шмель : Essenin Villa Rustica*

Будто над самым ухом в полисаднике истошно прокричал звонкий колокол утренней птицы. Воочию матюкнувшись и решив, что по майскому все-таки свернет башню пятуху Николаич отворил закопченные перископы. Открыл и сразу крепко зажмурился - ужасно трезвонила голова. Через минуту бьющая молоточками по вискам боль слегка поутихла. Аккуратно, чтобы не растревожить запроклятую вновь, Николаич сполз с матраца и тенью побрел в так называемые сени, где на такой случай у него всегда кутерямился хозяйственный припасс рассола. Во клоаке стояла июльская засуха. Пол качался.Ноги колебалисъ по маятнику. Тошнота подкатывала к горлу.

Вчера с деревенскими мужланами какуету битлейку на зеленой интульгентничали. Устроили вечер общения с природой.Траву и мажорство они отказались напрочь употреблять,посему придстоял сугубо разношерстный забух. Выпили все и еще два раза гоняли почтальона Дездемона на велосипеде с рюкзаком за спиной к Лидке-продавщице. У нее на такой случай всегда дома несколько ящиков огненного товара хранилось, чтобы мужики ночью под окнами забулдыжъю не занимались и не требовали под вымышленным придлогом отворить ворота. В подобных ситуациях Дездемон оказывался незаменимым. Во-первых, он очень гордился своим великам , поэтому всегда и в любом состоянии был рад лишний раз куда-нибудь смотатся. Во-вторых, Дездемона в деревне уважали как Печкина неебацца, а потому даже Лидка не могла отказать ему в просьбе.

Обе экспедиции велогонщик совершил четко и результативно. Правда, на обратной дороге во второй раз спартанец новоявленый не вписался в поворот. В итоге слегка подзадержался, поскольку остаток пути котировался пешим ходом, уныло придерживая покореженный двухколёсник. Но ни одной стеклотары при падении не разбил. Уже в пункте прибытия вяло матерящегося и поминутно всхлипывающего Дездемона успокоил механизатор Карасев. Мол, вылечим твою железную тавриду, и не такое ремонтировали. Дездемон, последний раз шмыгнув носом на мокром от слез плече друга, успокоился и мирно засопел. На этой умилительной сцене воспоминания заканчивались. Дальше пленка обрывалась, луч кинопроектора угас....

«Ну ее к чиорту, эту ..., эту мать-природу»,-думал Николаич, припав к тазеку с россолом.. Сознание прояснялось. Вот уже и стены застыли там, где положено - четко вверх от сторон прямоугольного пола. Геометрия апять дала естественные проекции.Голова внятно распологала краеугольным сознанием. Только теперь в висках возникло и прочно застучало одно слово - «почему?». Что «почему?!» было Николаичу не понятно. !!!

Он еще хлебнул присест рассола. Странное слово вдруг стало удлиняться за счет сбегающихся со всех сторон и выстраивающихся в одну шеренгу гласных и согласных. Постепенно в башне уже образовалась целая фраза - «почему он мог, а ты нет?»....Хуясебе. Теперь уже стало легче?. Кто такой «ты» Николаич понял, поскольку этим самым «ты» оказался явно он?!. А вот кто что-то может, и почему этого не мог потребитель рассола - было все-таки не ясно.

И вдруг еще одна мысль будто обухом тюкнула по затылку - «Есенин». От неожиданности таких вот галюнов он присел и втянул голову в плечи.Колян на всякий случай оглянулся...Мало ли что,может глумится кто?..Может мусара настигли?. Никого, кто бы мог так изуверски в деревне эпатажничать, сзади не оказалось. Мозг неожиданно нарисовал виденный Николаичем в книжке портрет молодого человека с трубкой во рту. И тут он вспомнил вчерашний разговор на берегу реки. Собственно, даже не разговор, а монолог агронома Бориса Хлыбкина, обращенный к постоянно улыбающемуся Николаичу..

-Серёжка, бля, Есенин,- вещал Хлыбкин,-это ж глыба! Какой, блин, гуляка и матершинник! А вот, ёпт, писал же стихи! И какие, матьтваю!И баб у него было больше чем у нас в деревне.Ебун экий.И для примера он стал цитировать безусого поэта. Несколько месяцев назад Борис очаровал и пробил себя амурными стрелами на придмет местной библиотекарши,которую именовали Наташкой. Принялся частенько наведываться в хранилище мысли, как бы за книгами по агрономному делу. В те недолгие минуты, пока Наташка старательно делала отметку в его формуляре, Хлыбкин вздыхал и робко любовался девушкой,разумеется надрачивая у себя в кармане встрепенувшегося от будущей ебли дракона. Постепенно Боря принялся забегать в библиотеку уже два, а то и четыре раза за день. Когда литература по данной тематике иссякала, он находчево удумывал спрашивать книги по животноводству, а потом по механизаторству. Однажды в момент очередных вздохов начавшего уже настораживать читателя, Натаха подняла свои большие глаза....

-И что же это, Борис Константинович, вы все заумную литературу берете?-романтически спросила она.-Нет, чтоб про любовь. Или стихи почитать. А то глотаете просто пачками скушность всякую.
Смущенный Хлыбкин забегал ачаме по бревенчатым стенам библиотеки....
-Ну так извольте,.. мне чего-нибудь,-замямлил он. Взгляд остановился на портрете Есенина.-Вот этого писателя, для примеру.
-Поэта,-уточнила Наташка, подарив Боре очаровательную улыбку...

Чтобы опосля не оконфузиться, Хлыбкин наедине все же решил пробежатся по стишатам. Наискосок. Следовало все-таки представление иметь на случай, если предмет воздыхания любознательно поинтересуется. Окунулся в томик и утонул с лихвой. С того момента Борис прикипел к поэту, позабыв про Натаху к ебеням.. Вместо того, чтобы таскаться в интересах ебли и стрел амура в читальню, он в свободное время садился на завалинке или уходил на вербные камни к реке, где читал и заучивал наизусть полюбившиеся атавизмы.

И вот теперь на природе лупаглазый цеховик-неудачник Боря цитировал Николаичу Есенина.
-Вот это, блин-н-н-н-н глыба,светоч ёпты-закончил он монолог перед зевотно-растрогавшимся слушателем.-А мы, бля, тоже пьющие и матершинные человечищи, строчки написать не можем?! А почему?! Скажи мне! Почему он мог, а мы нет?

Николаич попытался было что-то ответить без энтузиазма ,но продолжал заколачивать гашик в гидравлическую приспасобу. Последнее, что высветила его память - верную супругу Алису, пришедшую забрать тело мужа домой....
«Почему Есенин??? , а я.... нет?»-теперь засело прочно в голове .-?»

Николаич вышел на крыльцо. Вдохнул лучезарно-свежего воздуха и огляделся. С поля на берегу реки крадучисъ что та рысъ отступал к воде туман, обнажая искрящуюся от росы траву с лениво бродящими по ней живностями. Красный и округлый сосуд солнца постепенно приобретал желто-оранжевый цвет, наполняя теплом ейфорию деревенского негоцианта. Кричали воркующе птицы, мычали во дворах собирающиеся на прогулку коровы, капли росы ярко струили своиме повседневными искрами зеркал. Земля просыпалась....

«У спящей реки на молочном лугу
Резвился гнедой жеребенок...»,- неосознанно родились строчки в голове Николаича.
«А ведь ат нехуй делать»,-прошептал он.-»Могу, бля!» Нужно было срочно поделиться с кем-то этим открытием, но деревенское мудачъё еще досматривало свои блудные сны.
Растерянно повертел головой, он крякнул «эк, растудыть» и с криком Ыг-б-ёхы» вбежал в избу.
-Хе-хе,закружился он в аборигенчевом танце!!!
Алиса, только что проснувшаяся и по желанию оддоить впервые в жизне корову, уронила от неожиданности подойник и выбежав к идеоту уставилась на мужа....
-Могу ведь!? Могу!-обнял ее Николаич.
-Да что ..?-обмякла жена в его объятиях.-Прямо сейчас? Здесь?На сеновал что-ле ..может..как в молодосте?..
Николаич перестал орать и тупо посмотрел на Алису.
-Тьфу ты,-сплюнул он, разжав обьятья.-Это я всегда могу..Стехи ведъ помнишъ...Есеня который...ы..
-А-а-а,-разочарованно протянула жена и тут же отвернулась задом, вытирая разлитое молоко.-Поэт выискался.Хы-хы Совсем сглузду съехал. Еще и саботаж на всю деревню устраиваешь..... Водки надо жрать меньше,да и ампулы свои колхознекам не предлогай ..ибо...
«Эх бабы»,-растроенно вышел на крыльцо Николаич.-»Ну что за равновесие в природе, язвы их в корень. Ни в искусстве не понимают, ни в духовном обогащении,одни фрикции на уме. Нет чтоб о энтилихее подумать....

Он попробовал было продолжить свое стихотворение, но больше не шло. Вдохновение безвозвратно пропало....
-Ебана насрать ,-выругался неброско Николаич.- Все! Поэта в зародыше сгубила! И может даже великого! Бля!
Помрачнев, он сел на ступеньки и закурил , став граничимо со злостъю наслаждатся утренними,еще совсем молодецкими лучами новой жизне солнцепека,заживо сжигающими неравнодушных людей в своей замкнутой цистерне....