Atrey : Чем пахнет ромашковый венок…

- Мне похую, - сказал Леша Кривцов и вошел в горящую избу.

Где-то вдали не ко времени закричал петух. Глупая птица, цвета огня, дважды проголосила и, сорвавшись на высокой ноте, затихла.
Дурная птица.

- Почему ты не вышел?

Огонь бился в оголенных окнах, прорывался сквозь крышу; ревел, гудел, изрыгал проклятья.

- Я ждала.

К небу взлетали искры. В воздухе танцевали черные бабочки, порожденные пожаром.

- У тебя такие веснушки - словно полянка усеяна новорожденными маслятами.

У сельчан лица были одинаковые, похожие на маски, оранжевые, с открытыми ртами и угольными глазами.

- Разве ты должен был так поступать?

Одна из женщин, всплеснув руками, упала. Плашмя. На спину. И тут все застыло; умерло, словно на фотографии.

- Не молчи.

Пожар смолк. Стал неслышим.

- Не молчи.

Тишина убивала огонь. Неистово погибало пламя.

- Останься со мной. Не уходи.

Из окна вылетел сверток. Упал на землю. Ткань развернулась. Открылось личико младенца, испачканное сажей; искривленное удушьем. Крик младенца вспорол опаленную реальность.

- Мы еще встретимся. Правда?

Горящие стропила с треском обрушились. Внутри что-то хлопнуло. Яркой вспышкой полыхнул вечер.

- Почему ты не вышел?
- Я понял - внутри и снаружи - одно. Разницы нет.
Они сидели в роще, где были друг с другом не раз. Под дубом, имя которому дали - Илья Муромец.
- Я не верила, что увижу тебя когда-нибудь. Но так этого хотела.
- Не мудрено, что не верила. Я ведь сгорел.
- Какая глупость. Это ж такая глупость.
- Любая очевидность - глупость.
- Почему так?
- Потому что, очевидность - это нереальная реальность. Даже не мир логики. Это тупизм невежества, лени и страха.
Нюре было нестрашно. Только одиноко. Леша был рядом, но не смотря на это - ей было так одиноко. До слез. Беспомощных и горьких.
- Какая красивая сегодня луна.
- Но, Леша, щас же день. Луны не видно.
- Не видно? ты так полагаешь?
- Ну, конечно же.
- Правильно - не видно. И потому она прекрасна. Разве не так?
- Я не понимаю. Луны нет - как же можно говорить о ее якобы существующих качествах.
- Ты не понимаешь. Жаль.
Леша наклонился вперед и сорвал ромашку, росшую меж его ног. Он повертел цветок перед глазами и протянул Нюре.
Девушка зарделась.
- Что ты можешь сказать об этом цветке.
- Ну, это ромашка, - Нюра говорила тихо, стесняясь, - цветок наивный и красивый такой незаметной, повседневной красотой. Хоть по правилам русского языка ромашка женского рода - но мне кажется, что на самом деле ромашка относится к роду мужскому.
Нюра почесала кончик носа и продолжила:
- Ромашка цветок для гадания и, как показывает жизнь, довольно точного. Я гадала на ней, вернее на нем, целоваться с тобой или нет.
- И что.
Нюра откинула голову и звонко рассмеялась. Понюхала ромашку и посмотрела на Лешу.
- А ты будто и не помнишь.
Помолчали.
- Я вот сейчас понюхала ромашку, - в голосе Нюры звучало, невесть откуда взявшееся, лукавство, - и почувствовала едва уловимый запах. Так пахнет после дождя, или пыль, танцующая в луче солнца, а может так пахнут бабочки. Еще так пахнет венок, который плетут из ромашек.
- Да уж. Чем же еще может пахнуть ромашковый венок.
Леша подвинулся ближе к Нюре, провел рукой по девичьим волосам, и забрал ромашку. Посмотрев на небо, растер цветок между ладонями. Одной рукой обнял Нюру за талию, а другую поднес к ее лицу.
- Чем пахнет?
Нюра чуть склонилась к его ладони и несколько раз глубоко вдохнула.
- Не ромашкой. Ромашкой не пахнет. Потом, гарью, пожаром, тиной и чем-то горьким или сладким до горечи, так бывает? - трудно понять.
- Понять не трудно - понять невозможно. Возможно только знать. Так как знаю я, что луна, которая не существует, - прекрасна. И прекрасна она именно по причине своего отсутствия. Впрочем все это лирика.
Леша взял лицо Нюры в ладони, повернул к себе и посмотрел ей в глаза.
- Что ты видела?
- Ничего.
- Не торопись. Время не существует - так что не стоит его перегонять.
- Почему?
- Там где вечность, нет места логике и времени. И все же - что ты видела?
- Ты вошел в избу. Огонь поглотил тебя. Но не всего. Часть тебя осталась рядом со мной. Я не могла видеть эту твою часть - только чувствовать. Все что я видела было похоже на картину маслом, непрерывно меняющеюся картину; мультфильм, нарисованный маслом. Было жутко, но и чудесно. Жутко - ведь все происходило реально, а чудесно, потому что походило на сказку. Свежесть и легкость я ощутила, будто после сенокоса нырнула в прохладную чистую реку. Потом из окошка вылетел какой-то дымящийся комочек. Комочек кричал. Крик походил на птичий. Вот странно, но это так. Словно некая мифическая птица поранилась и мучилась болью. Все бросились к этому комочку. Ну конечно же, это был младенец. Ты спас его, а сам остался в огне. Потом, я думаю мне это привиделось, огонь потух и я увидела сад, там росли одни только лилии. Но лилии необыкновенные: белые, красные, синие, золотистые - разных цветов, даже прозрачные. Цветы пели. Их песня была монотонной; и в этой монотонности, однообразии было ее волшебство. Я подумала о том, что это поет сама вечность и видение исчезло. Опять горящая изба.
- Ты подумала.
- Да.
- Язык необходим человеку для общения с самим собой и себе подобными. Без него не строятся города и не пишется история. Но так ли это необходимо? Преграда к познанию. Преграда, которую суждено преодолеть немногим, а может никому не суждено. По крайней мере, я не знаю ни одного человека, которому это удалось. Ни одного.
- Ни одного?
- Слова могущественны. Они живут внутри нас. Разве верно - спасать символичную жизнь, жертвуя настоящей? Все облечь в слова, а потом облечь в слова самое ничто, даже единожды увиденную истину, самодостаточную и ненуждающуюся в какой-либо форме. Как это притягательно! и как это пагубно! Смертельно.
Леша плюнул на ладонь и приложил ее ко лбу девушки.
- Оторвись от слов. Закрой глаза - если тебе так лучше видно. Ляг, если боишься бездонной высоты.
Нюра закрыла глаза.
- Слова - это пауки. Они бесшумны и быстры. Их необязательно произносить вслух. Лети, не двигаясь; и молчи, а то упадешь.
Стрекотали кузнечики. Плескались рыбки в реке.
По щеке девушки скатилась слезинка.
Нюра открыла глаза. В них было сияние.
Она поднялась. Отряхнула травинки с подола платья и пошла в сторону деревни.
Леша смотрел ей вслед и улыбался.
Он был рад своей улыбке.