Death_metall группа "ВИЧ Пичужкин" : Конструктор

Death_metall группа "ВИЧ Пичужкин"

Коструктор

Дело шло к осени, а в нашем городе продолжали умирать люди. Причем делали они это не просто так, а с изъебствами всяческими, как будто в конкурсе участвовали – у кого пиздец фееричнее настанет. Вот, например, отчим нашего корефана Змея был, сцуко, предательски зарублен дрезиной на узкоколейке. Я как узнал – ржал, шопесдец. Это ж каким надо быть блять дэмоном, штоб тебя дрезиной убило! Не машиной там, не мотоциклом даже, а дрезиной, ебись она конем! Да мало того, что убило, а еще и ноги отрезало. Как вам, а? Вы еще не бьетесь в пароксизмах удовольствия? Мы, например, только со слова «дрезина» полчаса рубились.
Я вапще-то сначала не хотел идти этого ебафлана хоронить – у меня башка болела просто запредельно, но как узнал, что ноги отхуячило – передумал. Даже, вдохновившись, песню быстро написал новую. С рабочим названием «Постой паровоз, отдай мои ноги». Там классная песня вышла, я в ней беспезды тему ампутации раскрыл, только я ее вам не пришлю, а то там, короче, на песни мои пиздели чо-то. Останется она мне для внутреннего пользования.
Змей, кстати, вот тоже радовался, что отчима его переполовинило. Во-первых, говорил, мир без этого пчеловода не оскудеет. А во-вторых – отрубленные ноги, это ж пиздец какой фарт! Их по самые яйца отчикрыжило и гроб можно было смело в два раза меньше делать. Представляете, какая экономия! Вот удружил мужичок. Там в семье у них еще долго спорили – класть ли ноги в ящик, рядом, вдоль туловища, или ну их вапще нахуй, из морга не забирать. Решили в итоге, оставить. Типо ноги, раз их отрезало, покойному не принадлежат уже. Я только позже уже допер, что из копыт этих можно было нихуевые декорации сделать для концерта, да их к тому времени уже утилизировали.
Домовина, не фиг делать, в полтора раза дешевле вышла. Компактная такая, прикольная, как произведение современного искусства. Карликов всяких наверно тоже в таких закапывают. Ну, да это и не предел ещо. В позапрошлом году на «Карабашмеди» чувак однин случайно в фарш превратился, так его и подавно в какое-то ведро ржачное затрамбовали. А родичи у Змея негодяи оказались! Все высчитывали, кому за все эти сувениры платить, ну, там, за венки, кресты, ленточки. В похоронном бюро все ебнулись их слушать.
Ну, короче, пока все к обряду погребения готовились, отчима этого, точнее половину отчима, гы-гы, к Змею в зал занесли и в квадратном гробу положили. Лежит, короче, мужык такой себе, квадратишь, практишь, гутт! Лицо умное, не то что при жизни было еблище, доложу! Как будто он высшую истину какую осознал, когда его дрезиной давило. Ну, все, значит, ушли, а мы только и остались со Змеем. Я и Гнус, в смысле. Посмотрели мы на гроб и стали тупо бухать. Не чокались, естессно, как полагается.
- Хорошо – Змей говорит – отчим недавно новый костюм купил, а похоронили его, ясен хер, только в пиджаке. Брюки еще носить и носить, прикиньте! На меня как раз!
А Гнус тут не выдержал и говорит:
- Да ебать-колотить, ну ты и мудак, Змей! Какие у тебя интересы в жизни меркантильные! Тут человека целого так радикально урезало, а ты все про штаны. Штаны – это ведь тьфу, нах! Какое место они в вечности занимают? Тряпка. Их пару лет оттаскать и выбросить. Вот если бы твоего пахана на органы разобрать, вот это было бы да!
- Как это, разобрать? – Змей так чо-то заинтересовался, прищурился – как конструктор штоле?
- Ну да, типо. Помнишь еще, передача была такая долбоебская - «Лего-го». Только тут даже проще.
- Э, ты че мне предлагаешь? – Змей руками замахал – это ж отчим мой, а не хуй бобровый. Он меня с семи лет воспитывал. За каким хуем над ним так глумится?
- Блядь! – тут я уже сам включился в эту великосветскую беседу – Ну хер ли тут понимать? Пока твой батюшка разлагаться не начал, можно быстро у него скрутить кое-какие ненужные ему уже запчасти. И потом на черном рынке продать. За печень, слышал, сто тысяч баксов платят.
- Ну, за такую печень как у этого, столько не дадут естессно, но двадцал выручим. А там же еще почки, епте! – вспомнил Гнус - И прочие субпродукты.
- Да ну вы гоните! – Змей аж подавился огурцом – какие нахуй запчасти! Там же специальная технология нужна, а тут уже и некроз начался. Вы чо, за некроз что ли не знаете?
- Да какой некроз! Он же в холодильнике хранился! Попробуй, до сих пор еще не оттаял весь, парит, вон, как от пломбира!
Гнус подполз к покойнику и в доказательство своих слов стал щупать мертвую физиономию.
- Ну, не знаю – Змей как-то все колебался – у него ж там внутри все перекосоебило, небось. Подавило паровозом. Как мы ваще узнаем, где что? Ты печень человечью хоть когда-нибудь видел, херург ебучий, бля! А как ее вырезать? Там же сноровка нужна.
- А мы – говорю – аккуратненько. Я приблизительно представляю, где что находится. А там, чтоб не повредить, будем сразу с прилегающими тканями хуярить. Типа ком мяса, а в нем орган, как в колыбельке покоиться!
- Да чтоб ты сдох, сука! – тут Змея начало конкретно клинить – чтоб ты сдох, такое с моим отчимом вытворять у меня в квартире! Ком мяса, блядь, он хуярить собрался! Не, ну давай выпотрошим ваще его нахуй! Сразу одним комом и сдадим черному трансплантологу! Пущай сам разбирается с прилегающими тканями!
Короче, поднялся гвалт у нас. Чуть не передрались! Змей вдруг охуительной любовью проникся к ампутанту этому, кричал, что не даст его трогать, и только когда мы уже потом сели все вместе и конкретно на калькуляторе прикинули, согласился. За пятьдесят процентов.
Мы, короче, решили, что по любому какой-то один лот должен обязательно выстрелить и прибыль нам принести. Даже если, там, сердце не возьмут и печенку, то хоть одна почка сгодится кому-нибудь. Ну, и стали отчима этого резать. Чего ждать-то некроза, в самом деле!
Змей нож из кухни притащил. Острый, зараза. Стали мы покойного раздевать. Я еще подумал: хорошо, что дрезина эта чуть выше не взяла, а то бы брюхо на хрен разворотило, кищщи по рельсам…
Расстегнули рубаху, я живот распанахал, а там какой-то винегрет злоебучий. Не понятно ни хрена, толком, колбаски какие-то, пузырьки.
- Ебануццо – говорю. А самому как-то нехорошо сделалось. Из утробы понесло какой-то средневековой дикостью, бля, как в передаче «Смак».
- Чо смотришь, давай быстрей, а то сейчас предки мои вернутся, такое будет – Змей так зловеще в ухо мне шипит – хуярь уже, как договаривались, не сдерживай себя.
Я зажмурился и героически погрузил руки в болото желейных внутренностей. А Гнус орет:
- Тазик нужен, блядь! Куда вы собрались-то органы в колыбельках класть? Тащи тазик!
Змей за тазиком кинулся, а у меня, чувствую, пиздец. Какие там колыбельки! Распирает пищеблок нахуй от загадочных брожений. Тошнотно, рыгать охото, не думал даже, что тактильные ощущения могут так сильно организму навредить.
Гнус ржет и кричит: дыши, дыши, браза, сейчас.
- Что «сейчас»? – думаю – будет тебе «сейчас».
Змей с тазиком ворвался, ну я ему в эту миску и шваркнул какой-то склизкий ком. Аж по сторонам брызнуло! Запах совсем пошел хуевый, прямо скажем, пораженческий запах пошел!
- Это что такое? – Змей спрашивает – что ты конкретно удалил вот сейчас? Может, давайте какие-нибудь пояснительные записи вносить куда-нибудь? Чего это Гнус без дела сидит, ржет, как Регина Дубовицкая. А ну, бери ручку и немедленно записывать начинай!
- А куда вносить записи? – Гнус спрашивает – Чего тут пояснять, я ни хуя не понимаю? Это Пичуган вот знает, что делает, а я нет. Я кишки какие-то вижу, ну кишки и кишки. Ну, внесу я пояснительную запись – «кишки» и хули это кому что пояснит?
В этот момент я достал из живота мертвого мущины какой-то фиолетовый орган-баклажан и стал прямо сию же секунду исполнять арию рыголетто. Прямо, так сказать, в хирургический надрез.
- Видишь – Гнус говорит – што твориццо. А ты говоришь «записывай».
А Змей истерику закатил:
- Че вы тут устроили? Что, мать вашу, ваще происходит? Ты какого хуя в моего пчеловода блюешь?
А я бы и ответить рад, да рыготина все не кончается. Ну, я-то умом понимаю, что негоже в гроб метать гущу, да только в действия мои закралась какая-то досадная заторможенность. Только уже остатки блева я в тазик, Змеем подставленный, вовремя исплеснул. И откинулся назад, обессиленный.
Змей растеряно с миской этой сидит.
- Ебать – говорит – че-то как-то я трансплантацию себе по другому представлял.
А Гнус отвечает:
- Да погоди ты, это только мы сейчас сквозь тернии малополезной требухи прорвемся, а дальше уже пойдут звезды дорогостоящих внутренностей.
Я как только дорогостоящие внутренности представил – опять стал блевать. Только уже как-то вяло и без искринки. Похуистически так срыгнул желчью.
- Все – говорю – надоело. Не буду я больше участвовать в этом. Хотите, сами прорывайтесь сквозь тернии кишечника, а меня эта полостная операцыя уже не забавляет.
- Как? – Змей кричит – Ты же только начал. Сам же говорил, что разбираешься, а тут – надаело? А ну быстро подорвался печень искать!
Гнус не выдержал, ржать начал.
- Ладно – говорит - не парься ты, это мы с Пичугой так пошутили. Ясен хер, гниющие останки твоего отчима никому и в хуй ни впились. Просто задрал ты всех уже своей жмотливостью. Наебали мы тебя, Змей! Кто ж виноват, что не можешь ты вовремя остановиться? Вот теперь и запихивай сам все назад в эту тушанину!
Ну, тут опять на полчаса истерика началась. Вот, думаю, два долбоеба. Мир, сука, стоит на пороге экономической депрессии, а они, блядь, безногого мудака мусолят, никак поделить не могут. Змей, припиздок, орет на весь дом, что отчим его за нами еще с того света придет, и он отмазывать нас от него не будет. Я сквозь смех говорю: а за тобой типа не придет? Пасынок, хуев! Штаны он, блядь, носить собрался новые! Ты себя сначала отмажь, а потом уже про нас там пизди своему колдофану.
Эти слова, смотрю, Змея окончательно вывели из рядов психически адекватных людей.
- Вы – говорит – мало того, что пидарасы, вы еще и издеваетесь! Как с дядей Ваней на рыбалку ходить – это вы все, блядь, а как трагически погиб дядя Ваня, так конструктор «Лего-го», понимаешь! Горите в аду, короче, и ко мне не приходите больше.
И Гнусу в ебач как засветил!
Гнус не стерпел, естественно, кому ж охота в преисподней гореть, и начал Змея адски душыть!
- Ты нас пеклом не напугаешь – рычит – мы законченные материалисты.
Сцепились они, стали по комнате в вальсе комичном кружиться, сбивая все у себя на пути. Я так понаблюдал, прикинул… Решил, что пора прекращать уже этот идиотизм.
- Пацаны – говорю – хватит дурака валять в самом деле! Давайте лучше Ивана Алексеевича назад сделаем. А то сейчас люди придут его хоронить, а он с выпущенными кишками лежит. Неудобно выйдет.
А эти два черта на меня налетели, и кто-то из них мне своим ебаным коленом прямо в член сильно надавил. Я, бля, пополам согнулся, а долбоящеры в гроб ухнули вдвоем, как, сука, в брачное ложе.
Гнус орет:
- Ты что делаешь, уебок! Не слышишь что ли, что покойный уже под нами хрустит?
А Змей не слышит нихуя, кулаками машет. Гнус тогда стал от него Иваном Алексеевичем защищаться, как щитом. Жмур столько ударов на себя принял, что при других обстоятельствах «Героя России» бы получил. Из него от такого вопиющего обращения даже стал во все стороны инфильтрат стремный брызгать, глаза вылезли, как у краба, нос ввалился куда-то…
Я снова не стерпел, и стал Ивана Алексеевича спасть из этой кучи-малы. Схватил за культю и тяну. А Гнус не пускает, кричит:
- Если ты сейчас у меня Ивана Алексеевича заберешь, то тут уже два мертвеца будет. Лучше, вон, хватай кищщи и души этого паразита!
Я думаю – и правда. Змей же ж блядь неуправляемый. Сам только что кричал «пояснительные записи, пояснительные записи», а теперь вон дохлятину кулаками хуярит. Да разве это нормально?
Схватил какие-то мясные ленты, из разреза в брюшыне торчащие, вырвал их на хуй, и давай вокруг горла Змею наматывать, как шарфик. Скользко, сука. Липко все.
- ХРРРР! – Змей захрипел так натурально, как Баба Яга, а я еще сильнее душыть стал. Смотрю – губы синеют. А тут еще Гнус подорвался и стал трупаком Змея хуячить.
- Ура! – кричит – Ура! Так ему и надо.
А мне чо-то вдруг так грустно стало. Как все-таки, думаю, далеко нам еще до Европы. Там, вон, саммиты, конференции, международный валютный фонд, а у нас тут в Карабаше внутренности на полу, какой-то жмур ебучий, и экология в полном упадке. Дмитрий Анатольевич старается, национальные прожекты всякие придумывает, а мы все на месте топчемся и нихуя нам не в кассу – ни нефть, ни газ. Безысходность кругом одна, ноги дрезинами отрезает.
- Тьфу, блядь! – говорю – Иди-ка ты нахуй, пчеловод гребаный!
И вышвырнул эту рванину к ебеням в окно!