kakofoniya : Быть. И поливать аквариум.

Ф. не верит в свою смерть. Ф. любит глаголить и поливать рыбок в аквариуме. Глагол «быть» - один из его любимых и, по его мнению, важных. «Более трехсот человек погибло…» после последнего слова Ф. стремительно тянется к пульту от телевизора и переключает канал, ибо прозвучавший с уст диктора глагол хоть и безопасно прошедшего времени, все же косвенным образом ставит под сомнение безоговорочность любимого глагола.

- С тобой невозможно смотреть телевизор, - говорит другой Ф., внезапно очутившийся на соседнем кресле. – Отдай пульт.

- Да кто ты такой вообще? – спрашивает Ф., хотя отчетливо осознает, что на соседнем кресле, по турецки сложив ноги, сидит никто иной, как другой Ф., проживающий в его квартире с того самого момента, как туда переселился первый Ф.

- Я Ф. – честно признается тот.

Ф., потерпевший поражение в этом не самом честном поединке, передает пульт в руки другого Ф. и, после того как другой Ф. отваливается на спинку кресла в предвкушении управления телевизором, Ф. первый усмехается. Ни Ф. первый, ни второй, ни, тем более, читатель, не понимают, чему усмехается первый Ф.

На Discovery Channel рассказывают о виде геппардов в Малой Азии, которые «постепенно исчезают…».

- Переключи, - требует Ф. – это пошло.

- Все рано или поздно исчезают, что тут пошлого?

«…вымерли и больше никогда уже…».
Ф. разъяренно откидывает нетронутый кроссворд с колен, и, поднявшись, уходит в кухню. Второй Ф. недоумевает:

- «никогда» это не глагол…

Несмотря на фа минор, которым было сделано последнее замечание, Ф. все же улавливает его смысл и кричит из кухни:

- это еще страшнее глагола!

Ф. второй в недоумении разглядывает некрасивых кенгуру и решает не отвечать. Ф. первый, поняв, что Ф. второй не собирается вступать в конфликт, извлекает из умывальника лейку, наполняет ее водой из под крана и вприпрыжку направляется к аквариуму, который расположен неподалеку от телевизора, а потому его неизбежная остановка приводит к плавному превращению кенгуру в обыкновенного человека в одних шортах. Он поливает рыбок. Поливает до тех пор, пока аквариум не наполняется до краев, а Ф. второй говорит:

- Твои рыбки скоро ум…

- Что? – перебивает Ф., специально перебивает, чтобы не услышать…

- Умиротворятся, если тебе угодно, - исправляет ситуацию (и глагол!) Ф. второй, - потому что ты их не кормишь, а только поливаешь, зачем же поливать рыбок? Вот видишь, их скоро не станет.

- Осел, - спокойно констатирует Ф. и с любовью смотрит на рыбок. – Рыбам нужна вода, они в ней живут, они в ней – дома, и они не умрут, НЕ УМРУТ мои рыбки, потому что их нужно поливать, тогда они никогда не умрут.

Ф. второй устает от философствований Ф. первого, а потому покидает свое полугоризонтальное положение и направляется в спальню, где тщетно пытается найти пистолет.

- Под матрасом, - подсказывает Ф. первый, все еще стоя у аквариума и любуясь своими питомцами.

Ф. второй откидывает мартас, находит пистолет, проверяет, заряжен ли, выходит обратно в гостиную и целится в Ф. первого. Стреляет. На волосатой груди Ф. первого появляется алая, растекается по груди, сползает к шортам, пугает Ф. второго, но Ф. первый продолжает любоваться рыбками, словно и не заметил выстрела. Ф. второй начинает нервничать, откидывает пистолет в сторону, тяжело вздыхает, направляется в кухню, извлекает из кухонного стола нож и возвращается к Ф. первому.

- На этот раз все серьезнее, - на всякий случай объясняет он и, подойдя к своему оригиналу, вонзает нож ему в сердце. Вся левая сторона Ф. первого из темно-коричневой превращается в ярко-красную, но Ф. только удивленно вскидывает брови и недоумевающе улыбается.

- Ты зачем? – спрашивает.

- А затем, что я тоже имею право на любимый глагол и знаешь, что это за глоагол? – выжидательно молчит, но, не дождавшись ответа от невозмутимого Ф. первого, сам же и отвечает на свой вопрос. – Глагол «перестать», я хочу, чтобы ты перестал, чтобы перестал и все, чтобы не было больше твоих капризов и выходок, чтобы я смог жить, как хочу, мне не нужен ты в этой квартире.

Ф. первый усмехается:

- Но ведь если перестану я, то не будет и тебя, до сих пор не понял?

Ф. второй в состоянии аффекта-непонимания-бешенства кидается на Ф. первого и начинает его душить. Ф. первый складывается пополам, опускается на колени, но не оказывает ни малейшего сопротивления. Ф. второй снова берет в руки нож и режет тело Ф. первого. Тело Ф. содрогается от боли, истекает алой и жуткой, перестает быть темно-коричневым, совмещает в себе множество нехороших, но от того не менее реальных глаголов, но Ф. решительно не оказывает сопротивления.

«But lipstick tattoos don’t hurt much enough to kill all those guys and break down this night”, голосом, напоминающим Тома Йорка, запел мальчик из мобильного телефона. Ф. второй отпустил жертву, подошел к креслу, взял телефон в руки, посмотрел на экран и, ничего не поняв, ответил:

- Да? Да, это я, точнее, почти… я как бы второй… Что? Как? Не может быть, он ведь их не кормит… Как тогда? Какой сильнее? Быть? А как же «перестать»? Вторичен? Но я думал… Да, конечно, разумеется…

Семиминутное молчание вместило в себя четыреста двадцать секунд, рекламу: шоколада, итальянской кухни, наиотвратительнейшего поп-концерта, социальную рекламу, снятую и показанную исключительно для галочки; заставку дешевенького русского телесериала, снятого на все том же самом побережье, на котором сняли сто тысяч миллионов русских телесериалов до и на котором будут сняты еще сто тысяч миллионов русских телесериалов (и, главное, с теми же вечно прохлаждающимися на побережье актерами) после, начало этого телесериала; два тяжелых вздоха Ф. второго, семнадцать телодвижений Ф. первого, едва слышное «фак!» того же Ф. первого при взгляде на испачканный кровью палаз. Секундные стрелки сообщали о своем существовании все настойчивее и громче, превратившись из скромных и еле слышных тик-так в ТИК-ТАК, время облепило стены и потолок, и стало медленно капать на головы двух Ф. Ф. второй решил покончить с этим четырестадвадцатисекундным безобразием:

- Звонил Бог. Он сказал, что рыбки будут жить, покуда мы их будем поливать.

- А что еще?

- Больше ничего, - соврал Ф. второй.

Ф. первый несомненно понял, что Ф. второй соврал, но тем не менее заметил:
- Оно и хорошо.

Ф. второй понял, чо из двух глаголов один всегда сильнее. Подобрал с полу лейку и пошел в ванную. Чтобы наполнить ее доверху и еще раз полить аквариум.

Будапешт,