Кобыла : Звезда в шоке

Чахоточный туман затянул небо над головой. Из рваных клубов просунулась клинообразная бородка, затем округлый подбородок и слегка обрюзгшее лицо в обрамлении неопрятных волос. Голова пошарила хитрыми прищуренными глазами, потом пару раз тряхнула хаером, вероятно, ловя ритм. При этом плетеная хрень на подбородке отвалилась, а волосы удлинились, и я узнала БГ времен «Русского альбома». Голова подмигнула лукаво, и сверху донеслось:

Вы-ышел, чтоб идти-и к началу на-а-чал…

- Но выпил и упа-ал, вот и весь сказ, - грустно подытожила я.

____________________________________________________

- Звезда в шоке!
Обычно Лёля цитировала нафакстроченного модельера пафосно и театрально. Но по тому, как ошалело вращались её глаза, я поняла, что действительно в шоке. И действительно звезда. Лёлин бизнес пер вверх, словно молодой бамбук. Свидетельством тому была новенькая Дэо Леганза, теперь плотно сидящая на мостах. Дворники бешено метались по стеклу, и после каждого взмаха вырисовывалась картинка – ржавое месиво колеи средь малахитовой плитки полей. Взмах – картинка, взмах – картинка, как диафильмы в темном углу. Всполохи молний окрашивали лицо Лелиного мужа в нездоровый оливковый цвет. Время от времени он жал на газ, колеса жалобно взвизгивали, и от жирной земли под ними шёл пар.
- Правее бы взять…
- Не печалься, Кока, - утешала я: -Здесь застревают даже грузовики.

Признаться, в тот момент меня волновали не Лёлины успехи и не то, где искать тягача – именно его искать было бесполезно. Тревожили угрызения совести, вернее, полное отсутствие их. Напротив, было весело. Последний день отпуска был многообещающ.
- Ну, и где твоя вотчина?
- Рядом, метров пятьсот.
- Понятно! Обмывать начнем здесь, - Лёлина рука грациозно извлекла коньяк.
- Я не пью, и сейчас пост.
- Согрешишь!
- Исповедалась утром.
- Такая умница и не пьёшь за друзей?
Я задумалась. Вообще-то был праздник, и к тому же суббота. Да и любовь превыше всего.
- Банкуй!
Я вздохнула.

Не люблю пить из горла. Не люблю закусывать шоколадом. Стекла быстро запотели, и картинка впереди стала смазанной, как «акварель» в фотошопе. Дождь закончился, бутылка коньяка тоже. Мы вышли из машины, разулись. Свинец неба кое-где еще разрезали молнии, порывы ветра налетали на ветлы, и те вспыхивали серебром, как стайки плотвы под водою.
- Пешочком дойдем…
- А вдруг угонят?! - И Кока беспомощно заметался перед машиной.

Мне всегда думалось, что мужчины и женщины – планеты разных галактик. И мышление у них вращается в разных плоскостях. Столь глупая мысль могла прийти в голову только самцу. Мы смерили Коку одинаково уничтожающими взглядами и зашагали вперёд.

Теплая глина разъезжалась под ногами и проскальзывала между пальцев. Цеплялся подмаренник за штаны, а с мокрой листвы обдавало градом капель. Через полсотни метров одежда промокла насквозь, пятки смешно побелели, а мелодично позвякивающие пакеты стали вдвойне тяжелей.

- …И тогда барин решил переселить сюда двадцать дворов, - легенда досталась мне в довесок к покупке, - ехали зимой, на санях, а один мужик напился и орал: «Эх, Самара городок..» Ну, протестовал, типо ... Вот и назвали Самарово…

Вскоре в Иван-чаевой хмари показались крыши домов. От прежних двадцати дворов осталось только лишь три. Дома стояли разбросанными на большом расстоянии, как хутора, без плетней и заборов.

-Поня-я-ятно, - протянула Лёля: - А где у тебя туалет?
Вопрос удивил. За полмесяца подобная мысль ни разу не озадачивала меня:
- Везде! – я обвела рукой поля-перелески: - Очень удобно. Вон с того пригорка восхитительный вид. И там самые мягкие лопухи!
Смутная догадка о том, как используются лопухи, ужаснула Лёлю. Современный человек – заложник прогресса.
- Лёля! Вши разучились летать. Комфорт растлил человека, а удобства усложняют жизнь! Лично я дичаю, как кошка.

Это была самая восхитительная стадия опьянения, когда весь мир, словно сквозь призму стекла окрашивался в радужный цвет. Перлы роились в мозгу и толпились в гортани, стройными шеренгами выходя на язык. Ещё немного, понимала я – и они начнут заплетаться, скакать, сбиваясь в свальном греху.

Мы спустились в распадок к ручью. Корявые ивы заслоняли родник, сотни бабочек вились под ногами. Под корягу стек уж.
- Кабаны, видишь, рылись. А по весне здесь ток. И у вальдшнепов над садом тяга. Зайца, лисы дохрена. Баньку, плотину поставим.
- Лучше линию поставь. Мини-завод. На одном роднике денег срубить можно!
Я задумалась. Стрекозы порхали над осокой, покачивались камыши. К шелесту воды из трубы добавился новый, но довольно притягательный звук - так шебуршат между пальцев банкноты.

Искупавшись и покрывшись мурашками от студеной воды, мы побежали в избу. Через веранду и сени – просторные, с балдахинами паутины по углам и вилами на кондовых бревнах. Возле русской печи Лёлин муж уже колдовал над закуской.
- Ну, а теперь мне скажи, - подруга плюхнулась на стул и взмахнула наклеенными ресницами: - Для чего ты все это купила?
- Ну, ферму, овец заведем… Хочешь, покажу загоны?
Лёлины зрачки изобразили странное фуэте и насмешливо впились в меня:
- И Москву бросишь?!
Я погрустнела:
- Вообще-то я хочу монастырь… или келью…
- Кого?
- Ну, исихостерий… пустыньку.. скит. Уйду в анахореты – спасаться.
- А как же муж? Ну, муж ладно, как же твой питерский друг?
- Лёля!!!- вспыхнула я: - Он просто друг. Захочет спасаться – пусть приезжает. Место всем есть, - и я снова вздохнула.
- Ага, сначала ты его спасешь, потом он тебя, - Лёля брезгливо скривилась и достала новый пузырь: - Значит, так, - пробка в её руках энергично крутнулась: - Мы замутим здесь отель.
-Чего?
- Как же, Варя! Бабло под ногами, а ты душу спасать. Кемпинг! Турбаза! Самарово Вилидж Отель!

Раньше нам стирали извилины, теперь их выпрямляют наподобие американских стрит. Чужеземный сленг вклинился в мозг, как и обязанность зарабатывать деньги.
- Бани поставим, бунгала а-ля русиш изба. Прялки, рушники на стенах! Пейзанок румяных наймем с грудастым четвертым размером! На Новый Год объявленье дадим! По пятихатке за сейшн!
- Чего?
- Чего! Долларов, дура!

Звучало неплохо. Кока спалил в печке шашлык, и мы нарезали сало.
Стопка за стопкой, Лёля раздвигала горизонты и наводила мосты. Призрачные замки а-ля русиш изба становились все объемнее, доходы заманчивее, а клиенты – щедрей.
Все более увлекаясь, Леля обещала таджикских рабочих, лошадей из Мордовии и дешевых хохляцких шлюх.
- Не будет здесь, Лёля, шлюх!
- А без шлюх никто не поедет!

Разминувшись в понятиях, мы надулись. Было душно. Гигантские липы за окном истекали тяжелым нектаром. Над пасекой стоял гул. Небо насупилось за окном, и потихоньку смеркалось. Подала первый голос сова, и уныло трещали цикады. Закуска на столе кончалась, коньяк иссякал и целомудрие тоже. Уложенный Лёлей, Кока заснул, и я зажгла керосинку. Снова открыли коньяк.
- Варя, и что ты решила?
Лёлин силуэт плавился и слегка рябил, и глаза от дыма саднило. Веки налились чугуном, под сердцем приятно ныло.
- Ладно, давай и вправду отель! Ещё можно: пейнтбол и охоту…
- Я ж говорю! За навар! – Леля чокнулась за будущий успех и побрела к дивану. Остановившись в дверях, она обернулась и процедила строго сквозь зубы:
- Но никто не приедет без шлюх.
- Ладно, - сломалась я: - Только пусть привозят с собою…

На веранде вокруг тусклой лампы летали жучки. Большой серый мотылек трепыхался в банке от шпрот. Под ногами шелестела фольга. Я выловила мотылька и бросила за порог. В этот момент дверной косяк качнулся, ударил в плечо, и я кубарем скатилась на землю.
Светлячки мерцали вокруг, и роса на траве холодила.

Я лежала и думала, что слаб человек, и что в каждом из нас по Исаву. Навариваем, продаем. Кто – редиску, кто совесть, кто – душу. И от навара, как не верти, разит за версту чечевицей.

Вскоре чахоточный туман затянул небо над головой. Из рваных клубов просунулась клинообразная бородка, затем округлый подбородок и слегка обрюзгшее лицо в обрамлении неопрятных волос. Голова пошарила хитрыми прищуренными глазами, вероятно, отыскивая мою фигурку, потом пару раз тряхнула хаером. При этом плетеная хрень на подбородке отвалилась, а волосы удлинились, и я узнала БГ времен «Русского альбома». Голова подмигнула лукаво, и сверху понеслось…