Chekhov : Вниз

...я просто зашел к ней отдать деньги за домофон. такая, знаете, обычная бабка, они в каждом подъезде есть - скучно ей на пенсии, и вот она начинает собирать взносы, заниматься уборкой подъезда, ловить торчков на лестнице... гиперактивная. живет на пятом этаже. и вот я перед работой решил зайти. минутное дело.

солнце - сквозь грязные стекла на пол. звоню. быстро отдаю деньги, не слушая, соглашаюсь с ней по какому-то очень важному поводу, прощаюсь, иду вниз. позади хлопает дверь, старуха закрылась. я остановился, стою посреди лестничного пролета. передо мной - окна, рассеенный свет и старинные мухи между рамами. тихо, звуки и свет солнечного апрельского утра вдруг куда-то уходят, моя рука на перилах покрывается потом и крепче вцепляется в крашеное дерево.

мне страшно. я не знаю, почему. приступ страха - несвоевременно, непонятно. утро, серый свет и птицы за окнами кричат задушенными голосами. мама с ребенком торопятся куда-то за окном, ребенок смотрит на меня сквозь окно - я вижу, что у него странные белые глаза. так, стоп. это просто... ну, просто приступ. надо выйти на улицу, надо... там есть лавка, присесть, посидеть, подышать.

медленно двигаюсь вниз. почему-то кажется важным сначала попробовать ногой ступеньку, перед тем, как наступить на нее. смешно? да ладно. так медленно дохожу до четвертого этажа. площадка, двери квартир, дешевый кожзам. уже собираюсь идти дальше - вдруг обращаю внимание, что одна из дверей не закрыта. да и ладно, иди дальше!... нет, меня как будто тянет к ней. щель - сантиметров двадцать. из нее влажный, горячий воздух, как из сауны. рука сама тянется к двери, открываю, захожу. грязный, обшарпанный коридор. кучи тряпья на полу. справа - детская. в комнате пусто, только сломанные игрушки и детская кроватка у стены. солнце сквозь окно без занавесок. вся внутренняя поверхность кроватки густо перемазана красным. сознание начинает уплывать, отступаю на негнущихся ногах, выхожу в коридор. из большой комнаты впереди - еле слышный звон металла. осторожно заглядываю - там, за накрытым столом, сидят четверо. седой старик с лицом святого с иконы, кустистыми бровями, худощавый, узловатыми пальцами цепко держит вилку. такая же старуха - выцветшие глаза, пергамент лица, строгие тонкие губы. две молодые женщины - лет по тридцать, некрасивые, бледные, худые. что-то едят, аккуратными, точными движениями погружая ложки в тарелки. старик вдруг поднимает голову и начинает поворачиваться в мою сторону, как будто почувствовал мой взгляд. страх хватает меня за горло, выскакиваю в коридор, затем - на лестницу, и только на третьем этаже перевожу дух.

я здесь не один. привалившись к стене, на полу площадки сидит человек. мужчина, лет 40. прилично одет, костюм, плащ - все недорогое, но чистое. дипломат рядом. хочу пройти мимо, пусть сидит - но он вдруг, не обращая на меня внимания, начинает закатывать себе манжет рубашки. делает это нервно, почти отрывая пуговицу. наконец у него получается; он сует вторую руку в карман, и достает оттуда опасную бритву. со щелчком открывает ее, и уже почти режет себе руку... почти - потому что я хватаю его за запястье. он сперва расслабляет руку, он в недоумении - такое впечатление, что он меня не видит. потом начинает сражаться с "ожившей" рукой, старается вырвать ее у меня. я еле удерживаю его, он сильнее, но мне удается в конце концов выкрутить у него бритву. я отскакиваю в сторону, прячу лезвие и убираю бритву в карман. мужчина следит взглядом лишь за ней, меня он по прежнему не видит. когда бритва опускается на дно кармана, он, судя по всему, перестает ее видеть, начинает шарить глазами по стенам, затем со стоном опускает рукав пиджака, встает, отряхивается, и все время оборачиваясь, быстро спускается вниз. вскоре я вижу его из окна подъезда - быстрым шагом он уходит.

я сижу на ступеньках. я не думаю о том, что произошло. я чувствую тяжесть бритвы в кармане, и я помню его невидящий взгляд сквозь меня.

второй этаж. спустившись, я совсем не удивился тому, что двери всех четырех квартир открыты настежь. в центре площадки стоит стул. я откуда-то знаю, что это место для меня, подхожу и сажусь. затем время как будто ускоряется, я вижу людей, входящих и выходящих из этих квартир, чувствую их радость, любовь, но чаще - ненависть и страх, вижу, как они живут и как умирают, чувствую запахи их тел и прикосновения их снов. все это вертится вокруг меня в каком-то безумном хороводе, все быстрее, быстрее, быстрее... затем хлопок, треск, запах жженой бумаги... я опять сижу на полу, на этот раз возле стены. меня кто-то бьет по щекам - несильно. блин, да это же бабка с пятого этажа, кому я относил деньги. ну все, сейчас пойдут слухи, что я алкоголик - наркоман, обкололся и валялся никакой на лестнице. это плохо.

хорошо то, что я больше не боюсь. страх ушел, на его месте удивление, и немного усталость.

я уже совсем пришел в себя, старуха же так и продолжает бить меня по щекам, и что-то приговаривать. пытаюсь отстраниться - за спиной стена. хочу поймать ее руки - но она начинает бить быстрее, ловко, так что я не могу отбить ни одного удара. ее руки мелькают быстро - быстро, и тут я понимаю, что руки ее превратились в черные, сморщенные мушиные лапки, а сама бабка - огромная, пыльная, высохшая дохлая муха.

с криком перекатываюсь по полу туда, к лестнице. одна лапа скрежещет по тому месту, где только что была моя нога. почти на четвереньках преодолеваю лестницу, подбегаю к выходу на улицу, распахиваю дверь... дверной проем затянут белыми, толстыми, липкими даже на вид нитями паутины. сзади доносятся шаги - скребущиеся шаги невозможной твари, спешащей ко мне. хватаюсь за одну из нитей... нет, не порвать. бритва! выхватываю ее из кармана, несколько взмахов - и путь свободен. как только паутина опала, бритва начинает мерцать серебристым светом, и медленно исчезает.

но мне не до этого. я выскакиваю из подъезда, отбегаю на несколько шагов. здесь все по-другому. страха нет. нет боли и воспоминаний. есть я - я вышел из дома - я опаздываю на работу. мне пора. я ухожу.