Chekhov : Уверенные шаги в темноте (Товарищ учитель) 1

…звонки в 7 утра редко бывают с хорошими новостями. Обычно они сообщают о проблемах – слетела статья в очередной номер журнала, или ты забыл заплатить за телефон, и теперь его отключают, или вообще звонят из милиции с просьбой зайти и провентилировать какие-то таинственные вопросы.

Повадки семичасовых звонков я хорошо знал, поэтому подходить не торопился. Однако абонент попался настойчивый, и в конце концов я, чертыхнувшись, снял трубку. Номер был незнакомым, что лишний раз подтверждало мои опасения.

- чехав!!! Здорово!!! Как сам??!! Чо ваще живой???!! – трубка чуть не взорвалась от урагана обрушившихся на меня эмоций. Так говорить умела только одна из моих знакомых – катя радость, кислотная барыга, неглупая и с интуицией тетка, внешней недалекостью успешно маскирующая способность к острому и неотвратимому, как у ядовитой змеи, удару.

- привет, сонце. Ты в курсе, сколько времени? Что случилось?...

- слыш, ты английский помнишь говорил что преподаешь?... так я нашла тебе клиента. Серьезный пацан, конкретный. Очень хочет научиться, денег заплатит. Ну и я сразу про тебя подумала… ну что? Согласен?..

Конечно же, я был согласен. Репетиторство, вместе с определенными финансовыми дивидендами, давало мне возможность не растерять окончательно те навыки разговорной речи, которые я приобрел за время учебы в университете.

- акей, я приеду. Давай адрес…

Новый ученик проживал не так далеко от моего дома, и вот вечером, захватив учебники и настроившись поработать, я ровно в 8 звонил в его квартиру. Никто не отвечал, хотя из квартиры доносились звуки, свидетельствующие о том, что кто-то там все же был. Я позвонил еще, а потом уже просто надавил на кнопку звонка и не отпускал ее.

Дверь распахнулась внезапно, и я понял, почему мне не открывали – в квартире на полную рубил какой-то особенно сочный хард-степ. На пороге стоял высокий, крепко сложенный, с приятной скуластой физиономией кадр. Он быстро обшарил меня своими колючими глазами, и улыбнулся.

- ты ведь учитель, да?... ну заходи, я слава, это про меня тебе радость звонила.

Он посторонился, и пропустил меня в прихожую. В квартире отчетливо пахло планом, возле двери была набросана большая куча одежды и обуви, преимущественно женской, а из гостиной доносились характерные звуки. Там колбасились – если вы понимаете значение этого термина, - причем делали это со всей отдачей и самозабвенно.

Слава виновато улыбнулся мне, кивнув подбородком в сторону шума. Вообще, я сразу заметил, как здорово у него получается не нависать, не давить человека своим положением в обществе и деньгами. Правда, полностью я смог это оценить только спустя некоторое время, а пока просто поздравил себя – ученик вроде бы наклевывался неплохой.

Хозяин пропустил меня в дверь кухни, и плотно закрыл дверь. Музыка сразу как-то резко отодвинулась, и я осмотрелся по сторонам. Мы находились в небольшом, но довольно уютном помещении с барной стойкой, удобными креслами и столиками, на специальной подставке стояла сверкающая кофе-машина, напоминающая уменьшенный космический корабль. В баре выстроилось штук сто разных бутылок.

- ну что, где нам будет удобнее? – слава остановился в центре кухни – язык не поворачивался назвать это помещение кухней, - и сделал приглашающий жест в сторону кресел. Продолжая гостеприимное движение рукой, он, как мне показалось, увлекся, и его развернуло больше, чем он рассчитывал, так, что он пошатнулся и чуть не упал. Я внимательнее присмотрелся к своему будущему ученику – и только сейчас понял, что он в умат. То есть не просто нетрезв, а вполне вероятно, считает меня каким-нибудь особо настырным демоном, которого давно пора удавить. Ну или кем-нибудь в этом роде.

Вести себя следовало крайне осторожно, ничем не показывая испуга. Я уже предвидел, как резко злобный оскал сменит собой маску гостеприимства, которую до сих пор умело демонстрировал мне слава.

Я уверенно плюхнулся в одно из кресел, достал из сумки учебники и тетради. Слава все еще стоял, и я указал ему на второе кресло.

- прежде всего, слав, мне хотелось бы узнать, для чего тебе английский. Пойми меня правильно, я задаю этот вопрос не оттого, что интересуюсь твоими делами – просто от цели изучения зависит способ изучения.

слава опустил голову вниз, развалился в кресле, и всей пятерней взлохматил себе волосы на затылке.

- ну как тебе сказать. Просто, видишь, есть вариант, что придется за границу ездить по делам, - он пытливо посмотрел на меня, - и вот хотелось бы самому, без этих переводчиков, понимать, о чем они там трут. То есть переводчики, конечно, будут, но сам ведь понимаешь – доверяй, но проверяй…

Слава дурашливо засмеялся, но было видно, что, несмотря на все это, он фильтрует каждое мое движение.

- понятно, - сказал я, - на это у нас уйдет примерно полгода, при условии занятий три раза в неделю. Я гарантирую тебе более-менее уверенное произношение, ты сможешь общаться со своими партнерами, и конечно, будешь понимать все, о чем они говорят.

- полгода? – удивленно и немного разочарованно протянул слава, - а быстрее никак?...

- быстрее – никак.

Хозяин вдруг порывисто поднялся из своего кресла, и танцующей походкой отправился к барной стойке. Он наклонился, прислонился лбом к ее поверхности, и в такой вот позе замер, казалось, совершенно позабыв о моем существовании.

- это еще не все, - продолжил я, - у меня есть еще несколько условий.

Слава быстрым, как у птицы, движением, повернул ко мне голову. На его лице было выражение удивленного интереса – как будто с ним заговорило кресло. Чего же он такого обожрался, подумал я с завистью.

- условия?... у тебя – условия?..., - слава улыбался и подходил ко мне все ближе, - дружище, здесь условия могу ставить только я. Ты – просто… ну… чайник!!!!!!!, - вдруг закричал он, лицо его страшно перекосилось, - утюг!!!!!!!! Сковорода!!!!!!!!! Стиральная блять машина!!!!!!!!!, - он орал так, что капли слюны долетали до стола, за которым я сидел, оставляя на его полированной поверхности мокрые точки. Впрочем, взрыв прекратился так же неожиданно, как и начался.

- я имею в виду, - проговорил слава тихо и медленно, - что ты можешь только попросить. Ты не можешь ставить… условия.

Он подошел, и опять упал в кресло. Я сидел напротив, как всегда в минуты опасности – максимально тупой, и думал, что делать. Понятно, что вот встать и уйти не получится – хрястнет еще по затылку одной из вон тех бутылок… нет уж, посмотрим, что будет дальше. Спасибо тебе, радость, ну я тебя сука точно мусорам сдам…

Слава тем временем расслабился, на его лице снова появилась все та же приятная улыбка, он наклонился ко мне вперед, и поманил меня пальцем.

- что, свалить хочешь?... испугался?... слушай, я тебя очень прошу – не обращай внимания… со мной это бывает… работа нервная, все подводят… тут еще ты со своими… условиями. Ладно, говори, чего хотел, - он быстрым движением прикурил сигарету, и снова весь изменился – я мог бы поклясться, что более собранного и трезвого человека я не встречал в жизни.

- слав, дело в том, что нужно разработать систему мотивации, чтобы ты был заинтересован в выполнении моих… рекомендаций, - я говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово, - и для этого я предлагаю следующее. Во-первых, на занятия ты приходишь трезвый (слава презрительно улыбнулся), во-вторых – вовремя, в-третьих – ты выполняешь домашнее задание, которое я тебе задаю. Если хоть одна из этих моих просьб не выполнена – я ухожу, занятие отменяется, но деньги за него засчитываются.

Всю эту фразу я произнес, глядя в стол, и стараясь уловить момент, когда этот маньяк в меня что-нибудь метнет. Но этого не произошло.

- я понимаю, - ответил слава, - взрослому человеку платить за собственную лень… да, это должно сработать. Когда начнем?... может быть… прямо сейчас?, - он снова улыбался своей фирменной улыбкой, и смотрел мне в глаза.

- слав, я же только что говорил об услов… о моих просьбах. Одна из них как раз и не выполнена.

- это какая же?... ну скажи, какая?

Опять начинается, вон у него скулы как напряглись… блин, щас опять начнет вопить.

В это время дверь распахнулась, и в комнату влетела радость, вся расписанная разноцветными красками, в каком-то невообразимом балахоне, уторченная в хлам.

- о, мальчишки!!!!!!!!!!!! А что вы здесь сидите!!!!!!!!!!!! А ну пошли танцевать!!!! О чехав а ты что здесь делаешь молодец что зашел!!!!!, - радость клюнула меня в щеку, потом с разбегу прыгнула к славе на коленки, и сразу что-то зашептала ему в ухо. Слава некоторое время слушал ее с каменным лицом, потом встал с ней на руках и вышел.
Я остался один. Варианты были – входная дверь находилась в нескольких метрах от меня, но мне вдруг стало очень интересно с этими наглухо отмороженными чуваками. Да и слава, судя по всему, больше бросаться не собирался. Я подошел к бару, выбрал там какой-то коньяк, сел обратно в кресло, и закурил.

Слава вернулся минут через 7. он подошел к столу, и вывалил на него кучу разнообразных учебников английского, экземпляров 15 от разных авторов и издательств.

- вот то, что у меня есть. Нормально? Какие из них хорошие?, - на этот раз слава говорил обычным деловым голосом.

Я перебрал учебники. Среди них было много современных, с увеличенным шрифтом и огромными картинками – эти учебники напоминают мне книги для самых маленьких детей. Было несколько учебников советской школы, и наконец в самом низу стопки я увидел бонка – полукультовый учебник, на котором выучилось не одно поколение переводчиков. Я знал его практически наизусть.

- вот по этому будем заниматься. Надежный, проверенный, я хорошо его знаю.

- акей. Слушай, чехов, ты прав, конечно, насчет трезвости, но я тебя прошу – давай на первый раз уж так. В следующий раз все будет чики-чики, ну а так не мог же я знать, что ты такой строгий.

Слава как будто перегорел, говорил тихо, уверенно, на меня практически не смотрел. Случайно поймав его взгляд, я вдруг понял, что зрачка у него практически нет, с чем и связано его спокойствие. В очередной раз преисполнившись зависти, я все же согласно кивнул головой.

Мы начали заниматься. Начали, как водится, с произношения отдельных звуков, которые славе нужно было повторять за мной. Обычно ученики стесняются говорить громко, но слава чувствовал себя уверенно, старался, и для первого раза у него получалось даже более, чем менее.

Полтора часа пролетели незаметно. Под конец я сам увлекся – слава был определенно умным чуваком, - и еще 15 минут мы убили на числительные. Слава пообещал все выучить к следующему разу, и я начал собираться. Тем временем хозяин вышел в другую комнату, и вскоре вернулся с конвертом, в котором я обнаружил 300 долларов – плату за 10 занятий.

- до послезавтра!

- всего хорошего, товарищ учитель!... – с улыбкой ответил слава.

Товарищ учитель… в тот раз я впервые услышал от него свое новое прозвище, с которым, как вы вскоре убедитесь, оказалось внезапно связано столько неожиданных, кошмарных, азартных, безнадежных, ненужных, неважных – происшествий.

…на следующее занятие я шел с удовольствием. Да, слава, конечно, был редкостным психом, но почему-то мне с ним было очень интересно. К тому же меня не покидало ощущение какой-то театральности в его истериках, как будто он исполнял это все специально для меня.

Слава был дома, и как паинька ждал меня, красиво разложив перед собой учебники, тетради, и ручки. По его лицу я понял, что он все же вмазанный, но не сильно, и предпочел закрыть на это глаза. На подлокотнике его кресла блаженно втыкала неизменная радость, своей позой она напоминала попугая – переростка.

- привет, слав. Ну что, как успехи? Были проблемы с чем-нибудь?

- здравствуйте, товарищ учитель, - слава сидя поклонился мне, легонько стукнувшись башней об стол, - домашнее задание выполнено, я, как видите, отвратительно трезв, и занятие мы начинаем вовремя.

Как раз в этот момент стоящие в углу большие напольные часы стали бить.

Слава посмотрел мне в глаза, и я увидел, что он понимает, что я понял, что он нетрезв, и ждет, как я отреагирую… задача была очень непростая. С одной стороны, умный человек бы сделал вид, что ничего не заметил. С другой – умный человек вообще сюда бы не ходил.

- слав, я вынужден с сожалением констатировать, что ты все-таки пренебрегаешь моими… просьбами, несмотря на то, что они продиктованы не моими личными капризами, а тем, что я отвечаю за результат. Ведь если по прошествии определенного срока ты так и не начнешь разговаривать по-английски, кто будет виноват?

- радость!!!, - неожиданно громко каркнул слава, так что сама радость чуть не свалилась на пол.

Мне почему-то это показалось очень смешным, я улыбнулся, и сразу почувствовал себя увереннее.

- знаешь, чехав, я все ждал, скажешь ты мне об этом, или нет. Ты ведь меня еще на пороге выкупил, правда?... ну конечно, у радости все знакомые торчки… ну, кроме меня, естественно. Акей, уговорил. Даю тебе слово, со следующего занятия все будет как ты хочешь.

Он смотрел мне в глаза, улыбался, но я видел, что он ожидал другого развития ситуации. Точно псих.

Мы стали проверять домашнее задание, и очень скоро я убедился, что по крайней мере к нему слава отнесся более чем ответственно. Упражнения в тетради были переписаны аккуратно, важные места подчеркнуты фломастерами. Впрочем, случайно бросив взгляд на радостины лапы, я быстро понял, кто на самом деле занимался дизайном славиных тетрадей.

Тем не менее слава отвечал хорошо. Я отметил про себя, что если так пойдет и дальше, то на достижение достаточного для славы уровня потребуется месяца четыре.

Занятие снова пролетело незаметно. Мне повезло понять одну славину особенность – он очень любил похвалу, не лесть, а именно похвалу за хорошо выполненную работу. Подметив этот штрих, я стал аккуратно использовать его время от времени, когда мне казалось, что слава вот-вот готов взорваться.

К числительным слава отнесся даже лучше, чем я ожидал, он самостоятельно отыскал их в учебнике, переписал в тетрадь, радость раскрасила все фломастерами – получилось очень красиво, и главное, заметно. Мы стали разбирать их произношение, и записывать транскрипции. Слава увлекся, в один момент, не зная, как правильно прочитать слово, он в азарте спихнул уже давно и безнадежно воткнувшую радость на пол, она приземлилась с грохотом, как будто упала здоровенная тетка, а не крохотная наркоманка, похожая на истеричного птенчика.

В конце занятия слава долго расточал мне комплименты. Когда я уходил, он попрощался со мной за руку. До меня вдруг дошло, что раньше он этого не делал.

...дни шли за днями, мы продолжали заниматься, после занятий накуривались каким-то особенно убийственным планом, и затем слава отвозил меня домой. его машина тоже заслуживала отдельного описания: это был заряженный третий гольф, с объемом двигателя 2,4 литра, на спортивных покрышках и с тонироваными стеклами. это была какая-то кошмарная зверюга, а не автомобиль, при этом снаружи он выглядел довольно безобидно. летал на нем слава так... я даже не могу подобрать эпитетов для сравнения. отточенными движениями нескольких пальцев он играючи ввинчивал автомобиль в едва заметные промежутки между другими машинами, при этом он мог одновремено курить, болтать по мобильному и почесывать перегибающуюся сзади радость, радостно улюлюкающую во время особо опасных маневров.

помню, как-то раз, счастливо избегнув, казалось, неминуемого столкновения с автобусом, и на скорости в 140 просвистев в нескольких десятках миллиметров от фонарного столба, слава, вырулив на прямой участок дороги, утопил газ в пол, а я решил, что неплохо было бы сделать ему какой-нибудь комплимент на тему его навыков вождения.

- слав, знаешь, я много с кем ездил, - проговорил я, прижимая к груди портфель с учебниками, - но вот такого удовольствия никогда не получал.

слава некоторое время молчал, рывками перебрасывая передачи. я подумал, что он по своему обыкновению не ответит, но я ошибся.

- да, чехов, знаешь, многие мне вот так вот говорят. это приятно, конечно, только знаешь вот что?... знаешь, что я думаю каждый раз, когда приезжаю домой и выхожу из машины?...

- что?

слава посмотрел мне в глаза и серьезно сказал:

- в эти моменты я думаю: "бля, слава Богу, опять пронесло..."

я внутренне содрогнулся и еще крепче вцепился в портфель. радость сзади при каждом повороте мотало от борта к борту, а в перерывах она пыталась заплести мне на затылке красивую косичку.

при всем своем сумасшествии слава очень серьезно относился к нашим занятиям, и мне никак не удавалось его оштрафовать. единственное, на что его не хватало - так это трезвость, но я со временем смирился с этим. уроки проходили в довольно уютной обстановке, мой психованный ученик вел себя по большей части прилично, однако все равно время от времени что-нибудь исполнял. например, в разгар урока, когда я сам уже увлекался и не видел ничего вокруг, он мог вдруг подхватить на руки воткнувшую радость, и утащить ее в соседюю комнату. вскоре оттуда начинали доноситься звуки, двоякое трактование которых было невозможно. в такие моменты я обычно включал телевизор, наливал себе чего-нибудь выпить, и просто ждал. через некоторое время урок продолжался - как будто ничего не произошло.

по итогам первого месяца слава выплатил мне солидную премию - после того, как на специально устроенном мной промежуточном тесте показал довольно приличные результаты.

что касается сферы деятельности моего ученика, то я ей особо не интересовался. впрочем, по обрывкам каких-то разговоров, и еще по разным факторам я со временем понял, что слава банковал планом и колесами - причем в крупнооптовых объемах. время от времени он угощал меня то двумя колесами ("сходите в клуб с дамой сердца, товарищ учитель"), то пакетом шишек. со временем я к этому привык, и относился, как к должному.

спустя некоторое время слава пожелал познакомиться с моей половиной, и пригласил нас обоих в бар "слава" - свое любимое место. там он сорил деньгами, шутил, и произвел на мою девушку очень хорошее впечатление. на меня, в принципе, тоже - однако я хорошо знал, какое бездонное безумие прячется за той радушной маской, которую слава демонстрировал окружающим.

он не знакомил меня со своими друзьями; как я сейчас понимаю, он уже тогда планировал для меня то, что и случилось совсем скоро.

в тот вечер я сразу заметил, что что-то не так. слава был рассеян, отвечал невпопад, постоянно выбегал в коридор поговорить по телефону. в конце концов мне это надоело, и я прямо спросил его, что случилось. неожиданно для меня, слава в нескольких емких предложениях сформулировал свою проблему.

- опера вчера приходили, товарищ учитель. разговор был очень серьезный... пятнашку отдал, они вроде ушли, но сказали крепко задумаься... вернутся они, строго вернутся.

слава откинулся на спинку кресла и выпустил дым в потолок.

- слав, а что... ну, придут... если у тебя есть что-то, - я говорил максимально осторожно, понимая, что иду по лезвию ножа, - так увези отсюда, спрячь где-нибудь, и дело с концом.

- увезти-то можно, - проговорил слава задумчиво, - только ведь куда?... не доверяю я этим обормотам. и потом, оно все равно должно быть где-то рядом... нет, это не вариант.

слав, - я сам испугался пришедшей мне в голову идеи, - слушай, а отдай это все мне. ну а что? про меня никто не знает. спрячу в шкаф - и пусть себе лежит... понадобится - заберешь. а?...

слава перестал болтать ногой и как-то странно на меня посмотрел. теперь-то я понимаю, что он хотел сказать, - я добровольно вешал себе на шею огромный жернов с проблемами. меня извиняет лишь то, что я не знал, насколько велик этот жернов.

- ну и.. что ты за это хочешь?, - негромко произнес слава.

- да ничего!, - заулыбался я, - просто услуга. полежит недельку, разгребешь свои дела, и заберешь?...

слава поднялся с кресла и медленно начал мерять шагами квартиру. время от времени он поглядывал на меня, и ничего не говорил. потом вдруг быстрыми шагами вышел из комнаты.

я остался один, план как-то подотпустил, и до меня только сейчас дошло, на что я сам подписался. с другой стороны, ну не верил я, что слава - осторожный, хитрый, умный слава, - так вот просто мне поверит.

но я ошибся.

дверь раскрылась, и в кухне появился мой ученик. в одной руке у него был большой желтый пакет из икеи, в котором, судя по тому, как он его держал, лежало что-то тяжелое. в другой руке слава нес пакет поменьше.

- здесь шишки, 12 килограмов, - кивнул слава на большой пакет, - здесь - он кивнул на маленький, - пять тысяч таблеток. это мой, так сказать, расходный фонд, то, что я держу дома.

я сглотнул.

- ну так как?... возьмешься? про тебя никто ничего не знает. мои пацаны тебя считают просто учителем, лошком таким. заезжать к тебе буду только я... по деньгам договоримся. ну что, решай?...

слава весь подался вперед, я чувствовал себя нанизанным на иглы его вдруг протрезвевшего взгляда. я несмело ответил на него, медленно кивнул головой, и тихо сказал: "давай".

такси приехало через несколько минут. дорога с пакетами от двери подъезда до машины показалась мне длиной в несколько километров, сердце билось как сумасшедшее, пот заливал глаза. я загрузил пакеты на заднее сиденье, плюхнулся рядом с водителем, и закурил. в кармане джинсов у меня лежала тысяча долларов - слава сказал, что это аванс. водитель запустил двигатель, и мы тронулись.

только сейчас я вдруг очень отчетливо понял, что спокойная жизнь для меня закончилась.

...дорогу до дома в такси я запомнил очень надолго. мы ехали не очень быстро, водитель о чем-то трепался, а я время от времени оглядывался на заднее сиденье, где с удобством расположились пакеты с наркотиками. видимо, лицо у меня было напряженное, и когда мы уже подъезжали к дому, водитель вдруг спросил - что это я так оглядываюсь, не взрывчатка ли там у меня. он шутил, а я весь вспотел и быстро ответил, что да мол, взрывчатка...

в квартире я спрятал пакеты на антресоли в прихожей, и завалил их старыми обоями. после этого отзвонил славе, и сообщил ему, что все прошло хорошо. я стоял в темной прихожей, слава что-то радостно гнал из трубки, но темные дверцы антресолей притягивали мой взгляд.

скоро приехала маша - девушка, с которой я жил в то время. обычная уличная наркоманка в прошлом, сейчас она взялась за ум, старательно создавала видимость порядка в доме, готовила и стирала. при всем при этом она была довольно красивой и немногословной; к тому моменту мы были вместе уже около года, и нам было хорошо.

маша работала продавцом в одном из бутиков, я писал сразу для нескольких московских изданий. жили мы не очень богато, но не торчали, поэтому с каждой зарплаты я покупал себе какую-нибудь электронную игрушку, а маша - что-нибудь из одежды.

конечно, я не смог удержаться, и сразу показал ей свои богатства. у маши отвалилась челюсть; да, я рассказывал ей по славу, но все это было очень неожиданно. я сказал ей, что слава разрешил мне брать оттуда столько, сколько мне будет нужно - в разумных, естественно, пределах, - и предложил сразу же, не откладывая в долгий ящик, испробовать наши сокровища.

шишки оказались выше всяких похвал; колеса - тоже. уже спустя полчаса после приема мы устроили зажигательное стриптиз-шоу, грохотала музыка, мы старались доставить друг другу максимальное удовольствие, и были счастливы.

в наших отношениях со славой на первый взгляд ничего не изменилось. мы все так же учили английский, после занятий курили драп и иногда ходили поиграть на биллиарде. слава все так же старательно прятал меня от своих друзей, никому не показывал и ни с кем не знакомил. максимум что было - мы ходили вместе со всеми в сауну или тот же бар "слава", где все меня знали как славиного репетитора - "товарища учителя".

слава заезжал ко мне примерно раз в месяц, один, некоторое время тусовался, пил чай, слушал музыку, иногда орал на кого-то по телефону, а иногда - на меня, но в общем все было очень тихо. деньги он мне платил аккуратно и хорошие, так что я без всякой задней мысли оставлял его наедине с пакетами, а сам уходил в комнату и курил там, пока слава не звал меня обратно.

так все и продолжалось, и скорее всего, так бы все без происшествий и закончилось - если бы мы с машкой не заторчали. легкие деньги, которые я получал, в сущности, не за что, вкупе с иногда возникающим все же мандражом за свое будущее сподвигли меня как-то на приобретение веса. машка, конечно, моментально спалила меня, пришлось ехать еще за одним, потом - еще, и понеслось... вы, наверное, знаете, как это бывает. первое время денег хватало, и все было в порядке. потом деньги кончились, а доза выросла, и вот как-то в припадке кумарной деятельности мне на ум пришла гениальная, как мне тогда показалось, мысль.

я набрал номер своего дилера, и предложил ему обмен - шишки и колеса в обмен на героин. курс обмена я предложил очень достойный, и барыга, поупрямившись для приличия, согласился.

наступили вообще странные времена. я ушел с работы - работать мне было не нужно, да я и не мог уже, наверное. доза выросла до полутора грамов у меня и грамма у маши. каждый день до 15 колес и стакан шишек исчезали в карманах барыги, и спасало меня только то, что слава постояно привозил новые партии. конечно, он заметил увеличение темпов исчезновения стаффа, и поинтересовался у меня о причине. правду я сказать, конечно, не мог.

- слав, да тут понимаешь, друзья попросили замутить. ну вот я им и продал немного - ничего?... ведь сейчас без работы, ты знаешь.

слава внимательно посмотрел на меня.

- что-то ты мне вкручиваешь... слушай, а ты не заторчал? учти, заторчишь - все наши дела прекратятся.

я как мог уверил его в том, что не торчу, а сам все продолжал набирать обороты. возле моего подъезда начали собираться компании торчков, в самом подъезде постоянно пахло планом и валялись баяны. я, пребывая в героиновом угаре, ничего этого не замечал, и поэтому первый звоночек застал меня совершенно врасплох.

я вышел из метро на курской. был солнечный ясный день, тепло, я был сладко убит метадоном, в портфеле у меня лежал стакан шишек для передачи барыге, в бумажнике - еще половина метадона. совершено не шифруясь, я зашел в аптеку, купил упаковку инсулинок, вышел на улицу... и угодил прямо в объятия проходящих мимо ппсников.

- сержант иванов, ваши документы... так, понятно... что в портфеле... открываем, открываем... оооо... твою маму, парень, да тут же лет на пять!... а ну пошли...

мы зашли в переулок, меня обшмонали, и нашли остатки метадона. менты не верили своей удаче, и неспешно повели меня в отделение.

и вот мы пошли - я в центре, они трое по бокам. я шел никак не мог понять, как это так - только что я был свободен, весел и бодр, а сейчас вот меня куда-то ведут, и мне там, судя по всему, будет нехорошо.

- мужики, - несмело обратился я к ментам, - может быть, как нибудь?...

- а что как-нибудь? - ответил мне самый шустрый из них, - что как-нибудь? что ты можешь нам предложить? там у тебя сколько - килограмм, что ли?

- стакан там, - обречено проговорил я.

- ну вот, видишь, стакан. ты тут мелочью не отделаешься, и условно не дадут. это уже часть третья вашей любимой статьи! - мент захихикал, поправляя фуражку.

- ну что, сколько?

- да нет у тебя таких денег, - счастливо смеялись менты. видно было, что им доставляет удовольствие вот так вот со мной играть.

- короче, слушай сюда, - стал вдруг серьезным "шустрый", - у тебя есть 15 минут, пока мы дойдем до отделения. звони родителям, пусть привозят... ну, три штуки. все, давай.

я выхватил телефон. куда звонить?... славе? но если он узнает, что у меня нашли метадон, то мне капец. родителям? бесполезно. машке? ну тысяч 5 она найдет, но не больше... значит, вариант один.

- ало, слава? это я. слушай, меня приняли. с шишками, стакан у меня был. слушай, помоги?... я отработаю. они три тысячи хотят...

славино "ептвоюмать!!!" было слышно даже без "громкой связи".

- короче, сиди там и молчи. понял?... то есть вообще ничего не говори. скажи только, что сейчас приедет человек, который будет разговаривать. и все, дальше еби вола. я скоро буду.

как всегда, когда того требовала ситуация, слава говорил очень уверенно, быстро, короткими фразами. я спрятал телефон в карман и сказал ментам то, что мне было велено сказать.

после этого сел в потертое деревянное кресло и начал честно "ебать вола".

на самом деле я находился в каком-то ступоре. как будто в моей голове включился некий тайный предохранитель, уменьшающий силу всех посещающих меня в тот отрезок времени эмоций раз в десять. я понимал, что вот дальше от меня уже ничего не зависит, что нужно просто ждать, но время, скотина, медленно наматывало на меня слой за слоем свои липкие минуты, и от этих влажных объятий сердце мое то с грохотом скатывалось в глубины желудка, то, напротив, начинало колотиться где-то в горле.

от этих интересных наблюдений за изменениями в собственной анатомии меня отвлек давешний сержант. появившись откуда-то из-за угла, он решительно приблизился ко мне, схватил меня под руку, выдернул из кресла, и ни слова не говоря, куда-то потащил. точно так же мимо меня только что таскали других узников сержантовы коллеги; я хорошо запомнил разительный диссонанс выражений лиц тащущего и его жертвы - скучливое, румяное, с брезгливо искривленными губами у одного, и панически-пустое, с круглыми глазами и прозрачной кожей - у другого.

какое выражение лица было в тот момент у меня, я не знаю, но страшно мне отчего-то не было. наоборот, какая-то даже истерическая улыбка неумолимо начала наползать на мою физиономию; именно с этой сардонической усмешкой чахоточника на моське я и был довольно грубо вышвырнут за двери отделения, внезапно выросшие перед нами за очередным поворотом.

непонятная слабость не проходила, поэтому я довольно неуклюже грохнулся на асфальт, а потом еще получил по голове запущенной мне вслед моей же сумкой. судорожно вцепившись в нее, я поднялся на ноги и с грацией паралитика отправился к воротам, за которыми виднелся силуэт славиного "гольфа".

я прошел примерно половину расстояния, и вот тут-то меня и накрыло. все страхи, все кошмарные ужасы, все дикие рассказы, связанные с "пытками в милиции", и с дальнейшей поездкой на 25 лет на колыму, набросились на меня, ржавым штопором ввинтились в мое параноидальное воображение, раздули его, спроецировали на реальность - и отступили, с удовольствием наблюдая за делом своих рук. я был повержен и разбит; я был уверен, что инсценировка моего освобождения необходима моим мучителям единственно с целью поиздеваться надо мной, что вот сейчас волосатая лапа сомкнется на моем плече, и повлечет меня обратно, в узилище, и первый, кого я там увижу, будет, конечно, слава - висящий на дыбе, окровавленный, и шепчущий из последних сил - "я ведь просил тебя, не торчи..." тьма запоздалого раскаяния накрыла меня, ноги окончательно перестали повиноваться, и я медленно, плавно в очередной раз спикировал на асфальт.

...я сидел на заднем сиденье славиной машины, в руках у меня была открытая бутылка "курвуазье", я тупо смотрел в ветровое стекло между сиденьями. слава время от времени поворачивался ко мне, и смотрел на меня с любопытством, в глазах его прыгали ловкие и хитрые черти.

- ну как, живой?... ничего, товарищ учитель, все когда-нибудь происходит в первый раз. жаль только, что образование твое влетело мне в копейку. так, ладно. все разговоры завтра, вот тебе денег, езжай домой, выспись, завтра с утра я заеду.

слава притормозил возле станции метро, я еще раз тихим голосом поблагодарил его за помощь, и вышел.

понятно, что домой я поехал не сразу, и лишь через несколько часов, при помощи определенных химических добавок приведя себя в чувство, мое до сих пор иногда импульсивно вздрагивающее тело добралось домой...

описанный мной первый звонок несколько сбил с меня имевшую место быть до сего случая странную уверенность в собственной неуязвимости. нет, я не завязал с торчем, но вести себя стал намного осмотрительнее. слава вычел потраченную на меня сумму из моей зарплаты, и больше к этой теме не возвращался. все вроде бы вернулось на круги своя, но, конечно же, очень ненадолго.

...я проснулся, как всегда в последнее время, рывком. рассеенный солнечный свет - мягким желтым покрывалом; если присмотреться, в его лучах видны звездные войны пылинок. я лежу на огромной славиной кровати, она почему-то круглая, меня это всегда удивляло, но я ни разу так и не собрался спросить его об этом. рядом с моим плечом уткнулась в подушку и сопит маша. с другой стороны, в практически такой же позе спит почему-то радость.

я смотрю на них некоторое время, не пуская в голову ежедневные мысли - мне ведь наверняка нужно куда-то бежать, я, скорее всего, опаздываю, или уже опоздал... но сейчас я об этом не думаю.

в комнате все вверх дном. одежда, мужская и женская, разбросана повсюду, и только мои джинсы и рубашка сложены на стуле. я давно это заметил - в каком-бы невменозе я не приходил домой, одежду, действуя на автопилоте, я неизменно складываю исключительно аккуратно.

в квартире очень тихо, так, как бывает только в 10 утра в воскресенье, когда ты вернулся из клуба в 6, еле - еле заснул, и вот проснулся и смотришь вокруг. тихо, пусто, и прохладно.

я осторожно перебираюсь через машу, натягиваю джинсы и выхожу в коридор. слева от меня дверь в большую комнату, где, я хорошо вижу, никого нет, разгром там примерно такой же, как в спальне, однако он несколько, если можно так выразиться, гастрономического толка: сквозь стеклянные двери я вижу накрытый стол, несколько коробок из под пиццы, кальян, полные пепельницы. да, я начинаю вспоминать. вчера у славы был день рождения, и после обязательной программы в баре "слава" мы заехали к нему. одного я не могу понять - откуда здесь взялась пицца, есть мне не хотелось до сих пор, а уж вчера-то я точно не смог бы проглотить ни куска. ну ладно, это не так суть важно.

из кухни доносится шум работающего телевизора, комментатор рассказывает о футбольном матче. дверь приоткрыта, и солнечный свет, такой же, как в спальне, углом проникает в коридор. я тихо наступаю на него босыми ногами, и мне кажется, что пол приятно теплый. и я замедляюсь и некоторое время стою просто так.

в кухне слава, с ногами удобно расположившись в кресле, смотрит футбол. он одет в халат с изображенями денежных купюр, он всклокочен и небрит. на столе перед ним открытая бутылка "хэнесси икс оу", лимон, виноград, кокаин.

- о, товарищ учитель!, - дурашливо радуется слава, это у нас с ним такой ритуал - он делает вид, что подкалывает меня, а я делаю вид, что смущаюсь, - не желаете ли коньячку? рекомендую, оттягивает и помогает.

я сажусь в кресло напротив и беру протянутый бокал. кстати, правильно пить коньяк меня научил тоже слава - до этого я глушил его, как водку. мы выпиваем граммов по 70, слава заедает лимоном и небольшой дорогой, я - виноградом, а от дороги отказываюсь.

- все нормально было вчера, слав? я ничего не помню с того момента, как мы сюда пришли.

- ну конечно ты не помнишь, - слава смеется, - там гидры хватило бы на пятерых. ну а так все рОвно... а что?

вот к этим его вопросам я никак не могу привыкнуть. казалось бы все, расслабься - так нет, одним поворотом, одной интонацией этот сумасшедший человек способен высадить вас на измену. вот и сейчас: под его насмешливым взглядом я сразу чувствую себя виноватым, и начинаю вспоминать, на чем прокололся - лучше в таком случае начать первым.

но вроде бы все нормально. я понимаю, что меня просто параноит, и уже более уверенно смотрю славе в глаза. он сразу соображает, что развлекалово кончилось, товарищ учитель почему-то не загнался; моментально становится серьезным, и я понимаю, что сейчас он скажет что-то важное.

- как вобще дела, чехов?, - он очень редко называет меня чеховым. тут что-то явно интересное, - машину не думаешь брать? а то у меня есть на примете, гольф второй, заряжен мама не горюй, недорого... что скажешь?

ну что тут сказать? по деньгам мне грех жаловаться, да и с торчем мы не то, чтобы подвязали - но пытаемся как-то употреблять не системно, так что машину можно и купить - но тут вступает в дело мое патологическое нежелание "жить размеренно", как я это называю. то есть я отлично понимаю, что мое безбедное существование может прекратиться в любой момент - и очень жестко, так вот чтобы не загоняться лишний раз, я стараюсь относиться к жизни максимально несерьезно. внутри себя, конечно - внешне-то я на редкость рассудителен.

- благодарю, слав, может, позже. ремонт хотим с машкой сделать (слава тем временем снова наполняет бокалы), так что денег пока что лишних нет. давай может через недельку посмотрим?...

- ну давай, давай, конечно, - слава, кажется, полностью потерял интерес к этой теме, но я знаю, что это просто перегруппировка сил, и удар сейчас будет, - а холодильник ты покупать собирался - получилось?

ну, здесь я спокоен. холодильник у нас не получалось купить уже месяца три - зарплаты наши разлетались в течение трех дней после получения, так что получив очередную я сразу от славы пошел в ближайший магазин и наконец приобрел давно необходимый нам дивайс. я рассказываю об этом славе, сетуя на дороговизну жизни в москве вообще и на стоимость апаратуры в частости - и вдруг замечаю, как вспыхивает охотничий азарт в глазах моего ученика.

- ну в общем я понял. я давно вижу, пора тебя поднимать. ну а что, ты человек почти семейный, нужно быт налаживать, а для этого нужно что? бабло! баблецо, так его перетак. правильно?... так вот, у меня есть к тебе предложение.

слава снова становится серьезным и смотрит мне в глаза. мне стаовится не по себе: я хорошо знаю этот его взгляд. за здорово живешь зарплату мне он не поднимет, но чем еще я мог бы помочь славиному бизнесу, кроме аренды места на моих антресолях - я решительно не понимаю.

слава прекращает буравить меня взглядом, и отвлекается на коньяк. с хлюпаньем отгрызая лимонную корку, он вдруг машет в мою сторону рукой и говорит: "лысый заторчал, прикинь".

так. все понятно. лысый - прозвище одного из славиных сотрудников, одного из тех, кого я за глаза называю "камикадзе". эти люди ездят по неким тайным, известным только им маршрутам, встречаются с какими-то непонятными людьми где-то в глубинке, и возвращаются из своих путешествий с огромными баулами, набитыми наркотой. вот, в общем, все, что я успел о них узнать; добавим сюда информацию о том, что "лысый заторчал" - и становится ясно, как день, кого этот псих прочит на освободившееся место курьера.

я очень хорошо понимаю, что отказываться сразу нельзя. слишком привык я к этой кормушке, слишком ей дорожу. поэтому послушаем расклад, и сделаем вид, что мы заинтересованы.

- ты, конечно, сейчас думаешь - а нахуй мне все это надо, - как обычно, без обиняков начинает слава, - и я тебе объясню, зачем. прежде всего, представь, твой оклад увеличится тупо в 5 раз, плюс за каждую поездку ты будешь получать дополнительно. кроме того, могу тебе пообещать, что ездить ты будешь по самым важным, незаметным заказам, ничего в руках носить тебе не придется - кому надо уже проплачено. твоя задача - просто сопровождать груз. и это... только не говори мне, что боишься. я сам постоянно всего боюсь, и ничего, видишь, - здесь слава ненатурально ржет.

вот так вот, все очень просто. на самом деле я, конечно, могу взбрыкнуть, и сказать, что 15 лет сидеть мне по 228 совсем не хочется, что я еще молодой, и сопровождать такие грузы не научен. и вообще я могу привести массу аргументов - но я хорошо знаю, что все они разобьются об эту улыбающуюся маску, что носит на себе человек, которого я учу английскому языку.

пока я делаю вид, что обдумываю предложение, а на самом деле трясусь в панике, слава тут же на бумажке рисует мне схему. на самом деле в ней нет ничего уж такого ужасного: я должен приехать в определенное место, заплатить там деньги, убедиться, что товар хороший и его погрузили на поезд. во всей этой процедуре было только одно слабое место: уже в москве, на вокзале, я должен был пронести эти сумки на себе до дороги и погрузить в такси.

можно подумать, опасных дел - на 15 минут; подумайте так, и вы будете правы. но я уже тогда отчетливо видел, что эти минуты моментально превращаются в годы, а сотни метров от перрона до стоянки такси - в сотни километров прогулки по седьмому кругу ада.

как выяснилось совсем скоро, я не сильно ошибался.