Лёха Румянцев : ЗАБОРНИКИ

ЗАБОРНИКИ.
Лёха Румянцев На конкурс.

Судя по названию рассказа, вы могли бы подумать, что я вкалывал на каких-нибудь очистных сооружениях. Это не так.
Работал я в середине восьмидесятых на авиаремонтном заводе. Производство огромное – более четырёх тысяч человек. А ВОХРа, где мне довелось прослужить около семи лет, состояла из сорока человек, включая начальника охраны – Бориса Васильевича. Вот этой небольшой группой мы поддерживали порядок на заводе, занимались пожарной профилактикой, а случалось, и пожары тушили.
Как-то летом обходил я вверенную мне территорию, на которой находилась заправка исключительно для заводских автомобилей. Смотрю, шофёр наш, Пашка Ожогин, заправиться туда на пожарной машине приехал. Я в кабину к нему залез потрепаться. А он грустный сидит. Ожогину тогда под шестьдесят уже было. И страдал он двумя хроническими заболеваниями – алкоголизмом и геморроем. А женат был на продавщице Клавдии.
- Паша, здорово! Ты чего печальный опять? С похмелья, или геморроем мучаешься?
- Нет, Лёха... Вот, вечер вчерашний вспоминаю.
- А что случилось?
- Пошли мы с женой в театр. Я там лет десять не был.
- На что ходили?
- Да, балет, бля. Дон Кихот какой-то. Скукатища! Еле первый акт отсидел, ну, как водится, в буфет сразу. А там ни пива, ни коньяку. Даже бутербродов не было с красной икрой. Только с сыром. И сыр-то старый, блять, промасленный весь. Шампанское, правда, наливали. Выпил бокал. А хули с него толку? Второй акт только начался, смотрю на сцену, пляшут там эти... И вдруг, как назло, геморрой разыгрался, от шампанского, что ли... И так обидно мне стало... Поднялся я со своего места, и говорю супруге громко, чтобы все слышали – знаешь, Клава, пошли отсюда на хуй!
- Да, Паш... Ну, что делать, жизнь такая! Ладно, мне из машины уёбывать пора – смотри, Жуковец сюда хуячет!

Михаил Иванович Жуковец служил начальником караула. Форма всегда чистая и брюки выглаженные. Лицом напоминал покойного артиста Пуговкина.
Всем говорил, что является майором Советской Армии в отставке. И к тому же носил значок участника ВОВ.
Как-то в курилке, глядя на значок, я поинтересовался:
- Товарищ Жуковец, Вы с немцами воевали? Хорошо сохранились...
- Я, Алексей, тридцать пятого года рождения.
- Так, как же...
- Ты слушай, не перебивай. Родился в Белоруссии. И когда мне было восемь лет, в партизанском отряде, в лесу жил. Слышал про Беловежскую Пущу?
- Да.
- Там вот. Мне командир отряда задания самые сложные поручал. Фрицы на такого маленького пацана и внимания не обращали. Я смышлёным был не по годам. Однажды состав фашистский под откос пустил. Помог я народу советскому чуму коричневую одолеть! Сейчас бумаги собираю, чтобы участника Войны присвоили официально. А значок этот ношу и носить буду, пока правды от бюрократов не добьюсь! Я вообще всю жизнь Армии отдал. Я – майор запаса.
- Понятно...

После нашего разговора, решил у старых вохряков узнать про него. Мне сразу сказали – осторожнее с ним, стучит начальству, да и выше может пойти.
Говорят, да, служил. Но был он старшим лейтенантом. А в тридцать шесть лет попал в неприятную историю.
В лесу, на переезде, пожилая железнодорожница опустила шлагбаум в ожидании поезда. Жуковец в тот момент ехал на «москвиче», и был сильно пьян. Михаил Иванович выскочил из машины и стал требовать, чтобы бабка немедленно его пропустила.
Приказ старшего лейтенанта она не выполнила.
Тогда он накинулся на работницу путей сообщения и начал нещадно её пиздить. Более того, перегнул жертву у шлагбаума, и решил над ней надругаться.
Но, услышав крики о помощи, к переезду приблизилась группа грибников, злоумышленника связали и сдали мусорам. Он отсидел три года. То ли за попытку изнасилования, то ли за хулиганство...

Вот такой человек направлялся к заправке, где стояла пожарная машина. Подойдя ближе, он сказал:
- Румянцев, хорошо, что нашёл тебя быстро! Начальник охраны велел с тобой на «засидку» идти.
- Пойдёмте, раз велел...

Ох, не любил я эту хуйню! Надо было в кустах прятаться и следить, чтобы заводчане через забор не лазили. Ни в ту, ни в другую сторону. Обычно они в обед за водкой бегали. Магазин-то рядом.
Пришли на место. Затаились в кустах. Я сигарету только захотел прикурить, а Жуковец приказал:
- Отставить! Почуять дым могут!
Вот сука!
Минут через десять шепчет:
- Вон, гляди, кажись, «заборник» идёт. Тише...

К забору пробирался среднего возраста рабочий в замусоленной заводской форме. Оглянувшись по сторонам, он стал взбираться по пробитым в бетонном заборе отверстиям и вколоченным металлическим скобам. Колючую проволоку в этом месте нарушители чуть ли каждую неделю перекусывали.
Тут я услышал приказ «бывшего партизана»:

- Всё, бери его...

Я высунулся из кустов и заорал:
- Стоять!!
Мой крик, кажется, добавил адреналина в кровь «заборника», он ещё быстрее стал карабкаться наверх.
Я подбежал, и снизу схватил его двумя руками за лодыжку правой ноги. Левая была уже на той стороне забора. Пытаясь освободиться, гегемон подтягивал конечность, но, кажется, сидя вот так, в раскорячку на бетонной стене, в неравной борьбе, он сильно придавил яйца. Я почувствовал, что начинаю перетягивать его к себе. Тут он слегка наклонился, посмотрел на меня сверху, и попросил:

- Отпусти, ну, отпусти же...

Редкие волосы клоками свисали на уши, а немытая чёлка прилипла к покрытому испариной лбу. Небритое лицо было искажено сильным страхом, а в глазах пролетария застыла первобытная печаль, смешанная с сильной болью в области паха.

- Ну, отпусти, прошу...

Мне стало жалко щуплого работягу, я опустил руки вниз и стал держать лишь его грязный, растоптанный башмак. Шнурки, видно, не сильно были затянуты. Он проворно вытащил оттуда ступню, сверкнул дыркой на темно-коричневом носке и оставил ощутимый, даже на расстоянии, запах...
Тут ко мне подлетел Жуковец.

- Ушёл! Румянцев, ты что ему так рано крикнул? Он же из-за этого ушёл!
- Михал Иваныч! Следующий раз сами кричите и ловите!
- Что? Дай сюда!

Вырвав у меня из рук пахучий трофей, он быстро зашагал к зданию ВОХР. Постучал в дверь кабинета начальника охраны, на полшага проникнув внутрь, доложил:

- Борис Васильевич! Нарушителю пропускного режима удалось скрыться из-за нерасторопных действий бойца Румянцева. Осталась только обувь, вернее ботинок.
Начальник брезгливо посмотрел на Жуковца.
- Михаил Иванович, что ты мне сюда вонь всякую несёшь? Ну, не поймали «заборника» - да и хуй с ним! Да, Лёху с собой не бери больше. Один ходить будешь.

Я прервал затянувшуюся паузу:

- Борис Васильевич, а что с башмаком-то делать?
- Отнеси назад к забору. Может он, как стемнеет, подберёт его.
Действительно, подумал я.
Не в одном же ботинке трудящемуся домой добираться.