ВасПох : Ни прав...

Стоянка запрещена. Чиркнув колесом по пустынной дороге, он вышел из машины. Негромко хлопнув дверью, его палец по привычке коснулся заметной царапины на красной двери. Обшарпанный кабриолет как нельзя кстати вписывался в пустынный ландшафт. Кто сказал, что параллельные линии не пересекаются? По привычке посмотрев вдаль, он ещё раз убедился в несовершенстве науки. Даже таблица умножения – вещь далеко не абсолютная и меняется самым непредсказуемым образом в зависимости от степени и способа воздействия на человека. Жаль, под рукой не было фотоаппарата, а то можно было бы это запечатлеть и показывать заблуждающимся. На горизонте столбы выглядели спичками. Казалось, они вот-вот подожгутся от закатного солнца и по цепочке обозначат границы дороги ночным самолётам. Но знак был только на этом. По крайней мере до горизонта. Или тут на синих машинах нельзя? Чёрт, ничего не понимаю.
Разум уступал зрению. И цвету в частности. Синий. Красный. Тонкий намёк на белый. Знак был не новым, но и давно пылившимся на столбе его нельзя было назвать. Знак как знак. Будь он в городе – не обратил бы ровным счётом никакого внимания. Кстати, а какое время считается переходом из остановки в стоянку? Я только остановился? Или уже надолго так сказать застоялся? Вообще вроде жена дома ждёт. А когда меня заберут? И кто? А права можно будет восстановить? А не надо будет заново сдавать, объезжая оранжевые столбики в полевых условиях? Так. Спокойно. Что у нас там в законе написано? Вспоминай, вспоминай. Чёрт. Ну, точно помню, что требования знака распространяются на ту сторону дороги, на которой они установлены. Так. Уже хорошо. Моя мама всегда всем хвалилась моей памятью. Заставляла учить стихи собственного сочинения и читать вслух, когда к нам приходили её друзья. Хотя зря однажды она попросила сделать меня это на утреннике. «Искусаем друг друга до крови, синяки потом спрячем в тени, и порез возле левой брови мне напомнит потом эти дни». И так далее. Как сейчас помню. Это было лишним. Мальчика из первого ряда, потерявшего сознание, после этого, кстати, давно не видел. Надеюсь, у него всё хорошо.
Так, а отвлекаться не стоит. Тут, понимаете ли, знак, а я о мальчиках. Стоп. То есть, я хотел сказать «Стоянка запрещена».
С другой стороны, он же мог наполниться другим содержанием? Почему нет. Осталось определить каким. Попробуем взять за дело с энтузиазмом. Красный, синий. Синий, красный. Опять фанаты? Да нет, откуда здесь взяться фанатам... Чёрт, откуда здесь знак?! Так. Спокойно. Всё не так сложно. Запрещено что-то синее. Гей-парады! Отлично. Среди кактусов. С последующим на них сидением. Бррр. Тогда надо было голубой краской закрашивать. Боялись, что сольётся с небом? И что? Кстати, а что с другой стороны? Может что-то ещё интересно-запретное, причём для тех, кто по левой стороне едет. А может я не по той стороне еду, а знак – просто последний из оставшихся? Стоянка запрещена, остановка запрещена, езда запрещена. Тогда где остальные? На это в принципе есть только два объяснения. Либо их снесли в свою коллекцию скучающие фанаты-автомобилисты, либо в тот раз, когда здесь проезжали албанские террористы-камикадзе, то, заглушив мотор, они остановились подивиться на расписные блюда на столбе и, подойдя к ним поближе, они с прискорбием заметили, что сильный порыв ветра унёс два самых приглянувшихся вдаль по кактусам. Ринувшись вслед, террористы забыли про машину, которая, нагруженная наркотиками, оружием и агитлистовками сомнительного содержания, решила попросту свалить со всем этим добром. Так что озлобленные албанцы до сих пор бегают среди ущемлённых кактусов под палящим солнцем за угнавшей себя машиной и возможно сейчас вот-вот появятся на горизонте, обозначив тем самым мои дальнейшие действия, как умственные, так и физические. Так что медлить нельзя. Хотя, как известно, добро всегда побеждать зло. Ну, за исключением тех случаев, когда зло – голая Анжелина Джоли.
Так что моему возмущённому разуму приходилось работать в усиленном режиме.
Кстати, а сколько ещё до города? В принципе, километров пятнадцать, не больше. Правда солнце вот-вот сядет. Ну и к ужину всё равно не успел, так что терять нечего.
И ведь эта, с позволения сказать, удивительная история начиналась вполне буднично. Как говорится – за хлебушком сгонял.
Моему любопытству не было предела. Чувства начинали покидать.
Бессмысленность предпринятого творческого акта начинала меня добивать. А доблестно бороться с ней уже не было сил. Да что, чёрт возьми, ты тут делаешь? Ещё скажи - висишь! А ну, отвечай. Мдя, реакция нулевая.
С криками обойдя несколько раз порядком уставший от происходящего автомобиль, руки сами потянулись к некому блинообразному предмету. Ба, дорожный знак!
Ненавижу!
Казалось, кактусы оживились, чем они, в принципе, никогда не отличались, особенно к вечеру. Долго шаманить не пришлось. Спустя пару минут стоянка была разрешена. Хоть и негласно.
*аццкий смех*
Кактусы поддержали победу громкими аплодисментами. Подняв руки к солнцу, я отразил в нём дорожный знак. Из-под подпрыгивающих ног поднялась пыль. Кактусы довольно улыбнулись и негромко закашлялись. Было бы здесь больше народу и хоть какой-то ещё растительности – началась бы типичная сцена из диснеевского мультика. С поющими цветами, танцующими деревьями, водящими хоровод енотами. На припеве меня замесили бы в хоровод, я стал бы понимать язык зверей и, впав в экстаз, остался бы жить в сказочном городе. И далее по сценарию.
Но не всё в жизни так легко и безбедно. Наши желания редко совпадают с нашими возможностями, пока есть добро и зло, инь и янь, шило и мыло, в лес и по дрова. За спиной послышался скрип. Резкий глухой удар.
Кактусы пооткрывали рты. Полная тишина и умиротворение. Странно, но оборачивать не хотелось. Немного помедлив, тело изменило положение на все 180.
Ой зря.
Знак с шумом выпал из рук, придавив кактус. Точно так же принял удар, как кабриолет. Между прочим красный. А столбу было всё равно. Красный и красный. Да хоть фиолетовый. Глаза не могли вынести происходящего. Чушь, возведённая в культ.
Нет. Нет. Я же всегда был хорошим мальчиком. Темноты не боялся. А столб пытливо смотрел на обладателя знака, бывшего обладателя красного кабриолета.
Споткнувшись о железный блин, он медленно подошёл к машине. Хотя громко сказано «к машине». И громко сказано «подошёл». Лицо мало походило даже на гримасу.
Она. Родная. Любимая. Ещё красная.
До города не близко.
Следующая машина лет через пятьдесят.
Врядли раньше повезёт на такого идиота типа меня.
Он подошёл и сильно ударил ногой по остаткам машины. Она вздохнула, в последний раз в жизни выпустила пар и… погасли фонари.
Случайно так.
Совпало.
Хорошо, что в небе не было самолётов, особенно нуждающихся в экстренной посадке. Только закатная долька, спешно спускающаяся на сковородку горизонта. Почти расплывшись, она придала вечеру оттенок ночи. Неслабый такой.
Он сидел на обочине, вспоминая питерский поребрик. Хотелось плакать. Но он был хорошим мальчиком и не умел этого делать. Пришлось переключиться на темноту. Мало того, что ничего не видно, так ещё и не слышно. Даже кактусы замолчали. Пошарив рукой по карману, он достал коробок спичек. Нащупав в куртке пачку, достал из неё сигарету. По привычке хотелось прочитать название, но… чёрт, как же хорошо не бояться темноты. Несколько раз чиркнув, он добился от спички всего возможного. И тут он додумался посмотреть сквозь. Рот открылся непроизвольно. Он не поверил своим глазам. Он зажёг вторую спичку. Ещё пяти секунд хватило, чтобы рассмотреть.
Пустая дорога.
Еле различимые кактусы.
Валяющийся дорожный знак.
Ни столба, ни машины.
Нистолбанимашины.
Дорога.
Кактус.
Ещё кактус.
Ещё кактус.
Знак.
Коробок закончился.