Cоня Маркс-Бруевич : Цвет граната, вкус лимона (глава из ..)

интерлюдия

....

Женщина похожа на перезрелый плод манго, - она мурлычет мне в лицо и мягко касается грудью, - не зажигай свет, - бормочет она, увлекая вглубь комнаты, - в темноте я иду на запах, - чуть сладковатый, - с экзотической горчинкой, - вы бывали когда-либо в апельсиновом пардесе? – сотни маленьких солнц под вашими ногами, - они обращены к вам оранжевой полусферой, - но стоит нагнуться и поднять плод, как покрытый седовато-зелёным ворсом цитрус начинает разлагаться в вашей руке, - и сладковатый запашок гниения преследует до самого порога, - в окно врывается удушливая ночь с белеющим во тьме лимонным деревом, - каждое утро я срываю по одному лимону, - признаться, я и мечтать не смел о подобном чуде, - в той стране, откуда я прибыл, лимоны не растут на деревьях, - они лежат в ящиках, заботливо укрытые от морозов, - я надрезаю шкурку и вкладываю в рот моей гостьи ломтик лимона, - женщина-манго смеётся и принимает из рук моих божий дар, - это добрый знак, - она не отшатывается, а молча, как заговорщик, вбирает мягкими губами ломтик лимона, - и нежно посасывает его вместе с моим пальцем, - я ощущаю жало её языка, мне горячо и щекотно, - женщина ведёт меня по запутанному лабиринту толчками и касаниями, - сегодня я решил быть ведомым, - легко даю снять с себя одежды и медленно обнажаю её, - слой за слоем, - лёгким нажатием ладони я задаю темп и направление, - женщины ночи щедры и любвеобильны, - мои соседи, - жалкий сброд на окраине восточного городка, - они скупают краденое и режут кур на йом Кипур, - правда, дети их красивы – это дети от смешанных браков – тут парси перемешались с тайманим, а марокканцы – с поляками, - всё плодится и размножается на этой благословенной земле, от брит-милы до бар-мицвы – один шаг, - здесь нет декораций, только тощие египетские кошки у бомбоубежища, скудная эвкалиптовая рощица, за ней четыре действующих синагоги – по две для сефардов и ашкеназим, и опутанная проволокой военная база, - чуть поодаль – бейт-кварот, - пустынное густозаселённое кладбище со скромными белыми плитами, - всё здесь и сейчас, плодитесь и размножайтесь, - у них грубые лица и крепкие челюсти, - они разделывают своих жён на купленных в кредит матрасах, - раскладывают их добросовестно и неутомимо, после обильно приправленной специями пищи, которая варится и жарится в больших котлах, они зачинают ангелоподобных младенцев, - они провожают субботу и встречают её с первой звездой, - так поступали их деды и прадеды, - вот женщина – вот мужчина, - треугольник основанием вниз накладывается на другой, вонзающийся остриём в землю, - её основание вселяет уверенность в меня, - она становится на четвереньки, поблёскивая замшей бёдер и пульсирующей алой прорезью между, - соединённые, мы напоминаем изысканный орнамент либо наскальный рисунок, - мне хочется укрыться там, в их бездонной глубине, и переждать ночь, - комната, в которой я живу, заполнена призраками, - говорят, совсем не так давно здесь жила русская женщина, - проститутка, - всё местное ворьё ошивалось у этих стен, - на продавленном топчане она принимала гостей, - всех этих йоси и хескелей, - переспать с русской считалось доблестью и хорошим тоном, - низкорослые похожие на горилл мужчины хлопали её по заду и кормили шуармой, - и угощали липкими сладостями её малолетнего сына, - маленького олигофрена, зачатого в где-то на окраине бывшей империи, - и совали шекели в её худую руку, - женщина была молода и курила наргилу, - я слышу хриплый смех, - вижу раскинутые загорелые ноги, - по субботам она ездила к морю и смывала с себя чужие запахи, - потом долго лежала в горячем песке, любуясь копошащимся в песке уродцем, и возвращалась к ночи, - искривленным ключом отпирала входную дверь и укладывала мальчика в постель, - обнажённая, горячая от соли и песка, курила у раскрытого окна, - что видела она? лимонное дерево? горящую точку в небе? мужчин? их лица, глаза, - их жадные покрытые волосами руки, - наверное, ей нравилось быть блядью, - в этом сонном городке с бухарскими невестами и кошерной пиццей, - с утопающими в пыли пакетами от попкорна и бамбы, - иногда она подворовывала в местном супермаркете, - так, по мелочам, - нежно улыбаясь крикливому румыну в бейсболке, опускала в рюкзак затянутое плёнкой куриное филе, упаковку сосисок, банку горошка, шпроты, горчицу, палочки для чистки ушей, пачку сигарет, - мальчик канючил и пускал слюни, - с ребёнком на руках и заметно округлившимся рюкзаком выходила она из лавки, - мадонна с младенцем, - в Тель-Авиве ей, можно сказать, повезло, - маленький горбун встретился на её пути, - на углу Алленби-Шенкин, - искусство, - омманут, - закатывая глаза, пел марокканец из Рабата жилистой гортанью повязанной кокетливым платком, - о, он знал толк в красоте, в цвете и форме, обьёме и пропорциях, – искусство для него было - фотокарточки с голыми девушками, - в разнообразных сложных позах, - женщина была для него диковинным цветком с наполненной нектаром сердцевиной, - установив мольберт посреди офиса, - крохотной комнатушке в полуразрушенном здании на улице Левонтин, он наслаждался искусством, - над каждой позой работал часами, словно скульптор, - разворачивая модель покрытыми старческой гречкой костистыми руками, - приближая напряжённое лицо, задерживая дыхание, наливаясь тёмной кровью, - он не набрасывался на истомлённую ожиданием жертву, о, нет, - скорее, как гурман в дорогом ресторане, наслаждался сервировкой, ароматом, изучал меню, - выдерживая паузы, подливая вино, - пока со стоном и хрипом, - взбивая пену вздыбленными во тьме коленами, она сама, сама, сама..

Женщина ночи не отпускает меня, - тело её покрыто щупальцами, - они ласкают, укачивают, вбирают в себя, - у неё смех сытой кошки, - тревожный и чарующий, - смеясь и играя, мы перекатываемся по топчану, - вином я смазываю её соски, - и она поит меня, покачивая на круглых коленях, - призрак белоголовой мадонны с младенцем там, на обочине дороги, - за лимонным деревом и свалкой, - тревожит и смущает, - она протягивает руки и бормочет что-то несуразное на славянском наречии, таком диком в этих краях, - пить, пить, шепчет она, - её ноги в язвах и рубцах, а сосцы растянуты как у кормящей суки, - пить, - просит она без звука, одним шелестом губ, - завидев мужчину, она кладёт дитя на землю и привычно прогибается в пояснице;
у женщины ночи терпкий вкус и изнуряющее чрево, - еще несколько мгновений она будет мучить и услаждать меня, - под заунывные и вязкие песнопения Умм Культум и причитания сумашедшей старухи из дома напротив.