Arturo : Герой

Звонареву было худо. Он сидел с ногами на кровати и рассматривал отваливающийся кусок обоев. В голове тусклым чугуном гудел колокол, во рту было нехорошо, а мерзотная желтая слюна, которой он пытался плюнуть на пол, липкими волокнами цеплялась к губам.
Утро было серое, как любое похмельное утро. Денег не было, как не было надежды их добыть. В угнетенном сознании Звонарева тускло теплилась мысль: «А не удастся ли выпить на халяву?». Мысль эта, постепенно одолела состояние неподвижности. Он осторожно поднялся, ощущая, чтоб под его внутренний компас неведомый злоумышленник подложил топор – плоскость пола была подвижной: собиралась складками или качалась волнообразно, надел джинсы, сложенные у двери комнаты, поверх майки накинул куртку и, забыв запереть дверь, держась за стенку для устойчивости, спустился на первый этаж и вышел из подъезда.
За дверями подъезда была осень. Когда он последний раз выходил из дома, на улице было лето и он был неприятно удивлен внезапной смене времени года. Воздух неприятно холодил Звонарева.
У соседнего подъезда, целясь в блестящие кнопки, набрал код. Дверь открылась с противным писком. Голова раскалывалась, но он кое-как поднялся на второй этаж. Постоял немного у знакомой двери, опершись в колени – мутило все сильней. Набравшись сил, позвонил: раз, а потом еще раз. Прошлепали ноги, дверь отворилась. В дверях стоял кривой Серый.
- Ты че, Звонарь? – вопросил явно удивленный Серый.
- Дай выпить, подыхаю… – скрипнул он чуть слышно в ответ.
- Ты че, падла, забыл что ты мне пятихатку должен? Выпить ему! Пшел на хуй отсюда, мудак! – предварив этими словами последующие действия, Серый ступил за порог и двинул Звонареву в лоб кулаком. Удар был так хорош, что показалось, накрыло плитой. Перед глазами замелькали оранжевые круги и еще какие-то невнятные кляксочки.
Когда кляксы рассосались, на их место вернулась мутноватая картинка действительности, а Звонарев нашел себя сидящим у порога квартиры напротив. Он перевернулся и встал на четвереньки, а потом, унимая дурноту, утвердился по-человечески. То и дело останавливаясь, поднялся на четвертый этаж, где жила известная всему дому алкоголичка Нинка, которую Звонарев часто угощал и теперь надеялся на ответный реприманд. Звонок не работал и он сначала осторожно, а потом настойчиво заколотил в дверь. Дверь распахнулась. На пороге стоял грузный неандертальский мужик, с всколоченной бородой. В расстегнутой на груди рубашке, распушилась черная кудрявая поросль, переходящая сразу в бороду.
- Ты кто? – спросил волосатый. Предвкушая, отчего то пиздюли, Звонарев настороженно промолчал.
- Ты кто? – повторил тот же вопрос неандерталец, - К Нинке? Не почувствовав в этом вопросе подвоха Звонарев с трудом кивнул.
- На – сказал неандерталец глухо и ударил гостя в челюсть. Далее все опять было в тумане, он только понял, что его приподняли с пола, и, придав небольшое ускорение, спустили осторожно вниз по лестнице. Он ехал на спине, слегка стукаясь расслабленной головой по ступенькам, он съехал вниз, где и остановился.
Грохнула дверь. На этот раз Звонареву потребовалось несколько больше времени, чтоб ввести себя в кондиции. Очухавшись немного, черно матерясь, вышел из негостеприимного дома. Потрогал увечные места: челюсть распухла, голова болела - шоковая терапия не пошла на пользу. В тоске и страдании Звонарев нашел в себе силы дойти к метро, где пытался поменять разряженный мобильник, найденный в кармане куртки, на водку. Бартер не шел: может Звонарев, как продавец не внушал доверия, а может, марка телефона вышла из моды.
Звонарев тихо зверел, похмелье усиливало злость. А потом случилось чудо! В его измученную и избитую голову пришла отчаянная и гениальная мысль. Он собрался с силами и принялся за ее воплощение.
Вытащил из урны брошенную кем-то газету, скомкав, положил ее под груду картонок, лежавших на задах продуктового ларька. Щелкнул несколько раз зажигалкой, ловя огонек. Поднес его к газете. Огонь немедленно принялся за работу: сначала нежное пламя облизало ее края, а разгоревшись пожрало всю газету. Костер удался. Злоумышленный Звонарев подсовывал жадному пламени все новые порции топлива – скоро загорелись картонки. Повалил густой дым. Убедившись, что пожар не угаснет, Звонарев отступил за угол и притаился выжидая. Скоро раздались гортанные азербайджанские крики. Пробежал какой-то человек, за ним другой. Он осторожно выглянул из-за угла и увидел, что груда коробок пылала! Около пламени, прикрываясь ладонями от жара, стояли несколько черных носатых людей, очевидно торговцев. Дверь магазинчика отворилась и оттуда вывалилась перепуганная женщина, вопя что есть мочи. Сочтя момент подходящим, он выступил из-за угла и присоединился: – Пожар! Пожар! Торговцы встрепенулись.
- Что уставились? Спасайте добро! – закричал Звонарев.
- Зачем? – удивленно спросил один из носатых – Страховка есть.
- Все равно спасайте! – настоял Звонарев, и, подавая пример героизма, бросился внутрь. Схватил какой-то ящик, передал его кому-то, стоявшему прямо у дверей. Потом еще ящик и еще, и еще. В дыму ничего не было видно толком, было очень жарко, а Звонарев как заводной спасал имущество. Потом он чего-то вдохнул - в третий раз за день, земля уехала у него из под ног. Но тут, кто-то цепкой железной хваткой взял его за ворот и буквально вытащил на улицу.
Спасителем был пожарный. Он передал задохнувшегося Звонарева спасенным им торговцам и махнул рукой. На павильончик обрушились потоки воды и скоро пламя, объявшее магазин стихло. Пожарные деловито суетились вокруг пожарища. К оправившемуся Звонареву подошел толстый седой человек из торговцев, за руку поблагодарил за отвагу в спасенье имущества и протянул ему плотный целлофановый пакет.
- Спасибо, дорогой! Ты настоящий герой! – прижав руку к сердцу, сказал толстяк, - Прими это от нас! Все вокруг радостно закричали, и каждый норовил хлопнуть Звонарева по плечу. Он шел сквозь толпу счастливый и гордый, все благодарили и тормошили его. Ему очень хотелось взглянуть на содержимое пакета, но он крепился и открыл его около самого дома.
Там лежали две бутылки дорогущего коньяка, пакет с виноградом и грушами и несколько коробок шоколадных конфет.
Я – герой! Ахуэть! – вслух восхитился Звонарев и бодро зашагал домой.