Бастиан : По следам Карабаира(с).

Я бросаю курить. бросаю далеко в воду и оно летит вдоль скучающих телеграфных столбов, поющих свой неумолчный, бурятский рэп, по средством бельевых верёвок на которых сушится, вольготно расположившись, стая сорока сорок. Изредка швыряющих друг другу:
-подвинься, я сяду!
Я швыряю курить с разбегу, скачущий по волнам голыш, побуждающий воду на смайлы кругов шоссейного ралли, что наполняют адреналином через инжекторы сосудов Твоё Тело.
Я бросаю твоё тело, игнорируя цвет простыни, что надувается парусом, поднимаясь все выше по волнам, бегущее мурашками в рассыпную, словно брызги солёной воды, которая принимает моё тело, когда я бросаю курить.

...Я проснулся на полу, под эмпайрстэйт билдинг, Минск трясся в падучей, грёбанное животное по обыкновению кусало меня за палец ноги. Брысь! Дал ему пендаля и придавил по новой. Вторым, кто меня будит, оказалась сестра, ебанутое утро:
-звонила Света, сказала, чтоб ты забрал её с работы, она там ночевала,-не открывая глаз
-пошла она на хуй, скажи ей чтоб больше не звонила.
Мне хочется залезть в сон, хочется туда провалится, провалится и проспать до весны, ненавижу зиму. Но сестра упорно решила нарваться на неприятности:
-звонила Све..
-иди на хуй, вместе с этой блядью, оставьте меня в покое...
Кажется она заплакала, ну и хуй с ней, я хочу спать, мне ни до чего нет дела, уйдите все, оставьте меня, отъебитесь...ярко-бирюзовая вода, дорогой цвет индиго, расстрел солнца и блаженная мягкость тени, сон...Я чувствую, что это она, готов выплеснуть на нее всю злость, я наверно готов уибить ее, а она садится рядом на пол, стягивает одеяло и целует в жопу, а ее рука уже тянется к яйцам, хочу заорать, но вместо этого плотнее сдвигаю ягодицы и глубже лицом зарываюсь в подушку, чувствую ее дыхание на шее, за ушами, она кусает мочку, и не оставляет попытки ухватить меня за хуй.

Я ещё держусь, но злости уже нет, видит Бог я не хотел, чтобы она приходила, но она пришла и лед, образовавшийся во время разлуки холодный наст, тает, она плавит его губами. Она пришла, а всё остальное - хуйня, кроме нее нет ничего, нет ничего кроме нас, я не даю ей полностью раздеться...

Мы сидим после душа, завернутые в полотенца, сидим довольные, с мокрыми головами и угощаем друг друга гренками, которые жарит сестра-Марина, она не сердита на меня, она все понимает. Марина рассказывает ей, что дети пошли в школу, что школа совсем рядом(через дорогу), что директор веселый и добрый человек, что вобщем то все хорошо, вот только бы мы не ругались и когда мы наконец станем жить вместе. Она же не знает то, что знаешь ты и сейчас так не хочется портить ей настроение (я еще успею), не хочется портить настроение и тебе(правда уже заметна на лице легкая тень).

-поехали в лес.- говорю,- Варлам зовет уже вторую неделю, он хочет забить свинью, я сам просил, чтобы без меня не резал.
Сестра обзывает меня "мыжиком"(не верный), Хурма лыбится, она даже кажется счастлива и как всегда легко пишется на мою авантюру...
В Твери у Назара мы берем спирт, он нас довозит до Торжка, дальше мы трясемся по ухабам и колдобинам на видавшем виды ПАЗике, я даже не знал, что такие еще бегают. Убаюканный качкой "лоховозки", я засыпаю первый и видимо, навеянные недавно прочитанным Яном, мне снятся монголы, кривые, вонючие бараньим жиром, узкоглазые рожи, со скошенными скулами и двумя косами. Всюду дым , ничего не разобрать, я шарю у себя с лева, где должен быть мечь и нашариваю кусок говна, он проходит сквозь пальцы, осклизский и мерзкий, не выдерживая такого западла я ору. Открываю глаза, Хурма смотрит на меня и крутит пальцем у виска, а за стеклом я вижу прыгоющего в грязи и что-то орущего, счастливого Варлама.

Толстый, весь круглый как шар, с вечно лоснящимся лицом и не проходящей отдышкой, Сыроега Варлам мнет меня как медведь, у меня аж все скрепит и протестует от его деликатности, но я тоже рад. Он подхватывает Хурму и несет к своему домишке, я плетусь следом с баулом и думаю всетаки заебись, что мы выбрались.

До вечера мы тупо пьем, в хате накурено и жарко, за окном дождливо и пакостно. Потом Сыроега уходит и мы ебемся на русской печи, я весь в извёстке, а Хурма стукается головой об стену, экзотика надоедает, спускаемся, я бросаю на пол тулуп, засыпаем под треск поленьев.

С утра Сыроега счастлив, как будто пока я спал, Хурма ему отпустила по блату, пьем чай из свежедавленной рябины, я забиваю, курим
-Ну, че Жир, мы свинью резать будем, или ты порешил тут всех давно вместе с населением?
-Вы куда торопитесь, попьем, попаримся, завтра мороз обещали, завтра и забьем.
Не знаю как называется это помещение, пусть будет предбанник. Так вот там мы колем дрова, пьём спирт, разведённый с акваминерале, дрова весело трещат в печке... Светка вся красная и в бикини, косится на Варлама бабу, та сидит голая, пиздец скажу я тебя мальчик, какой у неё куст. Делаем несколько заходов в пар, после каждых трёх накуриваемся, снега на улице почти хуй, а желание сесть жопой в сугроб, после каждого стопаря всё сильней и сильней.
-Серёг, а хули тянуть до завтра, давай заебенем свинью,-
к моему удивлению, он даже не ломается, а я ведь вообще это в шутку сказал
-давай захуярим, пошли.
Мы тяпаем по пол стакана, спирт весело врывается в раздроченую предыдущими стопорями глотку, одеваем плащи и сапоги, я приноравливаюсь к топору, Варлам ничего не берет и выходим.

Аааах, как ахуенно мы вышли на свежак, я зарублю стадо свиней, я их выебу сейчас всех на хуй, всех ебаных свиней в мире, я воин ислама, последний талибан. Пар валит через открытую дверь предбанника, Светка высовывается и орет, чтоб мы оделись. В унисон посылаем ее, я на хуй, Варлам за Лидой (так зовут его бабу-куст или куст его бабы). Заходим в сарай рядом с хлевом, не знаю от куда Жир достает пику, такую старинную как в фильмах пику-капьё, и мне сразу становится не интересен топор. Варлам великодушен и с удовольствием меняется со мной, берём ещё по длинному ножу и выходим.

Он ставит меня в загон и говорит:
-сейчас я открою, вон видишь с боку дырка доской прикрыта, хряк полезет, ты не жди пока он вылезет, сразу хуярь ему пику в моск, а я с той стороны не дам ему съебаться.
-Лида, ёбаный в рот,-оглашает он окрестность, -тащи бухло
оини приходят обе, Светка совсем кривая, мы пьем, я предлагаю тост
-за блицкриг!

Меня поддерживают все, пьем, Варлам уходит к свиньям, я собран и готов, весь сосредоточен на прикрытой дыре свинарника, мне кажется, что сейчас от туда полезут монголы или в крайнем случае дракон, со всей серьёзностью сознаю, что я без щита, поэтому разить надо наверняка. Вот он заслон уже пошел в сторону, вот уже появилась пустота, сейчас вылезет вражина, я собран как джеки чан, вот она голова, вот она, вот онааа, я хуярю копьем, что есть дури, как я не попал, хуй его знает, голова была Варлама.
-они меня наебали и ушли через дверь

Я оборачиваюсь, а Светка с Лидой уже сидят на бревнах загона и орут, дуры бабы, а из раскрытой двери сарая вылетели две свиньи-торпеды и выбегает третья. Ах вы подлые суки, я вытаскиваю Варлама через это дупло на свет божий, он весь в говне и грязи, даю ему тесак и мы по слякоти бежим за свиньями. Я бегу к той, что ближе всех, она блять и не думает скрываться, а спокойно стоит и роет снег рылом. Целюсь в голову и попадаю в жопу, копье выходит с боку наискосок и ёбаная тварь оглашая округу семафорным визгом, начинает въёбывать в сторону леса. Я несусь ха ней молча как смерть, копьё волочится из стороны в сторону, я фокусирую взгляд на нём и прибавляю скорость. Пробегаю мимо какого-то наполовину разъёбанного, похожего на лабаз дома с надписью "клуб", рядом на распорках стоит фанерный билборд, где (бля буду) Варламовым почерком вкривь и в кось написан слоган "План Путена-Наш план", свинья мчит из села визжа и помахивая копьем, я пробегаю за ней перечёркнутую вывеску названия села КУЛИКОВО. Ебаный по голове, свиньи, монголы, куликово поле, во всем виноваты свиньи, успел подумать я прежде чем вырубится...

Мне снился АД, кругом скакали монголы со свиными мордами, было невыносимо жарко, я пробовал сглотнуть и не мог, все пересохло во мне до самого желудка, открыл глаза, когда холодная рука коснулась испариъны лба. Светка протянула мне ковшик с рябиновой брагой...

За окном в тусклом свете единственного фонаря сыпал ленью снег, на печи сопела Хурма, не знаю, что ей снилось, мы пили с Варламом тёплую медовуху и курили остатки, остатки сладки, шёпот разговора вторил снегу, давно мне не было так хорошо:
снега пух, вечер сух
огни
мы вдвоём, ночь длинна
не спи
помнишь был с нами пил
столько лет
машка та мне дала
тебе нет
не молчи, расскажи как дела...
ну давай, за нас всех
до дна...

-ты возьми мясо, эээ ну там угостишь, шашлык нажарите...
-а, ты, с этой Лидой, чё?
-хээх, третий месяц уже, потому и не пьет...
-ну?
-пусть рожает, весной привезу,- грустно улыбается Серёга, люблю его скота....

p.s.Гот Готыч
отвeт "дa"