Pregiata : Децкий сад

Их возили смотреть на мумию Ленина и ее поразило только то, что человек лежит и все на него смотрят. Рассказы о его жизни вылетали из нее, как сало из мюнхаузеновских уток, текст «Интернационала» она так и не смогла выучить наизусть. Как ее принимали в пионеры не помнила, помнила только, что однажды в лагере врала, что уже пионерка, просто забыла галстук. Счастливое поколение: «бедность – не порок» еще не вбили, но и тотального меркантилизма еще не было в то время, когда Преджата ходила в первые классы.

Она не любила кружки и студии, как-то не складывалось. Художественную школу прогуливала, к танцам охладела, когда педагог, вместо того, чтобы по обыкновению, поставить ее в центр, как пример, сказал: «у тебя совсем нет чувства ритма». Настоящей считала она внутреннюю жизнь, когда можно было читать, мечтать и думать, когда на страницах Детской Энциклопедии инквизиция жгла женщин, и кулаки сжимались в бессильной злобе: я убила бы их всех, мучителей.

Главное, сложно было понять: зачем это все? Для чего мне навыки выжигания? Когда выросла, ей целый месяц было обидно, что ее не отдали в теннис или балет – тогда в жизни был бы хоть какой-нибудь смысл, распорядок, и, наверняка, успех. Но, вспомнив реальное, а не придуманное детство, она усмехнулась – если умудрялась прогуливать английский, у-шу и художественную школу, то с балета бы точно сбежала. Самое частое воспоминание детства – какая-то внутренняя медлительность. Будто твоя жизнь - что-то отдельное от остального мира, как будто внутри – мир, инородный, цельный, важный и ты носишь его туда-сюда, как оператор тяжелую камеру.
Прийти в первый класс было легко, но хоть как-то понять для чего это все происходит, оказалось сложно. Она вошла в класс и села за последнюю парту, как одна из самых высоких. В школе учили читать и писать, целый урок проходили то, чему старшие подруги учили за несколько минут. Целым классом зубрили «жи-ши», большая рыба на рисунке называлась налим. Конечно, многое из того, чему научили: слова, правила умножения – все это пригодилось. Но постоянное непонимание того, что происходит, оставалось. Пройдет много лет, непонимание останется, но Преджате будет казаться уже, что это не внутренний мир, большой и ценный, а непролазная тупость.