death_catt : Deadушка.

От редакции: ну что, соскучились по гадостям? нате! бгыгы

Дедушка Мороз, похмельный, небритый, черствым Декабрьским утром стоял на крыльце своей полу развалившейся лачуги и отчищал старый посох от прошлогодней крови. «Сегодня будет елочка!» - думал старый дедушка, вспоминая визги и плач маленьких детей. Недоеденный труп внучки Снегурочки лежал в углу, страшно вонял и тупо грустил о чем-то своем. «На новую денег пока не хватит, придется реанимировать эту. Ничего-ничего, набить ее ватой, где сильно поглодана, припудрить, и будет как новая. Весь год ее проклятую глодал, но сегодня, кажется, полакомимся свежатинкой.» Дедушкины мысли, как пьяные котята, путались и плясали в голове. Прошлый новый год надолго бы запомнился жителям соседнего села, если бы кто-нибудь из них остался в живых, или хотя бы в своем уме. Дородный тракторист Никифор до сих пор не может отделаться от ощущения разрыва чьей-то головы, стекания мозгов по застывшему от ужаса лицу, хруст хрящей и чавканье беззубых десен. Он не хотел идти на тот Новогодний праздник, он хотел взять литр чистого спирта и запереться на всю ночь в сарае. Но жена сказала ему, что он должен хотя бы раз провести Новый год нормально, с семьей. Провел! Теперь его участь – окончить свою жизнь в психиатрической клинике. Все его родные давно мертвы и бесцеремонно растерзаны, но это его уже не волнует.
Но это в прошлом, а теперь дедушке предстояло опустошение села Кукуева, Рязанской губернии, Зыбитенского уезда. Молодой курсист, Пьер Фролов и заведующий клубом Зек Сергей Полетаев задумали светлое дело – организацию детского праздника на Новый год. Доблестный Зек предложил экранизировать эротическую сказку «Смерть Двух Капитанов» или лирический эпос «Иван Иванович и корень Мандрагоры», но Пьер, как истинный русский интеллигент предложил классическую трактовку этого светлого и прозрачного, как младенческие сопли, праздника. Ему хотелось тупого деда мороза, снегурочку в бикини и других удовлетворений своих подростковых эротических фантазий. Конечно, он был согласен отказаться от садо-мазахистских оргий под луной на снегу, избиения Зека ржавой кочергой. Но все это пустое!
Новый год, новый год,
Елки валят топорами,
Дед Мороз с косой горбатой
Зубы выломал лопатой,
Засадил погост крестами.
Мы украсим елку нашу
И руками, и ногами,
И дроблеными зубами.
31 декабря. Село Кукуево. Встреча Деда Мороза. Добрый дедушка, с блестками крови в синей бороде, с перевернутой пентаграммой на красной парчовой шапке, в общем в великолепном состояние, явился перед сельской публикой. В авангарде толпы стоял Пьер и, молча, пожевывая половую тряпку (наверно от мук первой неразделенной любви), радовался приходу настоящего Дедушки. Зек Полетаев, почесываясь везде, где только можно, свою радость выражать не торопился. Его терзали смутные сомнения. Например: почему Дед так злобно скалит щербатый рот? Почему его верная спутница, Снегурочка, смотрится как-то вяло и совсем не весела. Каким-то странным, светло-голубым полутоном отсвечивает ее молодое, слегка поношенное лицо. Остальные жители села уже успели так нажраться, что их трудно было смутить даже видом плохо отчищенной крови на посохе Дедушки. Пьяный народ, вповалку, шатаясь и уже ничего не соображая, фанатично валил вслед за дедом и Пьером, страстно обнимавшим несчастного пенсионера и так и норовившего попробовать на вкус стариковские губы. Направлялась вся процессия в Кукуевский Дворец культуры имени Себя Любимого, где и должно было состояться представление. По замыслу Пьера, дедушка нечеловеческими усилиями воли должен был развлекать отсталую сельскую публику разными номерами художественной самодеятельности, как-то: гуттаперчевый мальчик, маленькая девочка с глазами волчицы, глотание раскаленных на зажигалке булавок и прочими милыми сердцу Пьера извращеньями. Добавить в программу жонглирование работающими бензопилами Дедушка отказался…..
Пусто и мило текло предновогоднее развлечение. Мороз выл за окном, как будто ему прижало яйца дверью. Незаметно надвигалась волшебная полночь. Где-то ближе к одиннадцати часам, Пьер пригласил всех кукуевцев на небольшой банкет с легкими спиртными напитками и закусками. Сия легкость огорчала, конечно, местный люд, но поделать ничего было нельзя. Пьер, при помощи двух дюжих молодцев, страстно поглядывавших друг на друга, выкатил в центр зала, преобразованного в трапезную, всего-навсего десяти ведерную бочку самогона. В отсутствие технического спирта, народ с некоторым огорчением принялся за самогон. Зек пил, как очумевшая макака. В пьяном бреду (Зек быстро хмелел в замкнутых пространствах) чудилась ему девица-снегурочка. Чудились ее впалые синие щеки, томные фиолетовые губы, стеклянные глаза и другие части тела с явными признаками разложения. Любовь, как глист, как гадкое инфекционное заболевание, проникало в неокрепшую после срока в тюрьме душу Зека. И вот душа эта уже пропитана светлым, но не вполне здоровым чувством, как коврик в прихожей бывает пропитан кошачьей мочой. После выпития седьмого из десяти ведер бочки и 1,25 литра чистого спирта, специально припасенного фельдшером Поцелуевым, Зек понял, что если он не найдет своей любви сейчас, он не найдет ее никогда. Такие озарения снисходили на него, по правде говоря, каждый раз после дивной бухалки, и долго еще не могли спать по ночам жители села, встревоженные диким мычанием коров, мучавшихся от раздирающей боли в заду…. Но в этот раз все было гораздо серьезнее. Не один человек не вызывал у Зека таких чувств, кроме разве что Пьера, который любил по пьянке одеваться школьницей и покрывать свое дряблое прыщавое лицо дорогой косметикой. Разламывая дружный людской строй, Зек шел по залу в поисках ТОЙ НЕНАГЛЯДНОЙ И ОБВОРОЖИТЕЛЬНОЙ. Огорчение, лавиной горного дерьма из-под туристов, накрыло Зекову несчастную голову, когда увидел он проклятого Деда, втихушку доедавшего божественные ножки милой снегурочки. Повинуясь ревности, зависти и пьяному угару, Зек достал фамильный мачете, доставшийся от отца, мотавшего срок в Южной Америке. В два мощных прыжка Зек, раздавив спящего рядом фельдшера, достиг ненавистного Дедулю. Мачете свистнул в воздухе, хлипкие кровяные сопли разлетелись на неистовующую публику. Две почти смертельные раны не причинили Дедку никакого вреда. Распотрошенную Снегурочку Дед нагло откинул в сторону, Глаза его горели, с бороды текла густая кровь, посох угрожающе поднялся вверх. «И этому уроду я предложил чистую невинную дружбу…,» - отчаянно взвыл Пьер, но его не слышали.… Завязался тяжелый бой между Зеком и Дедом, народ, конечно, принял его за банальную пьяную поножовщину, не понимая глубокого сакрального смысла этого противостояния. Однако вмешиваться тоже никто не спешил, принимая во внимание размеры зекового мачете и дубового посоха Дедули. Мощные удары сыпались один за другим, кровь блистала то там, то здесь, посох с огромной силой и размахом нарывался на мачете, распыляя снопы искр. Виновница торжества лежала ничком, похоже ей был безразличен исход битвы. Так и уснули бы селяне, наблюдая за схваткой (так все и кончалось почти всегда), если бы не эффектный выпад дедового посоха, напрочь лишившего Зека чувств. Удар пришелся прямиком в пах…
Если бы фельдшер не был раздавлен, он констатировал бы смерть, но так как этого не случилось, Зек продолжал жить. Решив, что с Зеком покончено, Дед с яростным криком принялся за остальных. Первым, обрел покой под его посохом, бедняга Пьер. Светлая душа пассивного гомосексуалиста быстро покинула тело и вознеслась к создателю. Затем примеру Пьера последовал торговец синим крашеным навозом Пирдухин, его жена Дусия Потаповна, молодая и невинная девица Амалия, не так давно отпраздновавшая семидесятый юбилей со словами: ”Я пришла в этот мир творить добро и доить быков!”. Два крепких молодца, что помогали Пьеру с бочкой, в ужасе выбежали из какого-то темного угла, прикрывая наготу фиговыми листами. Но и их не обошел милый Deadушка своим вниманием. Кровавая оргия началась и обещала быть недолгой…..
Кучи трупов, кровь, разлитая на полу, – вот итог ночного происшествия в славном Кукуеве. Наевшись вдоволь мертвечины и напившись густой мочи, Дед шел по свежему снегу, держа под мышкой останки снегурочки. Щедрые чаевые, полученные Дедкой заранее, позволяли купить новую! Снег скрипел, ветер выл, все было неплохо. И только, снегурочке, было немного жаль, доблестного Зека, отдавшего жизнь за ее давно не существующую честь.
17.07.2002
г. Москва.