Петя Шнякин : СТРОЙКА ВЕКА (репост)

- Проснулся уже?

Верка сладко потянулась и с надеждой посмотрела на меня. Ебаться она хотела всегда. Вот и в это утро свой шанс не упустила.
Когда я вернулся из ванной и стал одеваться, тихо спросила:

- Что... собираешься? Остался бы ещё на денёк...
- Не могу, Вер, два дня дома не был. И в институт сегодня надо. Я к тебе на выходные приеду.
- Подожди... завтрак приготовлю.
- Не, спасибо. Что-то есть не охота. Знаешь, Вера, предчувствие у меня какое-то нехорошее. Всё. Погнал.

Вышел на улицу и поспешил к платформе Селикатная. Двадцать пять минут быстрым шагом, потом до Ждани через «Текстильщики» и на электричке до Удельной. Ещё восьми утра не было, когда в дверь постучал. Заспанная жена Танюша прямо с порога сообщила - вчера повестку из военкомата принесли. Я, говорит, расписалась в получении. В Раменское отправляйся.

- А что им нужно-то?
- Не знаю. Но сказали, как объявишься, срочно к майору Фролову в кабинет, там написано...

Добрался до военкомата. Разыскал майора. В советское время, а шёл 1975 год, почему-то во всех хуёвых учреждениях, будь то мусорская, поссовет, или военкомат, стоял один и тот же запах – табачного и винного перегара.
Фролов взял мою повестку и билет.

- Так, товарищ Шнякин... Пришло время Родине вам послужить...
- Как это послужить? У меня военная кафедра была – я лейтенант запаса.
- Вот офицером и послужите. На БАМе. Слышали про такую стройку?
- Слышал, конечно. Но ведь это Сибирь, холодно там, а у меня сын, годик всего... Как я его туда возьму? Да и жена не согласится.
- Ну, поедет – не поедет, не мне решать, это ваше дело, разберётесь. Нам таких специалистов не хватает. Вы же провизор? На БАМе сейчас тысячи людей по зову Партии и сердца трудовой подвиг совершают. Скажем, должность начальника отделения медицинского снабжения батальона вас устроит? Зарплата, сам понимаешь, да и вообще... Короче, разберёшься на месте...

Почему-то майор очень быстро перешёл на «ты». Мне это не понравилось и как-то насторожило.
Я недавно, выйдя из Рязанского дурдома, сумел поступить в институт Мориса Тореза. Английский учил.
Бля, про психушку ему, что ли рассказать? Нет, не годится, с работы выгонят. Что же делать? Хуёво всё получается...
Да и какой из меня снабженец? Забухаю опять, а какой-нибудь урка на рельсах зарежет.

- Товарищ майор, я щас являюсь студентом института иностранных языков, мне год ещё остался. Дайте закончить, а потом, конечно...
- Ты, Шнякин, диплом провизора имеешь, вот и хватит с тебя пока, а отслужишь – хоть китайский учи!

Да, такого не укатаешь... что придумать? А, вот что. Я ведь раньше с похмелья в поликлинику часто ходил. За больничными. Пару таблеток кофеина закину и на приём к терапевту давление мерить. Ну, и состоял там, на учёте, как «молодой гипертоник».

- Товарищ Фролов! Нельзя мне в армию. Давление у меня высокое.
- Высокое, говоришь? Вот тебе направление в Раменскую ЦРБ. Полежи там три дня, последят за твоим здоровьем...

В больнице я усиленно пил таблетки кофеина, которые прятал под подоконником в туалете, а при измерении давления незаметно напрягал брюшной пресс, как учил меня мой друг-врач Юрий Николаевич. Но это не помогало.
Поджарая медсестра неопределённого возраста с упорным постоянством записывала – 130/80. Я ей говорю, что вы делаете? Видно же по тонометру – давление очень высокое. А она:
- Пишу, что есть...

Короче, через неделю попал в военкомат на медицинскую комиссию. И не только на комиссию.
Понял я, что пиздец, как попал!
Жена сказала, что никуда не поедет. Я уже смирился почти... Всех врачей прошёл – и как приговор – годен, годен, годен...
Последней была женщина, в возрасте, но симпатичной мне показалась – председатель медицинской комиссии. Никогда не забуду – Наталья Борисовна Богданова. Решил напоследок о судьбе своей трудной пожаловаться, мол, ребёнок маленький, в институте учусь, давление, но всё равно забирают. А ведь у меня работа хорошая, в Московской области аптеки проверяю. Любое лекарство могу достать!

- И Цепорин можете?
- Сколько флаконов?
- Двадцать.

Этот антибиотик только стал появляться в аптеках, и был страшным дефицитом. Но я уверенно ответил:

- Достану. Дайте мне час.
- Мы через три заканчиваем. Точно найдёте? Цепорин дорогой, я рецепт выпишу, на бесплатное получение лекарственного средства.

Раньше были такие рецепты, для инвалидов войны. Розовые бланки, кажись...
Выхватил я бумажки из рук у неё и в Центральную аптеку города Раменского помчался. Прибегаю. Заместитель заведующего аптекой, знакомая моя, как на рецепты глянула, загрустила.

- Пётр Яковлевич, у нас на весь район только десять флаконов!
- Да в Сибирь же забирают, пропаду, выручайте! Я завтра из Одинцова всё назад привезу, у меня сокурсник, Володька Щукин, знаете его, связи имеет в военном госпитале...

Она в Жуковский позвонила. Там ещё десять штук нашлось. В машину служебную посадила, я за сорок минут обернулся. А в голове дурацкая песня всю дорогу – «Слышишь - время гудит – БАМ! На просторах крутых – БАМ! И Большая тайга покоряется нам»... Еду, добычу к груди прижимаю, ни дай Бог разбить.
Зашёл в кабинет к Наталье Борисовне и на стол лекарство выкладываю, бережно так. Она на антибиотики посмотрела и говорит:

- Дайте-ка я вам, давление измерю... Да у вас 180/90!
И, скорее всего это правда была. Перенервничал я жутко.
Военный билет мой в руки берёт и пишет – годен к нестроевой службе в военное время. А я всё врубиться никак не могу с перепугу и от волнения:

- А что это значит?
- Домой идите Шнякин, но если завтра война, как говорится...

Я улыбался и глядел на стеклянные пузырьки Цепорина.
Может, жизнь кому-нибудь спасут завтра.
А сегодня мою уже спасли.