Антоновский : Селяне

-Мир – это кровоточащая рана – говорит старик Айтухан– чем дальше, тем больше покрывается он корочкой и становится похожим на шрам.
У самого старика Айтухана на лице 4 шрама. Он похож на индейца. Хотя кажется чуваш. Ростом старик Айтухан 150 сантиметров.
- Когда то мир был кровоточащей раной – красивой, но болезненной очень, а сейчас всё больше корочкой покрывается. Ещё конечно не до конца шрам. Раньше люди небо смотрели, как телевизор…

Началось…

Сам старик Айтухан с причудами. Он при своём маленьком росте залез в коробку телевизора без кинескопа и внутренностей, сидит там и вещает оттуда. Вот такую банальщину-небывальщину. Я же вынужден подносить ему самогонку время от времени и выслушивать то, что он говорит.

- Прислушивайся к ветру! Ветер скажет тебе больше чем радио!

Старик Айтухан рассказывает:

В 66-ом году, местная самодеятельность задумала постановку Фауста. Я должен был играть Мефистофеля. Но представь себе – ДК сгорел. В чистую. Ничего от ДК не осталось. ДК сгорел. И режиссёр Рубин сгорел вместе с ДК.

Печальную историю рассказывает старик Айтухан.

В деревенском доме не заснуть. Железная дорога слишком близко. Плохая, кривая железная дорога по которой с жутким грохотом целую ночь напролёт переминаются с колеса на колесо товарняки. Только старик Айтухан мирно храпит в своей коробке бывшего телевизора.

Только звёздное небо видно в окно.
Да Альбина на соседней кровати ворочается.

- Ты не спишь? – шепчу я сестре.
- Нет – говорит она.
- Пойдём посмотрим на звёздное небо, может там Дом-2 показывает, если верить старику Айтухану, так оно и есть.
- Пойдём…

И мы шли, босые, молодые толстовцы, и подолгу дышали воздухом, и звёзды выясняли отношения – свои, сложные у нас над головой.

А потом о старике Айтухане – забравшемся в телевизор узнает вся страна.
Чудак-человек. Философ. Похож на мудрого индейца Навахо. Курит Беломор. Пьёт самогон. По нужде и в баню – вылезает из своей коробки. Он объявил себя единственным телевизионным каналом. Единственным телевизионным каналом, которому можно верить.

До-де-скаден – по-японски шумят товарняги неподалеку.

По ночам здесь и вправду шныряет нечисть.
Черти обращаются в зайцев.
Зайцы – если они обычные зайцы – не грызут электрические провода, а эти перегрызли. Отрезали Деревню от Большой Земли, от медийной шелухи, от информационного мусора.

Теперь по ночам здесь темно.
Под утро я засыпал.

Мне снилось как в Большой Город, в мой Петербург – далёкий и электрический, заходили селяне. С вилами и факелами.

Они уничтожали всех красивых девушек – как ведьм.
При этом они уничтожали моих знакомых красивых девушек.

Я бегал и пытался, их как-то защитить, но в результате они меня самого насаживали на вилы.

В огромном телевизоре, похожем на аквариум, они несли перед собой старика Айтухана, тот, хитро прищурившись, курил и говорил какие-то не то заклинания, не то молитвы, на непонятным мне языке.

Днём я работал, не выспавшись.
Иногда я уходил очень далеко по выжженной солнцем дороге, собирал цветы и приносил их сестре.

Небо было голубое, лишь иногда по нему проплывали рваные облака, похожие на страницу сайта Вконтакте.ру и когда мне на ум приходило такое сравнение - я крестился.

А потом в деревню приехало телевиденье – снимать Старика Айтухана. Это было странно. Миллионы экранов по всей стране – показывали человека, который засел в своём телевизоре.

Старик Айтухан пытался прогнать их и высовывал из телевизора свой обрез. Но они отобрали у него обрез. Хотя он крепкий был – Старик Айтухан.

И я понял, что мне больше негде прятаться.

И я тоже заговорил банальностями.

О том ,что небо одно и над деревней и над Петербургом. И на него везде можно смотреть.

И мы с сестрой уехали обратно в город. Разбрелись по своим семьям. А родным сообщили, что теперь старик Айтухан стал национальным достоянием и мы можем за него не волноваться.

Я крепко спал ночью.

Мне снилось, что все Индейцы сели в космический шаттл и полетели в космос. Они ищут свою родную планету. Они постоянно находятся в поиске, своей родной планеты.

Мне снился бред – как и всякому нормальному человеку:

Сибирь, которая целым куском на крылышках отделяется от России и улетает в поисках нового рая.
Затем Поволжье.
Затем Русский Север.
Урал.

Деревья ожившие.

Стук топора.

В одно прекрасное утро я взглянул в зеркало и увидел, что превратился в совершеннейшего индейца.

Работал телевизор. Показывали глупую утреннюю передачу. Я машинально стал бриться – и в этот момент очень остро почувствовал, как мне поскорее хочется покинуть эту планету. Но в этот момент в мой город вошли селяне.