дункель : Про дурдом-2.

На следующий день к нам в палату подселили солдата. Его звали Коля, он успел отслужить в Таманской дивизии под Москвой три месяца, потом симулировал суицид (вскрыл вены) и попал к нам. Первым делом Коля стал отъедаться – по его словам в дурке кормили гораздо сытнее, чем в армии. Первую неделю он просил у поварихи добавки хлеба, потом более или менее успокоился. После похода Колю к завотделением, Андрей поинтересовался его делами.

-Был у Бориса Николаевича?
-Был.
-Чего спрашивал?
-Спрашивал, кем родители работают.
-И все?
-Все.
-Это нормально.

Завотделением Борис Николаевич действительно не тревожил пациентов лишними расспросами, тем более на тему психиатрии. Знать профессию родителей солдата ему естественно было необходимо для того, чтобы точнее определить стоимость своих услуг в постановке нужного диагноза. Этим вопросом он обычно ограничивался и в разговоре с другими солдатами.

Солдаты, попавшие в больницу из армии, обычно проводили в ней по несколько месяцев. В это время их активно использовали на разного рода общественно-полезных работах: уборка территории, ремонт и прочие. Иногда они работали на огородах, принадлежащих врачам и другому персоналу больницы. Те солдаты, родители которых были побогаче, уезжали раньше других.

Вслед за Колей в отделение приехали еще двое солдат. Как и Коля, они успели отслужить по несколько месяцев, т.е. являлись так называемыми «духами». Они много рассказывали о плохих условиях содержания в армии, о дедовщине и прочих армейских приколах. В нашей палате все койки уже были заняты, поэтому их заселили к соседям. А еще через пару дней в больнице оказалось еще двое солдат, на этот раз это были уже «слоны», а не «духи», они успели отслужить по десять месяцев. В нашей палате койки к тому времени уже освободились, выписался уголовник и странный пенсионер с газетой, «слонов» поселили к нам. Андрей заинтересовался причиной их попадания в наше заведение.

-За что вы сюда?
-Я лейтенанту нагрубил.
-За это теперь в дурдом сажают?
-Так получилось.

Андрей понимал, что солдат, по всей видимости пытавшийся закосить от возможных репрессий со стороны лейтенанта, стесняется рассказывать все подробности своей истории. Причем слово «стесняется» было здесь наиболее уместным, солдат просто пока еще не понимал, куда он попал, и насколько безразличны обитатели этого места к его прегрешениям на свободе.

Второй солдат уклонился от рассказа о причинах попадания в психушку. «Скорее всего ударил, кого-нибудь табуреткой по голове, теперь косит, чтобы не попасть в дисбат» подумал я, вспомнив об Алексее и «дядях Сашах». Через некоторое время выяснилось, что фамилия этого солдата – Давыденко, причем он почему-то настаивал, что это очень редкая фамилия, и он ни разу не встречал однофамильцев, кроме родственников. Известный ныне теннисист был в то время еще не так популярен, как сейчас, однако я про него знал, но расстраивать солдата с уникальной фамилией не стал.

А еще через неделю к нам в палату поселился дембель. Звали дембеля Саша, он со всеми быстро познакомился, и стал выспрашивать о здешних порядках. Мы с Андреем как-то сразу и независимо друг от друга пришли к выводу, что этот солдат точно кого-нибудь убил. Сам он на эту тему не распространялся, сообщил только, что в армии ему светило пятнадцать лет, а это уже даже на дисбат, а зона (в дисбат можно было попасть не более чем, на четыре года, за более серьезные правонарушения отправляли в тюрьму).