orlusha : ПРО НЕНУЖНЫЕ КНИГИ

«И третий Рим лежит во прахе,
А уж четвертому не быть».
Владимир Соловьев

Скрижали были блогом Бога,
а Моисей – его провайдер.
С контентом он неплохо ладил,
Создав свой первый юзернет.
На 10 сайтов «точка нет»
Зарегистрировал убогих,
И в тот же запретил момент
Евреям опцию «коммент».

Тогда не ветхого завета
Писались книги – только пять
Он разрешил офф-лайн издать
Евреям, до ученья спорым.
Потом смотались в свитки Торы,
Раз в год дававшие ответы
О смысле истинном раввинства,
Разврата, родины и свинства.

Но жизнь семитов не простою
Была, хоть, слава манускрипту,
Они несли через Египты,
Набеги, войны, мор, чуму,
Кипой прикрытому уму
Свои доверивши устои.
Они в отчаянье просили
Покоя, денег и мессии.

…Он народился в Назарете,
Взглянул на мир светло и строго,
Назвался скромно - «сыном Бога»,
После крещенья Иоанном
Он стал вообще довольно странным
И про любовь ко всем на свете
Твердил чеканно, как с листа.
И речь его была проста,
Срывала римские вериги,
Хотя читалась не по книге.

Поймав двенадцать «человеков»,
Ответив не на все вопросы,
Пронес свой крест по Делароса,
Погиб, как сын людской, в мученьях,
Потом вернулся в Воскресенье,
Чтобы скрыться до скончанья века
И вдохновить узревших Света
На книги Нового завета.

Теперь никто сказать не сможет
Ни солнце в небесах, ни ангелы,
В каком из четырех Евангелий
Звучит реальная осанна,
Никто не скажет, как ни странно,
Где отозвалась слово Божье.
Из четырех лишь с Иоанном
Ходил он по библейским странам,
По Канне, Галилее, Газе.
Все остальное – в пересказе
Красивом, с слов чужих, цветистом -
Трех будущих евангелистов.

Жизнь шла. В моря впадали реки.
И кровь святых в пески арены,
И новым светом озарены,
Неверных римляне крестили.
Кресты узрев над Византией,
Переписали книги греки,
И жизнь кровава и проста
Была у воинов Креста,
И были к подвигам готовы
Невесты юные христовы.

И вот уже огнем пылают
Те, кто живет в неверья тени,
Те, кто не верит во Спасенье
Во чье-нибудь чужое имя.
Пусть вместе с книгами своими
Огнем священным полыхают!
Не для Никкеи их соборы,
Их ересь – бред и тема спора.

Чтоб в человеке Слово билось,
Оно должно быть повторимо.
Что б не прошел заблудший мимо,
Что б верно думал вечерами,
Он должен ежедневно в храме
Вкушать божественную милость,
Что б огнь греха не вспыхнул снова,
Внимать записанному слову.

Не обязательно креститься,
Что б залечить на сердце раны.
И суры вечного Корана,
Горя, пришли, дождавшись срока,
Чрез речи мудрые пророка.
И не могли не появиться,
Дав слово турку и арабу,
Став книгой, чтобы человеку
Страницей указать на Мекку.

Не варвар, не монгол, не готт
Кончину книге завещали.
Об этом сам он знал едва ли
В тот знаменательный четверг:
Печатник Йохан Гуттенберг,
Собрав из литер слово Gott
(Что значит «Боже» по-немецки),
Он вдруг захохотал по-детски.

Он грязным пальцем буквы двигал,
Не зная, что навеки книгу
Снял со священных алтарей,
Что впредь ни эллин, ни еврей,
Ни те, что в вязи смысл прядут
За книгой в церковь не придут,
Что он убил печатной книгой
Все тайны истинных религий.

Вольтер, Мольер, Руссо, Шекспир -
В доступных ваших книгах гибли
Все тексты Тор, Коранов, Библий.
И апокалипсиса мрак
ведь мог теперь любой дурак
устроить дома мыслей пир
и с книгой, как с любимой, слиться,
забыв, что должен ей молиться.

К ним, к вечным книгам лишь любитель
Задать вопросы с этих пор
Свой обращает жадный взор,
Чтобы в Европе и в Расее
Вопрос заветный Моисею
Задать: А прав ли ты, учитель?
Иль заповеди – просто школа
Того, как «не» писать с глаголом?

С тех пор морали и уроки
На пользу людям не идут,
Мы часто слышим там и тут,
Что «текст библейский не буквален»,
«Давно Коран не актуален»
И что «просрочены все сроки
И на Земле не будет скоро
Тех, для кого писалась Тора.

Всегда весною тают снеги,
Ветшают старые могилы
И то, что раньше «правдой» было,
Сегодня стало просто «слово».
А скоро станет не основой,
А пятым колесом телеги,
А дух, летавший над волнами,-
Так, просто образ (между нами),
А книг святых многотиражность –
Намек на их былую важность.

Сегодня мир слепой и дикий
Бесчестен, злобен, туп, бездарен.
Он, как оружие, бинарен,
Грозясь снести остатки стен.
Из прогнивающих цистерн
Остатков мировых религий
Кислоты, щелочи сольются
И люди лучшие сойдутся
На смерть и на последний бой
За то, за что из них любой
Готов других подвергнуть игу:
За правду, веру, слово, книгу,

«За дом, за счастье, за любовь!»
Пусть рвутся бомбы, льется кровь!
Пусть клич взлетает в небо грозен:
«Глядите, я религиозен!»
Пусть каждый правду повторит!
Пускай вода огнем горит!

…Пусть у меня кривое рыло,
Я чмокну в бороду Кирилла
И оглянусь – ведь рядом, вроде,
Быть должен брат его, Мефодий?
Мне с ними по пути. Дорога
Нас точно доведет до Бога.
Ведь он нам, кажется, Отец?
Он где-то там, на небе чистом,
Он нам, практически, Бил Гейтс,
Он создал нас, как «Виндоус Виста»,
С немного разной кодировкой.
А для решения проблем
Он роздал нам почти что всем –
Гранаты, бомбы и винтовки.

Без общей книги очень грозный
Наш мир, и не религиозный.
Мир, от которого зажали,
Похоже, главные скрижали,
Мир, что свернулся в виде фиги
И ждет, похоже, новой книги.

Она придет к вам скоро в виде спама.
Мессия. Вирус. Новая Программа.

Быть может, ты её уже качаешь,
Пока сегодня этот текст читаешь.