Kaizer_84 : Немые

Поезд Казань – Нижний Новгород едет отчего-то крайне медленно и атмосфера из-за этого становится все более гнетущей. Я лежу на верхней полке и пытаюсь читать повесть Эжена Савицкая «Слишком вежливый дурак», но увы, слишком неподходяще все вокруг для подобной литературы. Уже на двадцатой странице приходится признать свое полное читательское бессилие. Прости, Эжен, в другой раз.
Мои попутчики – два парня лет примерно тридцати и девушка чуть помладше внизу занимаются скрещиванием американского фастфуда с самым популярным российским алкогольным напитком. Чтобы водку употребляли с едой из макдачной – такое я вижу впервые. Еще они пьют пиво, и, кажется, портвейн. При этом совершенно ни слова не произнесли с тех пор, как сели на одной из первых промежуточных станций.

Сложно сказать, кто они друг другу, да и не слишком интересно.
Впечатления от Казани у меня остались довольно странные. С одной стороны действительно очень красивый город, с другой – явно, что по общей культуре не вполне русский, и уж точно не европейский, а в таких местах мне обычно не слишком уютно.

Как и сейчас, с этими любителями гастрономических экспериментов.
Впрочем, когда все реальное вокруг чуждо, надо лишь включить воображение и создать хотя бы небольшое виртуальное пространство близкого. Это очень просто делается. Необходимо лишь найти на стене купе – в моем случае, или любой другой поверхности какую-нибудь небольшую вмятину или царапинку. В нашей стране с этим обычно нет проблем, Россия – буквально Родина всяческих неровностей, это касается не только дорог и мозгов. Как в строчке из Земфиры – «я помню все твои трещинки». Все правильно она спела – гладкие люди без трещинок в РФ доверия не вызывают, неродные они какие-то.
Рассмотрев придирчиво широкий ассортимент отечественных мини-выбоин, черных точек и засохших капель неясно чего, я останавливаюсь на маленькой темной кляксе, наиболее удобно расположенной. Немного сосредоточенности – и она оживает. Сначала преображается в ночной вид мечети Кул-Шариф - моего самого, пожалуй, яркого впечатления от Казани, потом поочередно в комету, в кошку со вздыбленной шерстью, в пальму, в морскую звезду и так далее. Возможности моей кляксы практически безграничны.

С одной стороны, повезло, что попутчики, видимо, не особенно коммуникабельные люди. Обычно в поездах трудно побыть в хотя бы условном одиночестве, то есть в своем внутреннем мире. Для большинства людей самая нежелательная компания – это они сами. Мне же с собой чаще всего вполне хорошо, а общаться я люблю только с теми, в ком есть что-то, чего я не нахожу в себе. Или с теми, кто меня превосходит в чем-то значимом. Принцип же «лишь бы было» в этой области жизни с моей точки зрения довольно убог, и ему я следую только в очень расшатанных состояниях, которые случаются довольно редко.

Однако чем дальше, тем больше мне становится несколько жутковато от того, что вот они – эти два парня и девушка, здесь есть, но при этом молчат. Ненормальная ситуация: либо должна быть тишина, потому что никого нет, либо не должно ее быть, потому что есть люди. Иначе, что-то тут не то.

Продолжая мысленно крутить калейдоскоп, я внезапно чувствую, что меня кто-то легонько трогает за локоть. Поворачиваюсь, и вижу девушку, которая что-то пытается показать мне жестами, ртом издавая звуки, явно не складывающиеся в полноценные слова. Парней нет, наверное, ушли курить. До меня доходит, что общество мне досталось не просто молчаливое - они, похоже, все немые. Я не то чтобы плохо отношусь к немым, а скорее немного их побаиваюсь, после одной уже довольно давней истории.

Стоял тогда жаркий август, а мне было лет шесть. В одном из соседних дворов кто-то сделал маленький «домик» из фанеры и разных подручных материалов. Обычно около него слонялось много детей, и он всегда был занят. Но именно в тот день не было никого. Я решила воспользоваться случаем, чтобы исследовать давно манящее меня сооружение. И все могло бы получиться, но чуть поодаль от «домика» на лавочке сидела одна чрезмерно любопытная тетенька, которой все это отчего-то не понравилось. Может быть, в ее понимании ребенок один гулять был не должен в принципе, или ей чем-то был близок этот «домик», или что-то еще, мотивация ее дальнейших действий мне до сих пор в полной мере не раскрылась.

Она подошла, и начала до меня докапываться со всякими глупыми вопросами.
Что я здесь делаю, где живу и все в этом духе. Мне подобное поведение со стороны незнакомых людей уже тогда претило, обычно я не говорила в ответ ни слова правды, даже имя называла не свое.

А тут мне вообще не хотелось ничего ей говорить, и я просто молчала.
Тетенька такой жесткий игнор расценила как наглость и неуважение к ее персоне. Вобщем-то, наверное, правильно расценила.
Короче говоря, она подняла ор. А я это очень плохо переношу, мне тогда легче гораздо было пережить подзатыльники, чем крики. У меня от них случался ступор.

И естественно, что когда я, наконец, решила все же что-то ей возразить, у меня ничего не вышло. Ощущения странные – когда хочешь сказать, а не можешь. Наверное, и со стороны это смотрелось довольно диковато и тетка видимо решила, что со мной лучше дальше не связываться, и в целом все вышло не так увлекательно, как она вероятно ожидала.

Где-то через час способность говорить ко мне вернулась, и это было очень радостно. Не припомню более прекрасного момента из всего того давнего лета.

Что же до моей попутчицы, то, насколько я поняла из ее жестов, она предлагала сыграть с ними в карты. Нет-нет, это не пойдет. Да и вообще, мне знаете ли скоро выходить.

Я взяла вещи, пошла к проводнице, дала ей денег и попросила определить меня куда-нибудь в другое купе. Она предложила место в компании с какими-то хипповыми студентами, но сказала, что они немножко шумят. Что же, пусть шумят. Иногда и шум бывает спасительным.