Седнев : Пять

Утренний город встречал свежестью и непривычной тишиной. Редкие машины важно и неспешно прокладывали путь суетливым караванам, что заполнят фарватер чуть позже. Небо над Сенатской площадью предвещало хороший день.
Пользуясь попустительством мигающих желтых огней светофоров, Зайцев совершил разворот и подъехал прямо к краю чаши фонтана. Преодолеть бордюр на его транспорте не составляло никакого труда. Лошадь, не без удовольствия, приникла подвижной мордой к зеркалу воды. Прохладная влага из ладоней перекочевала на лицо, голову и плечи недавнего седока. Сознание стало пробиваться сквозь вату безразличия и отчаянной скуки. Откуда-то накатило беспричинное раздражение. В мозгу кувыркалось и не могло приобрести осязаемой формы какое-то слово, выводящее его из себя. Фрагменты ночи возвращались в мелькании стробоскопа приходящей памяти.
Пять. Их было пять. Всё как обычно перед пятницей. Темный двор и пять силуэтов в замкнутом пространстве. Пять. Да. Два бомжа и три чурки. Конь сегодня отчаянно фырчал, когда кровь начинала хлестать из идеальных срезов на шее жертв. На шеях. На четырех шеях. Пятый…
В голове Зайцева всплыла фигура лежащего лицом вниз с порезом на спине человека. Чурка. Он увернулся и успел упасть. Уже много лет Зайцев не промахивался. Все было идеально. Каждую ночь с четверга на пятницу. А сегодня пришлось спрыгнуть с коня перед тем как меч зацепил булыжник двора, отделив голову от шеи. Зайцев вспомнил, как ногой перевернул обезглавленное тело и, пачкаясь в темной крови достал из кармана брюк мертвеца, справку. Бумажку.
Все встало на места. Зайцев вспомнил слово, так взбесившее его. Эдуард. Не Ахмет, не Вахтанг, не Рагим и не Рахмон. А Эдуард.
- Это пиздец! Это пиздец! Это пиздец!... - пульсировало в голове Зайцева.
- Ваши документы! – послышалось сзади.
Зайцев небрежно протянул постовому бумажник. Тот неожиданно напрягся и вытянулся в струнку.
- Здравия желаю, товарищ полковник! Могу чем-нибудь помочь?
- Носовой платок есть? – спросил Зайцев, вынув меч из ножен и ополаскивая его в фонтане.
Меч удаляющегося всадника отбрасывал ослепительные блики в сторону провожающего его задумчивым взглядом постового с мокрым порозовевшим платком в руке.