Тиф Графоманов : Поселочный романтек

Упала ночь на город. Врубились фонари.
Я шел кривой дорогой, мне было все равно.
В бездонном небе звезды куда-то вдаль парили.
Я шел, пиная кроссом, засохшее говно.

А мысли о прекрасном, под натиском печали,
из черепной коробки харчком легли под ноги.
В который раз, мудило, душенку обвенчал я
с сухой и черствой жабой, попавшейся в дороге.

Какая блажь — тереться еблом об её плечи,
сморкаться в её лифчик, пока она на кухне.
Пожрать вдвоём пельменей в дождилвый хмурый вечер,
вдруг искренне заметить, что грудь то её — пухнет!

И мчаться против ветра, разбрызгивая сопли,
на новом и блестящем моём велосипеде.
Хуярить сон соседей, захлебываясь воплями,
и слышать через стенку «УГОМОНИТЕСЬ, ПЕДИКИ!»

Взорвать косяк на пару, беситься и смеяться,
смотреть часами в мокрое прозрачное стекло.
Потом упасть на коврик, разбросить рядом яйца
и пялиться в побелку, с задумчивым еблом.

Я так привык с любовью щипать тебя за жопу.
На днях так лоханулся — впредь буду осторожней.
Задумавшись о главном, я тронул дядю Стёпу,
за что нещадно выхватил куском трубы по роже.

Засунув руки в куртки дырявые карманы,
я думал, что быть может наладится всё скоро.
Но жизнь, как моя тетя, стара и очень странна —
в меня яйцом хуйнули, задергивая штору.

Я шел с желтком на челке, скорлупкой на ебале,
безудержный романтик забытого поселка.
С предчувствием что где-то и в чем-то наебали,
и что наёб продлится невыносимо долго.

Я думаю, что где-то ебут тебя отчаянно,
и ты визжишь от счастья, любви и наслаждения.
А по утрам, проснувшись, глядишь весьма печально
на существо, что рядом ведет со сном сражение.

Я шел кривой дорогой, мне было все равно.
Ночь уползала в погреб. Потухли фонари.
Я шел, пиная кроссом, засохшее говно.
И где-то минут сорок осталось до зари…