Пиздоглазый спермоглот, сын пиздоглазой шалавы : ПАДШИЕ (10 ЧАСТЬ)

Я – моральный урод. Я убил собственную мать. Я ненавижу сам себя, презираю. Вместе с тем, я не могу жить без дозы. Я знаю, что сдохну, если не вколоть в себя еще немного.
Мы с Таиром шли в сторону «ямы». В кармане шелестели деньги, мамина пенсия. Я был начисто опустошен. Барыга с подозрением смотрел на мои окровавленные руки, Таир то и дело ухмылялся. Меня тошнило от всего этого. Он пересчитал деньги, и дал нам «чеки».
Игла. Вена. Зрачки увеличены. Я лежу на кровати и беззаботно улыбаюсь. Улыбаюсь, потому что понимаю, что через два дня наступит черная полоса. И я снова буду голоден, и мы снова объявим сезон охоты.
- Тишина! Мать вашу в печень! – прикрикнул обозлённый Таир, яростно нанося тяжелые удары по хребту рослого милиционера.
- Таир! Помогай! – я в ужасе завопил, когда сукин сын в серой форме забрался на меня верхом, пытаясь вцепиться в моё горло. Наши руки крепко накрепко сплелись в единый узел, а мы сами в беспамятстве рычали, словно дикое зверьё.
- На, сука! – Таир с разбегу пнул заострённым носком своего ботинка прямо по носу здорового патрульного фараона. Раздался болезненный хруст хрящей, после чего мент резко схватился за разбитое лицо и, чуть слышно замычав, повалился в глубокую лужу.
Таир вытащил клетчатый платок из кармана своей уже изрядно потёртой фиолетовой куртки и аккуратными взмахами вытер испарину, обильно покрывавшую его горячий лоб. Он взялся пальцами за свои уши и тут же стал без передышки приседать и подниматься. Гимнастика, которая стимулирует кровообращение. Упражнения, которые помогают не упасть духом, они окончательно собирают человека с мыслями.
-С-сука, - мент шипел, словно змея, я силился удержать его руки, которые всё норовили вцепиться в моё горло. Он пронзительно расстреливал меня своими выпученными глазами, и всей своей массой усиленно прижимал меня к мокрой бетонной плите. Мы оба насквозь вымокли от пота и холодного снега, снежинки, приземляясь, мгновенно таяли на наших лицах.
Таир прекратил заниматься физической тренировкой и, поразмяв шею, направился в сторону нашего клубка борьбы. Он подошёл и изо всех сил схватил мента за волосы, начал бить того левым кулаком по лицу и шее. Фараон заверещал во всю глотку и даже попытался подняться на ноги, прикрывая руками свою окровавленную голову. Наконец, решающим ударом колена Таир раскроил легавому челюсть. Он заохал и, всей тяжестью прислонившись к крылу ржавеющего остова кем-то брошенного автомобиля, потихоньку скатился вниз и, в конце концов, просто прекратил дышать.
- Ну, вот и всё, – Таир помог мне подняться с бетона, стряхнул с моей одежды налипшую грязь и обнял за плечи крепко.
Я опустился на колени, поцеловал его руку.
- Ну ладно. Давай, вставай, - он заставил меня держаться на обессиленных ногах, хотя я чувствовал, что вот-вот грохнусь наземь. Полушёпотом обронил у края моего уха
– Иди к бульвару и дожидайся на скамейке рядом с будкой продажи печатных изданий. Не волнуйся, я скоро подойду.
И он подошел. Через полчаса. У нас было всего два чека, мы зашли в бар «Heaven», заказали пару бутылок пива.
- Та доза меня уже не вставляет, - тихо пожаловался он мне, пригубив немного пива.
- Правда? – я сделал удивленный вид.
- Да, это так, - он в ответ осклабился.
Через час милиция выносила Таира из бара на носилках, а я стоял и испуганно смотрел на укрытое белой материей тело.
«Меня тоже так понесут!» - пронзила страшная мысль. Все, Таира больше нет.
- Он ваш друг? – спросил меня младший лейтенант с карандашом и блокнотом в руках, приготовившись записывать мои свидетельские показания.
- Нет, - я отрешенно покачал головой, силясь сделать правдоподобное лицо.
- Та парочка из Великобритании, - с этими словами он кивнул на молодую пару иностранцев, которые с самого вечера сидели за соседним столиком. – Они вас видели вместе.
- Да, это верно, - я попытался оправдаться. – Мы познакомились только сегодня, но я его не знаю. Я не знаю, кто он такой.
Ужас. Я солгал, что не знаю, кто такой Таир. Таир, с которым ширялся каждое божье утро на протяжении нескольких лет. Да и что можно было ожидать от подонка, прикончившего собственную мать. Я посмотрел в зеркала общественного туалета, и молча разбил свое отражение, поранив пальцы. Я был омерзителен сам себе.
=//=//=//=//=//=//=//=//=//=//=//=//=//=
Линда подняла опущенную голову, локоны её волос пахнули лавандой. Её большая грудь томно вздымалась, растягивая материю утреннего платья и тем самым возбуждая меня. Она засмеялась, в её глазах мы выглядели полными рамоли, ветхими, как завет странников из Вифлеема, она смеялась, проглатывая слова, но я ухватил многое из сказанного:
- Хе-хе-хе! Клянусь родной мамочкой, я впервые вижу таких выживших из ума ребят! Уроды, вас порвут на куски. Вам крышка, а теперь развяжите меня!
- Раз так, сука, то мы вправе посчитать твою речь законченной, - с этими словами Таир вытащил из кобуры пистолет ТТ с глушителем и навёл дуло прямо на неё.
- Оборванцы! Козлы рогатые! ... Сволочи! – смеялась она, нисколько не веря в нашу способность лишить её жизни.
Нажим - и пуля почти бесшумно дырявит её коленную чашечку. Она с невыносимой громкостью визжит и безудержно трясётся от боли. Мне страшно, в этой хрущевке все стены будто картонные. Ее дикий крик пронесся по всем этажам, по все коридорам.
- Ну, как, тебе по-прежнему смешно? – язвительно вопрошает Таир, не отводя от неё дула. Он ставит ладошку у уха и имитирует глухого, ещё раз спрашивает:
– Что ж ты не отвечаешь, язык отсекли, что ли?
- Пошёл на хрен!!! – орёт она сама не своя, вытягиваясь на стульчике во всю длину и кривясь от боли.
Следующий прострел, на этот раз попадание во второе колено. Только сейчас закапала кровь, да и то её было так мало, что Таир даже нагнулся поглядеть на те места, куда были вогнаны пули, с внезапно возникшим желанием убедиться, попал он или нет.
Я невозмутимо облизываю палочку, на которую ещё совсем недавно был плотно нанизан аппетитный кусок мороженого. Выстрелы производятся один за другим, в левое плечо, она затягивается в протяжном вое, правое плечо, слегка вздрагивает, похрипывает.
- Она уже не жилец? – я спрашиваю об этом таким тоном, будто интересуюсь погодой.
- Уже. – И пуля пронзает её промежность, она давится кровью. – Последний патрон, разрази её гром. – Он прижимает отверстие пистолета прямо к её лбу, свинцовый посланец проходит сквозь череп. Обмякла, уже не шевелится.
Это было нашим первым убийством. Когда Таир был еще жив.
Шел день за днем, медленно, словно их растягивали на зло мне. Я решил бросить наркотики, думал смогу. На последние деньги закупил продукты, и закрыл квартиру. В кармане были magic mushrooms.
Спрыгнуть с иглы не просто. Чертовски не легко. Я полагал, что можно будет побороть зависимость к героину с помощью другого наркотика. Я безмолвно смотрел на пять пантерных грибов, что лежали на столе, и думал, это настоящее безумие.
В руках я держал школьное фото, на котором стоял вместе с одноклассниками и родной матерью. Я улыбался, мы все были одной большой улыбкой. И тогда я понял, что именно тот момент и был моим счастьем. Единственный момент счастья. Тогда у меня и мысли не было убить свою мать. Тогда у меня и мысли не было о героине.
Я ел грибы. Возможно, употреблял их неправильно, так как тут же через два часа после употребления началась сильная тошнота. Меня рвало прямо у унитаза в сортире. Я стоял на коленях и представлял, что молюсь Аллаху. Учащенное сердцебиение, я словно бомба замедленного действия.
Еле добрался до кровати, зрачки увеличены, но зрение ухудшилось – все размывается перед глазами. Я с трудом лег на мятую постель. Внезапно в комнату вошел большой шприц, за ним еще несколько. Я изумленно поднял на них свой взор, гигантские шприцы начали бегать по квартире. Я понял, что сошел с ума.
Можете себе представить, что мне довелось пережить за эти пять дней. Я умирал. Я буквально лез на стены от жуткой боли. Меня ломало из внутри, кости буквально росли на глазах. Грибы не помогли, героин шел в атаку. Мое тело покрылось потом, вся квартира пропиталась неприятным запахом наркомана, который загибается от ломки. Я молился богам, в которых мало верил, надеясь, что они избавят меня от мучений.
Шел 5-й день. Без белого порошка. Я лежал ослабленный и надломленный. Казалось, я уже ничего не хочу. Внезапный стук в дверь. Скрежет в замочной скважине. Вошел Малик. Конченный джанки.
- Дружбан, а я думал, что ты уже сдох! – прогремел он изумленно.
- Извини, я поселился в твоей квартире без спроса, - с болью в груди вымолвил я чуть слышно.
- Ничего, - он махнул рукой, - смотри, что у меня есть, - он с нескрываемой радостью вытащил чеки, и протянул один мне.
Игла вошла в вену, зрачки моментально увеличились…
=//=//=//=//=//=//=//=//=//=//=
Я знаю. Знаю, что всем вам на меня плевать. Наверное, я этого заслужил. Мне протягивали руку помощи, но я отказывался от нее, предпочитая дальше плыть по течению. Я ненавижу и себя, и свою жизнь. И поверьте мне, больше всего я ненавижу герыч. Ненавижу, потому что не представляю своего существования без него.
Идя по улице, вы можете увидеть меня на любом перекрестке, на любой остановке. Я могу встретиться вам в автобусе, и вы даже не подумаете, что это я. Я могу встретиться вам в аптеке, покупая шприцы якобы для своего ребенка. И ваш сын, сегодня познакомившийся со мной, тоже не подумает. Не успеет понять, что именно с сегодняшнего дня он становится падшим.