Suralich : Лифт в подземелье. Части 6-7.

Конкретных задач армейским руководством передо мной не ставилось. Из расплывчатых фраз «установить контакт», «изучить и доложить» стало ясно, что они сами не представляют с чем тут можно столкнуться и, соответственно, что потом делать. Посему миссия свелась к привычной разведке или, как любил говорить Марат – прешься, пока не наткнешься. Впрочем, не привыкать.

Со стороны же Скрынникова с задачами был полный порядок. Во-первых, его интересовало изменение в поведении машин. В частности, почему прекратились их выходы на поверхность. Также, по возможности, необходимо выяснить их точное количество, установить факты роста популяции, если таковые имеются (сколько всего ГРК активировали военные неясно до сих пор) и выявить признаки разумной деательности.

Когда внизу обозначилось дно шахты, я на минуту, не больше, завис, вслушиваясь в звенящую тишину. Откуда-то сверху, издалека, шли вибрации – по-видимому, от поездов метрополитена. Может, конечно, и не от них, но других вариантов в голову не пришло. Кроме этих едва заметных вибраций и звуков осыпающейся в шахте земли сенсоры ничего не улавливали. Можно спускаться.

Туннель внизу был прежним – пыльным и пустым. Темнота помех не доставляла – человеческие недостатки теперь мне чужды. Всё, включая самые мелкие детали, вроде царапин на стенах, виделось в зеленоватом спектре, как будто через прибор ночного видения. На стене, у которой в свое время я оставил рюкзак с регистратором и спящим щенком (где теперь тот щенок?) светились россыпи пятен, скорее всего – засохшей крови. Моей. Значит, дальше такие пятна встретятся еще не раз. А точнее, минимум дважды. Желание отомстить за друзей вспыхнуло и сразу исчезло. Воспоминания утратили былую яркость. Странное все же существо – человек. Стоит изменить облик, как меняется внутреннее восприятие.

Стоило мне осторожно двинуться вперед, как снизу раздался треск, пол провалился. И я, не успев сориентироваться, пролетел около двадцати метров, а затем с грохотом рухнул на зеркально ровную каменную плиту. Выскочившие было в полете клинки, жалобно звякнули и убрались обратно в корпус. Вопрос, привлек ли кого-нибудь произведенный мною шум, решился сам собой, как только восстановилась сбитая при падении «картинка». Десять парящих в воздухе вокруг меня цилиндров – это либо почетный эскорт, либо надежная охрана. Что-то подсказывало, что второй вариант более вероятен. Приняв вертикальное положение, я замер в ожидании действий со стороны встречающих. Пришедшую было идею приветственно взмахнуть лезвием – отбросил – не хватало, чтобы эти ребята разом помахали в ответ. Не издав ни звука, два робота раздвинулись, освобождая проход. Сильный толчок с другой стороны означал – пора идти в указанном направлении.

Колонна роботов во главе со мной довольно быстро перемещалась по огромному туннелю, вырубленному в скале. Особенное впечатление производил пол. Ровный, без единой щербинки, он явно не был создан человеком. Изредка в стенах мелькали проемы, ведущие в другие помещения, но увидеть, что именно там находится, возможности не предоставлялось. Иногда навстречу попадались такие же машины, куда то спешащие по своим делам. Некоторые, наоборот, обгоняли нашу колонну. С каждой минутой этот тоннель все больше напоминал мне обычную городскую улицу. Наконец, движение замедлилось и сопровождающие ненавязчивыми тычками указали боковую нишу, в которую следовало повернуть. Что и было сделано.

Через узкий проход мы попали в просторную, высокую комнату с явно искусственным освещением и отсутствием какой-либо мебели. Помимо нас, вокруг центрального возвышения, в ней толкались еще около десятка ГРК. Простояв в окружении своих молчаливых охранников около часа, я заметил, что на это возвышение, потрескивая силовым полем, забрался один из роботов, к которому меня тут же заставили подойти.

– Ты не один из нас, – утвердительно заметил он вместо приветствия. Голос звучал механически, наверное, как и мой. Определить на слух даже самые простые эмоции в этом случае – вроде ненависти или страха – возможным не представляется. Перед выходом Скрынников не дал конкретных рекомендаций насчет того, как конкретно общаться и это сильно осложнило дело. Что взбредет в голову толпе машин, да и в голову ли – учитывая использование в их управляющих системах лишь отдельных элементов человеческого мозга – непонятно.

– Я один из вас. Такой же мозг в железной коробке, – первая фраза звучала излишне «туповато», но зато и шансов, что ее правильно поймут, гораздо больше. Пространно заявлять что-то вроде «склонитесь и внимайте», особенно сразу, не стоит. Так и есть – традиционный для торговли метод «присоединения» дал положительный эффект. Металлическая махина, потрескивая силовым полем, медленно объехала вокруг меня и снова встала на прежнее место.

– Можешь не говорить как с индейцами, у нас тоже полноценный разум. Зачем тебя послали? – сказать, что я был удивлен, услышав подобное – это ничего не сказать. Ощущение – как от внезапного пинка в голову. Мелькнувшая случайно мысль о том, что в случае пыток боли мне ощущать не придется, была тревожной и, одновременно, успокаивающей.

– На поверхности хотят знать, что здесь происходит, – простой ответ, по-видимому, удовлетворил предводителя, который снова, но уже гораздо медленнее, чем в первый раз, облетел вокруг меня.

– Убивать тебя бессмысленно, пришлют других, – будь у меня легкие, я бы облегченно вздохнул. Но их не было.

– Ты получишь необходимую информацию и передашь ее наверх. Пары часов для этого хватит. Не пытайся причинить кому-либо вред или вырваться. Заприте его, организуйте охрану и передайте документацию, – последнее было адресовано окружавшим меня ГРК. Лязгнув клинками (движение напомнило отдачу воинской чести) легкими толчками меня отвели в дальнюю часть помещения. За одним из выступов в стене бесшумно открылась дверь, скорее всего, с электрическим приводом. Внутрь зашел я один, оказавшись в маленькой комнатенке, напоминающей камеру предварительного заключения, где, по молодости, случалось бывать не раз. Спустя некоторое время, один из оставшихся снаружи роботов в силовом поле принес металлический ящик – с металлическими же листами. Тончайшие и почти невесомые, эти листы были с двух сторон плотно заполнены текстом.

Переданная коробка означала многое. Это было очевидно даже мне – не имеющему отношения к философии, социологии или политологии. Первое – у них есть полноценный разум. Второе – они высокоорганизованны – об этом свидетельствуют записи – что это, как не письменность. Генералы доигрались. Теперь их представитель – робот, ведет переговоры с кучей других роботов под землей. Именно переговоры. Какая уж тут разведка.

Я начал по очереди захватывать листы силовым полем и изучать их. Судя по всему, военные с самого начала проекта лаборатории «Лотос» вели собственные исследования. При этом они беззастенчиво использовали (точнее воровали) наработки Дмитриева и скрывали собственные. Опасения, которые испытывал Николай, были чужды высшему армейскому руководству, чей мозг, пожалуй, не намного превышал по совокупности показателей фрагменты, используемые для ГРК.

С точки зрения военных ГРК должны были, с одной стороны, полноценно мыслить для максимальной боевой эффективности и, с другой стороны, беспрекословно подчиняться командованию. Реализовать эту задачу, не решаемую, с точки зрения Андреева, они предпочли с помощью внедрения в корпус роботов неизвлекаемых зарядов взрывчатки. Таким образом, управление выстраивалось на страхе немедленной смерти в случае нарушения приказа.

Как и следовало ожидать, первое, что сделал полноценный разум – избавился от этих самых зарядов. С возможностями ГРК в плане обработки металла и управления силовыми полями труда такая операция не составила. Все происходило тихо, без огласки – здесь опять сыграл роковую роль человеческий фактор. Корпусные повреждения привычно списывались техниками на последствия полевых испытаний. Так, традиционная человеческая безалаберность в совокупности с армейской жаждой уничтожения, дали начало новой расе. По крайне мере, именно так выглядит ситуация на данный момент.

Первоначально источником увеличения количества роботов была банальная охота, свидетелями которой стали жители ряда районов столицы. Именно они стали первыми «новорожденными». Но последующей мести за собственную гибель не последовало. После осознания себя частью машины, мышление человека менялось. Тут невольно в моей памяти всплыли собственные недавние выводы. Будучи металлическим цилиндром, ты утрачиваешь возможность жить по-прежнему. Традиционные человеческие ценности утрачивают смысл. Даже мне, не скрою, окружение себе подобных очень даже приятно. Наверху все были людьми. И их общение со мной – это либо одолжение тому, кем я был раньше, либо необходимость проведения очередного эксперимента. Даже группа Скрынникова, не задумываясь, поставили меня на грань гибели в битве с танком. По сути, никому не нужной битве. Уж с моей то стороны точно.

Но разум, есть разум. Охота за людьми неминуемо означала войну на истребление, которой раса ГРК, стоит добавить, совершенно не хотела. Единственная точка конфликта – необходимость доноров мозга, решилась в традиционном для России контексте, о чем свидетельствовали расположенные в хронологическом порядке записи неких ГРК-Гектор и ГРК-Веста.

Судя по этим записям – в обмен на редкие минералы группы людей с поверхности согласились работать на роботов. Человеческий род был всегда богат на предателей, но измена собственной расе – такое, скорее всего, случилось впервые. Основным направлением приложения усилий машин стала организация массового движения в пользу легализации эвтаназии. Поначалу, сопротивление со стороны общественности было сильным, но в конечном итоге в ряде регионов она была официально разрешена. И здесь вступил в действие проект «IT-эвтаназия».

В рекламе и отчетах для контролирующих органов все представили как перенос совокупности индивидуальных элементов личности (слэнг, привычные выражения, отношение к определенным событиям) в компьютер. Человек умирает, избегая множества мучений, а его близким в качестве памяти достается напоминающий о нем виртуальный образ. Такой вариант устроил всех. Ошеломительный успех проекта объясняется еще и тем, что в общении эти образы с точки зрения родственников и друзей умерших не уступают оригиналам ничем, кроме отсутствия физической оболочки. Но столь высокая степень достоверности – отнюдь не результат современных технологий.

Реальность куда хуже. Мозг умирающего внедряется в ГРК. В этом причина непонятной многим избирательности в отношении подлежащих эвтаназии клиентов – ими не могут стать люди с какими-либо заболеваниями мозга, из-за чего постоянно идут многочисленные судебные процессы. Что же до «виртуального образа», который якобы остается на память – это и есть новообращенный ГРК, то есть реальная личность, чьи ответы на вопросы родственников поражают тех полнотой и знанием деталей. Здесь и кроется причина популярности IT-эвтаназии, или как ее называют в средствах массовой информации «Ваша вторая жизнь». Твой родственник или друг перестает мучиться, а ты общаешься с ним раз в несколько дней с помощью специальных терминалов в «Центрах памяти». Только мало кто знает, что к этим терминалам подключаются роботы, еще недавно бывшие живыми людьми.

Судя по документам, центров памяти к данному моменту уже более сорока, из них действующих – пять, все в Москве. От клиентов – неизлечимо больных, инвалидов и просто психов, которые хотят «жить в виртуальности» нет отбоя. Процедуру проходит в среднем сто человек в день. Несложные подсчеты, а центры работают около месяца, дают цифру в 3.000 новообращенных. Вот те бабушка и Юрьев день. Ответы на вопросы Скрынникова найдены, но лучше бы их не находить

Последний лист из ящика представлял особый интерес. Раса «ГРК» (все же название прижилось) предлагает выделить им территорию площадью порядка 2.000 квадратных километров за Уральским хребтом. Конкретное местонахождение территории – непринципиально. Ограничение доступа туда людей также остается на усмотрение правительства – со своей стороны машины гарантируют полную безопасность посетителей. Указали и аргументы в пользу предоставления им территории – защита интересов России в любом военном конфликте, выполнение сложных работ под землей, на больших глубинах, в космосе и вообще в сложной для выживания человека обстановке, включая агрессивные среды. Альтернатива – уход расы ГРК с территории России в другое государство, готовое предоставить озвученные условия. В этот момент, по понятным причинам, мне в голову пришли США, которые уж точно не преминут объявить себя «лучшими друзьями машин», дабы нести затем идеи демократии всему миру в целом и нам в частности.

Окончательное решение в любом случае не ляжет на мои плечи, но обдумать увиденное стоило. Итак, что мы имеем. Три тысячи разумных роботов. Настроены они мирно, по крайней мере, сейчас. Даже сотрудничать предлагают и выгоды от этого тоже очевидны. Смущает способ и скорость роста их популяции. Получается, что ряды роботов могут пополняться неограниченно. Так дойдет до того, что в машинах скорой помощи установят оборудование, которое будет изолировать мозг потерпевших, состояние которых безнадежно. И в результате – получите новую металлическую тумбу. Откуда, кстати, оборудование – создать три тысячи ГРК непросто. Хотя, что тут думать – те, кто работает на них за драгоценные камни, закупил и оборудование. Может даже сами военные.

Итак, число машин будет расти. Но опасность в том, что они не могут размножаться сами по себе. Отработавший ресурс мозг погибнет, погибнет и ГРК. Получается…численность людей будет снижаться, численность машин – увеличиваться. В результате под угрозой исчезновения окажутся обе расы. Сначала исчезнут люди, потом через сотню–другую лет роботы. Не пришло ли человечество к закономерному своему концу…вряд ли. Роботам ни к чему конкурировать с людьми на Земле – они при необходимости и на луне определятся. Надо сказать, этот вывод меня успокоил.

Металлическая дверь бесшумно открылась. Пора возвращаться с докладом.

…

02.02.2013
ПРИКАЗ ФСБ РОССИИ "О противодействии враждебному захвату территории Российской Федерации"
Не нуждается в государственной регистрации
письмо Минюста России от 14 января 2013 года № 01/8424-дк
2 февраля 2013 года № 194
В соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации от 25 января 2013 г. № 112 «О превентивных мерах в отношении вышедших из-под контроля объектов проекта «Лотос» и предотвращении враждебного захвата территорий Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации, 2012, № 42, ст. 2391; № 52, ст. 3787)

П Р И К А З Ы В А Ю

Утвердить предлагаемые методики сохранения секретности в рамках проекта «Ядерный рассвет». Исполнительные группы проекта «Лотос» ликвидировать.
Директор Д. В. Бортников

…

Первое, что я почувствовал – это нестерпимый жар. Как может быть жарко металлу, стало понятно, когда заработали сенсоры прижатой к земле стороны корпуса. Здания, где только что проводилось совещание группы Скрынникова, не было. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась горящая равнина с беспорядочно торчащими обломками зданий. С неба падали хлопья черного пепла. Километрах в пяти к востоку дымился огрызок башни «Федерация».

Войсковая часть № 54799
4 дня до взрыва в Москве.

Мое возвращение из катакомб было триумфальным. Как объяснили на базе – после провала в подземный туннель сигналы датчиков полностью пропали. Даже спускаемые вслед за мной зонды не давали сигнала. Разрешение на повторное исследование шахты запросили, но армейское командование отказалось его выдать, сославшись на высокий риск – если уничтожен ГРК, высылать даже самых опытных бойцов смысла нет, у парней просто не будет шансов. Спорить с этим заявлением никто не хотел, помня о незавидной судьбе спецгруппы ФСО. Во время всех этих бюрократических процедур Андрей Скрынников и Игорев Александр неотрывно сидели в центре управления без всякой надежды.

Подъем дался значительно труднее спуска, да это и понятно – падать под действием силы тяжести с торможением проще, чем имитировать человека паука. Поочередно передвигая две окружности по тридцать с небольшим клинков в каждой я выбрался, наконец, наверх. За три дня. По дороге умудрился выронить несколько металлических листов, которые тащил с собой. Возвращаться за ними желания не было, к тому же все данные были отсняты встроенными в корпус камерами. Все же новый облик, несмотря на всю свою неуклюжесть, сочетал в себе определенные плюсы.

Встречала меня Настя, прямо у шахты бросилась так, что я едва успел спрятать лезвия внутрь и чуть не рухнул обратно. – Макс, почему так долго, ты нашел что-то? – спросила она, бегло осмотрев корпус в поисках повреждений, которых, к слову, не было. – Нормально все, нашел много разного, срочно вызывай машину и на базу. Военных тоже вызывай, но не сразу, сначала мне нужно переговорить с Андреем.

Мощный фургон «Мерседес» с усиленной рамой и просторным кузовом, куда меня определили, меньше чем за час домчал нас до временной базы «Лотоса» на территории одной из Московских войсковых частей. К прибытию там уже собрались представители, казалось, всех военных ведомств. В форме, в штатском – даже пара чернокожих в незнакомом ярком камуфляже было, они в стороне от всех громко разговаривали по-английски.

– Этим что надо, – не сдержался я, обратившись к встречавшему Скрынникову, который залез в фургон и начал открывать задние створки.

– Понятия не имею. По мне так вояки уже везде где могли облажались. Вообще отстранить бы. Заправляет тут всем некто генерал Михеев. Негры эти, афроамериканцы то есть, с ним прибыли. Сам генерал уехал, поэтому пока ко мне. Остальным объявим, что профилактический осмотр, радиация и все такое.

Когда фургон открылся и я начал плавно вылетать из него, вся разношерстная толпа кинулась ко мне, отпихивая друг друга локтями и ругаясь на нескольких языках (в большинстве на русском). – Макс, клинки, – скомандовал Скрынников. С визгом двадцатикилограммовая металлическая полоса выскочила из корпуса и, описав окружность, спряталась обратно, развалив по пути бронированную дверь фургона напополам. С похвальной скоростью, мгновенно изменив вектор движения на противоположный, толпа удалилась на исходные.

– Извините, робот сломан, требуется ремонт. Excuse me. The robot has broken, repair is required, – Посмеиваясь, Андрей поспешил успокоить высоких гостей. – Фургон зачем поломал, монстр, – это уже ко мне.

– Нападения испугался. Мужик в пиджаке с большим брюхом очень страшно бежал.

– Да уж. Будь уверен, своими приказами они нас сегодня напугают. А пока давай шустро в то здание. Мы вдвоем поспешно скрылись за трехметровыми, окрашенными в серый цвет воротами.

За спиной тишину разогнал грохот отпавшей двери фургона.
…

Комнатка, где мы закрылись, была небольшой. Кондиционер, два сейфа и компьютерный стол, заставленный пустыми стаканчиками из-под кофе. Сидя за ним, Андрей более двух часов просматривал записи, хмурясь все больше и больше. Отдельные участки, особенно те, где я вел диалоги с ГРК, по несколько раз. Наконец он откинулся от монитора и обратился ко мне:

– В целом понятно. Твои личные соображения по поводу ситуации?

– Воевать они не хотят, хотя и могли бы. Три тысячи таких машин способны на многое. Дело в другом. Я конечно не психолог, но даже сам ощущаю смену мотивации, или как это назвать, жизненных приоритетов что ли. Двое моих друзей там легли. По идее мне бы все эти железяки разорвать, ну или как минимум попытаться. Но в этом смысла нет, понимаешь. Главное желание – быть полезным. У них, полагаю, так же. Только они приносят пользу своей группе, а я вам. Изначально те роботы люди – и работать на государство будут с радостью. И будь уверен, работа для них найдется. Думаешь почему они так серьезно к этой злосчастной IT-эвтаназии относятся? Проверьте – хоть один опоздал к сеансу с родственниками? Наверняка нет. Это тоже часть пользы, которую будучи машиной, ты можешь принести. Такие моменты очень важны, не робот такого просто не ощущает, поверь просто на слово.

Андрей, задумчиво потирая небритый подбородок, прошелся по кабинету. Было заметно, как он устал за последние дни. Не вспомнить точно, но, кажется, седины в висках было куда меньше, если она вообще была.

– Как ты себя внизу, среди них чувствовал? Отвечай подробнее, от этого многое зависит.

– Лучше, чем здесь. Они, к слову, тоже ко мне отнеслись хорошо. Любого другого разорвут, даже не задумавшись. Меня и сейчас туда тянет… к братьям что ли. Все-таки я один из них.

Скрынников рассмеялся и сел на край стола. – Ну хоть без предупреждения не сбегай, а то нам с ребятами перепадет не по детски, – отхлебнув кофе, он подошел и хлопнул меня по верхней трети корпуса…там где раньше было плечо. – Не расстраивайся, дровосек ты железный. Полномочий и у нас теперь хватает. Военные, скажем так, слегка себя дискредитировали. Недовольство ими высшего руководства в совокупности с жаждой того же руководства заполучить ГРК дает хороший шанс организовать все как надо. Если повезет, машинам достанется место в жизни, – Андрей ненадолго задумался и продолжил:

– Тут ведь еще какой аспект. Если удастся эту технологию сохранить втайне от остального мира, представляешь себе перспективы? Да, из России по сей день бегут все кому не лень. Утечка мозгов и прочее. Среди них и тех, кто уехал уже давно есть люди в возрасте, есть неизлечимо больные. Тот же рак на регалии и размер состояния внимания не обращает. А теперь подумай. Вместо смерти появляется альтернатива. Жить еще лет сто-двести. Конечно в теле робота, потеря многих жизненных радостей, вроде секса того же. Но или так, или к червям. А для страны появится приятный момент – что называется, если вы умираете – приезжайте к нам и будете жить. У нас. И работать на нас. И активы свои тоже привозите – чтобы они помогали вам в новых задачах и свершениях. Как ты говорил – главное приносить пользу. Если спасенные таким образом люди будут считать своей новой страной Россию и работать на нее – что в итоге будет? Понял теперь?

Последние слова Андрей уже выкрикивал, рубя рукой воздух. Стоя напротив меня, этот парнишка даже не представлял, насколько он важен для страны. Последний и единственный ее шанс. Потому что сейчас у всех государств мира остался точно такой же последний и единственный шанс стать самым сильным и единственным. Монополизировать технологии ГРК, переместить их на свою территорию и опираясь на тягу роботов находиться среди себе подобных, постепенно переманить со всего мира лучшие умы человечества. Ученые, олигархи, финансисты, экономисты, да кто угодно – такие разные в своих способностях и такие одинаковые в неизбежности смерти… Андрей, тем временем, подытожил:

– Услышал и забудь. Сейчас такая чехарда начнется, только держись. Иностранцы явно неспроста здесь находятся. В генштабе тварей продажных хватает, как везде. По идее, тебя даже видеть не должны были – а тут шелуха эта прибыла на базу раньше нас.

Зуммер настольного телефона прервал Скрынникова. Он подошел к столу и поднял трубку: – Да…со мной…сейчас идем, – и уже глядя на меня, – генерал приехал. Идем к нему.

…

По коридорам суетливо бегали люди, не обращая на нас никакого внимания. В зале совещаний, куда мы с Андреем зашли спустя два этажа и три коридора, находилось около ста человек. В президиуме, за массивным дубовым столом, в одиночестве сидел грузный мужчина, лет шестидесяти, с багровым лицом и невыразительным взглядом. Судя по золотистым погонам – это и был генерал-лейтенант Михеев. Небрежно окинув меня взглядом, он обратил к себе внимание аудитории постукиванием по микрофону ногтем среднего пальца.

– Полагаю, можно приступать, – голос Михеева был под стать его внешности, трубный и мощный. Услышав такой, невольно представляешь себя на плацу.

– Обойдемся без представлений, ознакомительные материалы содержат всю необходимую информацию. Наша задача всесторонне оценить возникшую со стороны ГРК угрозу и представить материалы непосредственно президенту, для принятия дальнейших решений. Прежде чем приступать, может быть, у кого-то есть вопросы?

– Есть, – Андрей вышел вперед. – Почему на секретном совещании присутствуют люди неизвестных ведомств? Я уж не говорю про иностранных граждан. Вы отдаете себе отчет, что вся информация проекта «Лотос» это высший гриф секретности?

Генерал взглянул на Скрынникова, как на досадливо жужжащую муху. – Вопросы доступа решают специально обученные люди. Ваше дело, товарищ ученый, – пробирки, осциллографы и так далее. Вот ими и занимайтесь. Вывести, – скомандовал он непонятно кому, и в тот же миг от стены плавно отделились два человека в штатском, подхватили резко обмякшего Андрея под руки и вывели, даже скорее вынесли в коридор.

– А что насчет меня? Тоже вывести? – в большом зале мой скрежещущий механический голос произвел эффект хлопка гранаты – не обращавшие до сих пор внимания на безмолвную серую тумбу люди разбежались в стороны, освободив довольно большое пустое пространство. Уж не знаю, что подвигло меня на столь вопиющее нарушение субординации. Может быть пресловутый «долг», о котором я с жаром рассказывал еще десять минут назад. Да неважно, вопросы подчинения все равно остались в прошлом, ведь на шероховатом корпусе не имеется знаков отличия.

– У тебя, Устинов, права голоса нет вообще. Так что заткнись и стой в сторонке. Что делать – тебе скажут, – генерал многозначительно посмотрел на меня и продолжил, обращаясь к остальным. – На странице девять в краткой форме изложены сведения о подземном городе ГРК, полученные как с помощью разведки, так и средствами многочисленных зондов, численность которых нами наращивается постоянно…

Пока я размышлял, что следует сделать, в голове зазвучали помехи, по форме восприятия отличавшиеся от данных сенсоров и напоминающие знакомый баритон. – Макс, это Андрей. Долго объяснять времени нет. Сейчас ты получишь приказ, возможно, он покажется тебе неправильным. Но его подтвердит другой человек. Проанализируешь его голос – детально, как тебя учили. После того как узнаешь его обладателя, немедленно приступай к выполнению…

После непродолжительного шипения и металлических щелчков донеслось, – Можно говорить? Он слышит? Отлично. Максим, это закрытый канал, но он тоже может быть раскодирован. Поэтому быстро. Информация по ГРК стала доступна ряду иностранных разведок. Точно известно про США, Германию и Японию. Все без исключения лица, от которых она могла уйти за кордон, включая и Михеева, собраны сейчас в вашем здании. В комнате с тобой. Мы не можем сами их изолировать или уничтожить – это война. Закрыть им доступ к данным по ГРК – тоже война. Размер ставок слишком высок.
Ставлю задачу – максимально быстро уничтожить всю живую силу противника на территории базы. Включая охрану снаружи. В микроавтобусах снаружи установлены передатчики, не допустить до них никого. Внутри здания все глушится, с этим порядок. Камеры наружного наблюдения не разрушать, все должно фиксироваться. Когда все выполнишь, выруби рощу возле здания и свались, имитируя отключение, тебя заберут. Случившееся будет представлено как простой выход из строя. Это даст нам необходимую отсрочку. Приступай.

К моменту окончания разговора я уже узнал обладателя этого уверенного голоса. Стилистические фигуры, расположение и доходчивость слов, рубленные фразы – годом ранее не раз приходилось слышать это с экрана телевизора. Немногим приказы ставит сам верховный главнокомандующий. Да еще такие приятные, которые так и хочется выполнить.

– С самого начала мировое сообщество настаивало на совместных исследованиях в рамках проекта ГРК. Так и получилось. В будущем разговоре с президентом мы обсудим детали. Думаю, справедливо, если научный центр по изучению ГРК разместится в Японии, как наиболее технологичной стране, – блестящая физиономия генерала светилась от счастья. Капли пота стекали по покатому лбу и отвисшим щекам. Он то и дело протирал белоснежным платком шею, нависающую над узким воротником кителя.

Монотонный гул ротора усиливался. Время от времени то один, то другой слушатель отвлекался от речи Михеева и поглядывал в угол, где в окружении четверых высоких мужчин в штатском парил над полом недвижимый серый цилиндр. Наконец, вой ротора гироскопа начал откровенно мешать воодушевляющему монологу генерала, который даже привстал, чтобы взглянуть на помеху. Практически весь зал последовал его движению. В этот момент в силовое поле был вброшен первый клинок. Он сделал больше двухсот оборотов, прежде чем верхние части тел окружавших робота охранников осыпались на пол в виде фарша.

Никто еще не успел понять сути произошедшего, как огромная махина, окруженная дымкой сотни вращающихся лезвий, стремительно переместилась в центр комнаты, «вырубив» настоящую просеку в толпе присутствующих и обратив в труху множество стульев и столов. Одновременно с первым воплем ужаса, ГРК отключил силовое поле. Крик мгновенно оборвался, как будто человек наткнулся на преграду.

В стенах помещения торчали длинные металлические полосы с нанизанными на них фрагментами тел. Распространяя запах озона, по комнате медленно перемещался робот. Двигаясь вдоль стен, он словно невидимой рукой вытаскивал клинки, снова заставляя их вращаться вокруг корпуса. Изредка он останавливался, следовал невидимый глазу взмах клинка, сопровождаемый тонким свистом, и останки очередной жертвы, слишком хорошо сохранившейся с точки зрения машины, разлетались на части. Потребовалось меньше двух минут, чтобы в комнате не раздавалось никаких звуков.

Стальные ворота здания, единственный выход из него – были намертво заблокированы. Поэтому, когда ГРК вышел из комнаты и начал обстоятельный обход всех помещений, картина начала сильно напоминать ад. Позади машины в живых не оставалось никого. Прячущиеся в металлических шкафах и под столами люди превращались в труху вместе со шкафами и столами. Робот не оставлял целой мебели, комнаты после его посещения напоминали картины художников-авангардистов, предпочитавших красные оттенки и древесно-металлические опилки.

Когда с режущим слух визгом ворота обрушились сотней кусков, еще с минуту охрана ничего не предпринимала. Но за это время уничтожены были все, кроме двоих. Оба счастливчика прибыли в качестве сопровождения американского представителя. Один из них попытался спрятаться в машине. Удачным решением стало лечь головой к ГРК – в противном случае парень умирал бы почти четыре секунды, наблюдая исчезающие в мелькании клинков собственные ноги, а так спасительная смерть пришла сразу. Другой, опытный и умелый воин попытался залезть на дерево, вместе с кроной которого осыпался потом на землю.

В окружении множества пеньков в центральной части парка лежал корпус ГРК, покрытый грязно-бурыми разводами. Вокруг были в беспорядке навалены стволы деревьев, придавленные бетонным столбом с путаницей искрящихся проводов. Где то вдали завывали сирены и слышался шум вертолета.