Сергей Тополь : Запах Краски

Иванов. Куда там пойдем? Постой, я сейчас все это кончу! Проснулась во мне молодость, заговорил прежний Иванов! (вынимает револьвер). «Иванов» Антон Павлович Чехов

Город еще не проснулся и кошка, потеряв осторожность, чуть не попала под колеса легковушки. Водитель резко затормозил. Кошка с мявом скрылась в ближайшей подворотне. Водитель прислушался, не разбудил ли кого и осторожно тронулся с места. Проехав еще пару кварталов, машина остановилась у небольшого дома. Пока сонный пассажир доставал деньги водитель успел разглядеть дом и ухоженную лужайку пред ним. Наконец пассажир расплатился и, забрав с заднего сиденья две сумки, одну из них холщовую, пошел к дому. Водитель не стал дожидаться, пока пассажир откроет дверь и войдет в дом, и сразу же уехал.

Любой, кто попал бы в эту квартиру, сразу же определил, что в ней живет холостяк, привыкший все делать сам. Стерильная чистота и добротная старая мебель. На стенах гостиной картины и фотографии. Одна семейная - отец, мать и сын. Еще одна – мальчики с этюдниками. На третьей фотографии серьезные мужчины, стоящие пред стрелковыми мишенями с пистолетами в руках. На противоположной стене одинокая копия гравюры «Рыцарь, смерть и дьявол» Альбрехта Дюрера.

Юрий Рейн, а это тот самый человек, что был увековечен на фотографиях, поставил сумки на столик, стоящий рядом с вешалкой, и, сняв куртку, и вошел в гостиную.

Первым делом он освободился от наплечной кобуры, из которой торчала рукоятка пистолета, бросив ее на диван. И полез в стенной шкаф. Вытащил из него мольберт и загрунтованный холст, натянутый на подрамник. Закрепив подрамник на мольберте, он поставил рядом с мольбертом стул и накрыл его клеенкой, которую принес из кухни.

Затем вернулся в прихожую за холщовой сумкой и, вынув из нее палитру, краски и кисти, аккуратно расставил их на стуле. Оглядев холст, углем нанес на нем контур женской фигуры. Некоторое время раздумывал, а затем решительно взял в руки тюбик с краской. Открыл его и поднес к носу, резко вдохнув запах масляной краски….

1

Красно-желтые листья кленов покрыли брусчатку городка, приютившегося на берегу озера, соединенного с морем протокой, в которой в летнее время местные жители добывали острогой угрей, а в другое время года таскали кто сетью, кто на крючок судаков и прочую рыбную мелочь.

Городок только-только начал просыпаться. Почтальон на велосипеде, развозящий утреннюю почту, проехал по собранной ветром куче листьев и один из них катафотом прилип к заднему колесу. У одного из домов почтальон остановился, и, не слезая с велосипеда, опустил в ящик газету. На ходу поздоровался с обывателем, выведшим на прогулку рыжую таксу и владельцем съестной лавки, поднимающим витринные жалюзи, и поехал дальше к отделению милиции. Здесь ему пришлось спешиться.

В дежурке за столом клевал носом сержант. Перед ним на столе лежала форменная фуражка и раскрытый мужской журнал. Сержант хотел еще немного подремать, но сделать ему помешал почтальон и телефонный звонок, который раздался одновременно с вошедшим почтальоном. Сержант потер глаза и поморщился и, махнув рукой визитеру, подожди, неохотно поднял трубку.

– Милиция. Сержант Никулин слушает.

То, что он услышал, ему явно не понравилось. Свободной рукой машинально нащупал фуражку, надел ее и выверенным движением поправил на поясе кобуру.

- Госпожа Некрич, прошу вас, успокойтесь. Что вы говорите? Вы уже вызвали «скорую»? Хорошо, я вызову сам. Прошу вас ничего там не трогать. Что? Да, к Вам уже едут.

Сержант дал отбой. И сразу же набрал номер. На другом конце провода трубку взяли только после пятого гудка.

- Товарищ капитан, извините, Никулин. Звонила жена Некрича. Говорит, что он умер… Она и нашла.… Только что… Подробностей не знаю. За вами прислать машину? … Поедете на своей?… Есть выставить охрану….

Сержант положил трубку, встал из-за стола и прошел в соседнюю с дежуркой комнату, где на деревянном диванчике спал его напарник. Он с большим трудом растолкал спящего милиционера.

- Давай, вставай, лежебок. Срочно на выезд, - наконец растряс он его..

- Куда еще, - просыпаться милиционеру не хотелось.

- В «Ясенях». Некрич умер.

Слова сержанта моментально привели напарника в чувство, и он сразу же встал.

- Сейчас, только умоюсь, - сказал он, натягивая сапоги.

В дежурку он не вернулся. Сержанту было слышно, как со двора с ревом не прогретого двигателя выехал на улицу милицейский «Уазик».

- Заставь дурака богу молится, - недовольно подумал сержант. - Он же сейчас весь город разбудит. И заодно загубит движок, он и так на ладан дышит.

- Что случилось? - спросил почтальон

Сержант ему не ответил. Он, молча, смотрел в окно, как два обывателя спешившие с утра пораньше по своим делам провожали «Уазик» любопытными взглядами.

- Некрич умер.

- Ну да, удивился почтальон. – А ему письма везу.

- Теперь они ему ни к чему, - чуть помедлив, сказал сержант и снова взялся за телефон.

- Федя? Привет. Это Никулин. Кто у вас сегодня из лепил дежурит? Скажи, чтобы все бросал и срочно ехал в «Ясени». Нет, сам хозяин. Точно не знаю.

Сержант положил трубку, подошел к окну и стал наблюдать за выгуливающим собаку обывателем. Снял фуражку и задумался. Почтальон, молча вышел из дежурки и чуть ли не побежал к своему велосипеду.

- Да, ну и дела. Скоро здесь будет жарковато, - подумал сержант, глядя, как почтальон садиться в седло.

- Интересно сколько нужно времени, для того чтобы город узнал об этой смерти? – произнес он вслух и начал готовится к сдаче смены.

2

«Ауди» капитана подъехала к «Ясеням» одновременно

с «Уазиком». Милиционер вылез из машины и угодливо поздоровался с капитаном.

- Доброе утро, шеф.

- Какое, к чертям собачьим, доброе, - хмуро ответил капитан, не выходя из машины. Но было видно, что такое обращение подчиненного ему нравится. - Ты вот что Сеня, поставь машину у ворот и жди меня здесь. И никого не пускай. Если что звони мне.

- Слушаюсь шеф, - лесть патокой засочилась из подчиненного.

Особняк стоял в глубине парка в окружении деревьев и не был виден с дороги. Сторож открыл ворота, и машина капитана на скорости въехала, чуть ли не в притирку к еще не полностью раскрытым створкам. Милиционер перегородил «Уазиком» дорогу перед воротами.

Машина капитана проехала метров сто по аллее усаженной ясенями и ведущей к дому, и остановилась у пандуса двухэтажного особняка рядом с машиной «скорой помощи» около которой курили санитары.

- Как это вы раньше меня успели? - удивился капитан. – Обычно вас дожидаться приходится.

- Да мы тут неподалеку были у старика Мухина, - ответил один из санитаров. - Еле откачали. Думали, передохнем немного, а тут Никулин позвонил, сказал, что Некрич представился.

- А где доктор? – поинтересовался капитан.

- А где ему быть? – лениво ответил санитар. - В доме он. С покойным возится.

Обе створки парадной двери особняка были открыты нараспашку. На пороге капитана встретила заплаканная девушка в белом переднике.

- Чего ревешь? - недовольно спросил ее капитан. - Ты кто? Как тебя зовут?

- Настя. Вы, что меня не узнали? Я живу около рынка. Я здесь уже год как убираюсь…

- Извини, не узнал, - голос капитана несколько смягчился. - Да перестань ты реветь. У тебя платок есть? Говори толком, что здесь случилось?

- Я ничего не знаю, - всхлипнула Настя. - Я пришла убираться, а Елизавета Михайловна говорит, что хозяин умер…

- Где они? – капитану

- Наверху.. в мастерской, - ответила девушка, вынимая платок из кармана передника.

- Кто еще есть в доме?

- Сторож, - все еще всхлипывая, сказала Настя. - Это он вам ворота открывал. Больше никого.

Капитан вызвал по рации милиционера.

- Кончай ворон считать. Поговори со сторожем. Пусть расскажет все, что видел.

- Да я его уже опросил. Он говорит, что ничего не видел. И ночью в дом никто не приезжал, - захрипел в рации голос подчиненного

- Ладно. Стой там и никого не впускай.

- Да, знаю я что делать, - огрызнулся милиционер, уже отключив рацию, и тут же достал из кармана горсть семечек.

Капитан вошел в дом холл, увешанный картинами. Он мельком окинул их взглядом - они не его явно интересовали. А затем, не глядя по сторонам, быстро поднялся на второй этаж по изогнутой дугой лестнице. Перед дверью в мастерскую он на секунду остановился, но затем решительно толкнул ее и вошел внутрь.

3

В центре просторной комнате на персидском ковре, кое-где заляпанным краской стоял большой накрытый куском полотна мольберт. У мольберта стояла не прибранная рыжая женщина лет 30.

Стены мастерской были увешаны средневековыми французскими гобеленами, на которых сказочные звери поедали друг друга, и их брюссельскими одногодками с апокалипсическими сюжетами. Пространство между гобеленами занимали окна и высокие книжные шкафы из красного дерева с немного выступающим нижним цоколем и большой секретер. На секретере стояла китайская ваза. Справа от двери расположилась большая турецкая тахта, накрытая персидским же ковром, а на нем сбитые в ком простыни и подушка. Рядом с тахтой на гнутых ножках-кабриолях приютился небольшой английский столик орехового дерева с резными накладками. У тахты на полу на спине лежал обнаженный мужчина, над которым склонился доктор.

Капитан, не обратив никакого внимания на женщину, подошел к доктору.

- Что с ним? - поморщившись, спросил он.

- Похоже, умер во сне от удушения, – доктор выпрямился и снял очки. - Наружных следов нет, но он уже остыл и я не могу заглянуть ему рот. Могу предположить, что он умер где-то около полуночи.

- Что-нибудь еще?

- Пока ни чего такого что бы вас заинтересовало, не вижу. Подождем результатов вскрытия. Может что-нибудь, не дай бог, и всплывет.

Капитан молча оглядел мастерскую, но ничего интересного для себя не нашел и только тогда повернулся к женщине.

- Мои соболезнования, Елизавета Михайловна. Это вы его нашли?

- Да, - отстранено сказала вдова.

- У меня все. Можно забирать? – спросил капитана доктор.

- Минуту. Я хочу я еще раз взглянуть.

Доктор отошел от тахты, уступая место капитану.

- Ни хрена себе, как он постарел за год, что мы не виделись, - тихо пробормотал капитан. - А мы ведь ровесники.

Но было видно, что он не очень расстроен. Скорее наоборот.

Доктор подошел к Лизе.

- Вам надо это выпить, - мягко сказал он женщине, протягивая ей таблетку. В его голосе было неподдельное участие.

- Спасибо. Со мной все в порядке, - ответила женщина.- Мне ничего не нужно.

Доктор кивнул головой и молча отошел в сторону. Капитан, наконец, накрыл тело простыней, обратился к вдове.

- Елизавета Михайловна, если можно расскажите, как это произошло?

Лиза поежилась, но на ее лице ничего не отразилось.

- Вечером он работал. Утром, как обычно я принесла ему кофе. Когда я вошла, он лежал рядом с тахтой на спине. Я потрясла его за плечо и сразу поняла, что его больше нет.

Капитан посмотрел на нее удивленно.

- А почему же вы позвонили в милицию, а не вызвали врачей? Вас что–то смутило?

- Не знаю...- Женщина помедлила с ответом. - Мне показалось…

- Что показалось?

- Извините, я не знаю, что показалось. Он ведь никогда серьезно не болел.

- Кто еще кроме вас был в доме?

- Никого. Настя пришла позже.

Капитан был настойчив.

- И все же почему вы позвонили в милицию? Ему что, угрожали? Были звонки, письма?

Лиза опять помедлила с ответом. Капитан пытливо смотрел на нее. Ждал. Наконец она ответила.

- На многих его работы производят тяжкое впечатление. Особенно в полнолуние. Но мы…, то есть я, уже привыкла.

- Ну, хорошо. Поговорим об этом позже. А пока попросите горничную позвать санитаров. И еще я вас прошу внимательно посмотреть, не пропало ли что из дома.

Когда женщина вышла, капитан еще раз оглядел мастерскую и обратился к врачу.

- Доктор, вы понимаете, что здесь будет, если выяснится, что его убили?

- Да еще в конце бархатного сезона, – усмехнулся врач. - Но думаю, что при любом раскладе владельцы гостиниц и питейных заведений должны будут засыпать цветами его могилу. В знак благодарности за продление сезона.

- Полагаю, что и врачи тоже, – угрюмо сказал капитан. Только нам придется пахать за одно жалование.

Доктор саркастично усмехнулся.

- Что же вам мешает?

Капитан с неприязнью посмотрел на него. В это время в мастерскую вошли санитары с носилками.

- Забирайте его ребята, - сказал доктор, закрывая свой саквояж.

Санитары без особых церемоний засунули тело в пластиковый мешок, положили на носилки и спустились по лестнице в холл. Со стороны могло показаться, что персонажи картин, висящих на всех стенах дома, прощаются с хозяином.

– Я оставлю своего парня у ворот, чтобы вам не досаждали любопытные, - сказал капитан Лизе, которая все так же молча наблюдала за погрузкой тела мужа в машину. - Боюсь, когда об этом узнают все, вам покоя не дадут. Особенно репортеры.

Женщина молча кивнула. Капитан пошел к своей машине. Около доктора он остановился.

- Когда вы его посмотрите? – Капитану явно хотелось поскорее разделаться с этим делом. - Мне нужно заключение о смерти. И чем скорее, тем лучше.

- Скорее всего, после обеда, - доктору не понравилось, как капитан с ним с ним говорил. И потом, честно говоря, я тут никакого криминала не вижу. Ему уже торопиться некуда, а меня ждут пациенты.

- Всегда завидовал людям с крепким желудком, - выдавил улыбку капитан.

- А я как раз наоборот.

4

Мэр городка с телефонной трубкой в руке нервно ходил по своему кабинету. У мэра было лицо с неярко выраженными негроидными чертами, которые подчеркивали щегольские усиками, а ля Эдди Мэрфи, которыми он явно гордился.

… я буду решительно настаивать, чтобы его похоронили на нашем кладбище, а не родине в этом долбаном Витебске, - резко говорил он невидимому собеседнику. – И своего имения на этот счет я не изменю.

Мэр бросил трубку и обратился к стоящему у окна своему помощнику.

- Упустить такую возможность сделать город местом паломничества всех этих идиотов из поклонников и туристов мы просто не имеем права. И так городской бюджет трещит по всем швам. А тут такое счастье привалило. Да к его могиле круглый год тропа зарастать не будет.

- Но завещания еще никто не видел, - робко заметил помощник. - Вдруг он завещал похоронить там, где он родился?

- Его родина здесь! Ты понял? Здесь! Долго я буду ждать, этого чертова нотариуса?

- За ним послали. Да вот и он собственной персоной.

В кабинет вошел сутулящийся старик в строгой тройке, похожий на кузнечика.

- Господин мэр! Господа! Добрый день. Вы меня искали? – обвел он присутствующих подслеповатыми глазами. – Кому-то нужны мои услуги?

- Искали, искали. Где вас черти только носят. Вот что, нам надо знать, что он написал в завещании?

- Кто? - удивился кузнечик.

- Некрич умер. Я спрашиваю, где Некрич завещал себя похоронить!

- Некрич умер? Какое несчастье, - нотариус полез в карман за платком.

- Умер, умер, - мэр готов был прибить непонятливого старика. - Вам то что. Умер Максим ну хрен с ним. Повторяю - где он распорядился себя похоронить.

Старик сразу вспотел.

- Но, господин мэр, это же противозаконно, - возмутился он.

- К черту, господина мэра. Ты что не понимаешь, - враз ощерился мэр, - сколько город может заработать на том, что на его кладбище будет лежать, этот чертов художник! Ты хоть представляешь, какие это деньги…

Нотариус вытер лицо платком, аккуратно сложил его квадратом и спрятал в карман.

Кузнечик на глазах превратился в богомола.

- Я вас совершенно не понимаю, господин мэр, - тихо и с достоинством в голосе сказал он. - И прошу впредь не разговаривать со мной в таком тоне

- Не понимаете? – сорвался мэр. - А я не понимаю, как с твоими куриными мозгами ты стал нотариусом. Я тебя, по-русски, спрашиваю, где он завещал себя похоронить? Я же не наследством интересуюсь. Хотя и это было бы неплохо узнать.

- Не имею права, - все так же тихо, но не мене твердо сказал нотариус. - Согласно воле покойного я могу вскрыть завещание только после его похорон. Если узнают, то меня могут лишить лицензии.

- Я тебя сам всего лишу, болван, - заорал на него мэр и обернулся к помощнику. – Ты вот что, только без шума, подготовь место на кладбище. В самом лучшем месте. И скажи, что бы составили смету на обустройство. Да, и не забудь про подход к могиле. А то будут по захоронениям всякие прыгать.

- Господин мэр, а если он хотел бы лежать в своем парке? – робко поинтересовался помощник.

- Да хоть перед моими окнами, – заревел вышедший из себя мэр. - Главное в городе.

- Извините, но меня дела, тихо сказал нотариус. - Всего вам хорошего, - и вышел из кабинета.

Едва за ним за ним закрылась дверь, мэр выругался.

- Старый козел. Ну, погоди. Ты еще у меня еще попляшешь.

И совал свой гнев на помощнике.

- Ты еще здесь?

Помощник ушел и тут же в кабинет без стука вошел капитан. Ни слова не говоря, он налил в стакан воды и сделал большой глоток.

- Ну что там? – все еще кипя от негодования, спросил его мэр.

.- Похоже, сам коньки отбросил, - сказал капитан. - Но доктор скажет это ближе к вечеру. В крайнем случае, завтра. Ты же знаешь, какой он педант. Пока во всем лично не убедится, ни одной бумаги не подпишет.

- А что вдова?

- Мне показалось, что она не очень то и расстроилась.

- Да, с таким кобелем жить не каждая сможет, - усмехнулся мэр. – К тому же она теперь богата.

- У меня неприятная новость, - сделав еще один глоток, сказал капитан.

- Не тяни, - насторожился мэр.

- К нам направили Рейна. Хотят убедиться, что это не убийство. Можно подумать, что мы сами с этим делом не справимся.

- Только этого сукиного сына нам здесь и не хватало, - заволновался мэр. - У него дурная слава. Эта прокурорская сволочь всегда сует свой нос, куда его не просят.

Мэр с минуту помолчал, раздумывая, а затем решительно сказал:

- Вот что. Присмотри за этим парнем. Я не хочу его видеть. Кстати, ты как-то говорил, что вы с ним из одного города. Это действительно так?

- Мы с ним и покойным учились одно время в художественной школе. До сих пор не могу понять, что это моему старику в голову взбрело, что я умею рисовать.

- Ты с ним после этого встречался?

- После армии он поступил в университет, на юридический. А я, уехал в Минск, в школу милиции. С тех пор мы не виделись. Да, честно говоря, я к этому особенно и не стремился. Гнида он.

Мэр задумался.

- Вот ведь он помер, мазила, а нам забота. А что делать? Мировая величина. Слышал, как пресса о нем заливается?

- А по мне он говно, а не художник. Я видел его последние картинки в журналах. Меня от них чуть наизнанку не вывернуло.

- Ладушки, все, - сказал мэр успокоившись. – Иди, разруливай.

Капитан ушел, а мэр подошел к окну и стал смотреть на площадь пред зданием мэрии.

5

В своем кабинете капитан достал из холодильника бутылку пива. Сел в кресло и положил ноги на стол. Выпив бутылку за раз, он бросил ее в стоящую у дверей корзину для мусора. И промахнулся. Бутылка, ударившись о стену, откатилась под стол. Капитан недовольно поморщился, но поднимать бутылку не стал. Ему было тревожно, и он никак не мог решить, как ему действовать. Он интуитивно чувствовал, что приезд Рейна в городок ничего хорошего ему не сулит. Но нужно было что делать. Наконец он принял решение, и он достал мобильник.

- Это я, - сказал он, не поздоровавшись. – Eсть дело, встречаемся через полчаса в парке. Где обычно.

И дал отбой.

6

Рейн в халате вышел из ванной и направился на кухню. Видно, что он еще, как говорится, в силах. Он выжал пару лимонов в стакан, облил сваренные яйца холодной водой из-под крана и стал резать хлеб. В последний момент успел снять с плиты турку с убегающим кофе.

И тут зазвонил телефон. Не отрываясь от готовки, Рейн, нажал на аппарате кнопку громкой связи.

- Это Андрей. Ты, как там, живой после вчерашнего?

- Я пока еще живой, но какой то дерганный, - пропел Рейн. - Ты чего звонишь в такую рань? Случилось что?

- Ну, во-первых, не такая уж рань. Ну, а во-вторых, Некрич умер. Еще не слышал? Включи телевизор. Губернатор велел поручить расследование нам.

- А почему мы? Его что убили? – удивился Рейн, наливая кофе в чашку.

- Знаю только, что час назад его тело обнаружила жена. Факт смерти установлен. Видимых признаков насилия нет. Но вскрытия еще не было. Боюсь, что если его убили, а мы не найдем убийцу, то до пенсии точно не доживем. В любом случае журналисты нас потопчут от всей души. Они ведь устали жить без сенсаций. А когда узнают, что это дело поручили тебе, они просто как бешеные собаки слюной изойдут. Ты же знаешь, как они тебя любят, а Некрич был лишком большой фигурой. Да, учти, тамошний капитан Лебедев полный кретин. У него рабочий инструмент не голова, а жопа. Он тебе обязательно палки в колеса совать будет.

- Знаю. Я с ним знаком.

- Да? А я и не знал. Давно?

- Павлика? С детства.

- А я считал, что его зовут Александром.

- Детское прозвище. Мы его прозвали Павликом Морозовым.

- Что так? – заинтересовался Андрей.

- У него отец складом заведовал в таксопарке, ну и приворововал, как водится, понемногу. А Сашка на отца зол был, за то, что тот по любому поводу ему ума через задние ворота ремнем вбивал. Вот Санек после очередной порки папашу и заложил. Написал на него анонимку, да не сообразил, не писать обратный адрес на конверте, придурок. В общем, оставил семью без кормильца. Тот потом в лагере скончался. Ну а сынок к тетке по матери на другой конец города сбежал. Она свою родню тоже не любила. Вот и сошлись. Город наш был маленьким, ничего утаить было нельзя.

- Смешно…, - хмыкнул Арканов. - Так ты тогда и Некрича должен был знать. Он ведь же тоже из вашего города.

- Будешь смеяться - Витя, Лебедев и я одно время учились вместе в художественной школе. Правда, Павлик и я не долго.

- Ты мне раньше об этом не говорил.

- А ты не спрашивал, - сухо сказал Рейн. - Да и повода не было.

- А как Лебедев в милицию попал?

- После армии. Мечта у него была такая детская – людей мучить. Жегловым стать.

- Ну ладно. Кого с собой возьмешь?

- Пришли Арканова, - ответил Рейн.

Пока шел разговор Рейн успел вымыть посуду, поставить ее на место, одеться и нацепить наплечную кобуру. - Он парень толковый. И потом я сейчас не в том состоянии чтобы вести машину.

Рейн выключил телефон и включил телевизор. Стал переключать каналы. Везде было одно и тоже.

- …о том, скончался Виктор Некрич, чьи картины висят в лучших музеях мира, передали все мировые агентства. Его работы …

- …под эту новость отданы первые полосы газет. Мало кто из ныне здравствующих художников пользовался такой …

…зрителей завораживала хроническая красота картин Некрича. Выписанные тончайшими кисточками детали на его полотнах резко переходящие в смачные мазки малярного квача…

- Его искусство в целом представляло жуткую до реальности картину….

– …мне посчастливилось быть знакомым с Виктором …

- …на последней выставке в Париже около каждой картины был выставлен полицейский. Эти беспрецедентные меры предосторожности были приняты, после того как в Мадриде один из посетителей облил кислотой одну из его картин…

… президент и губернатор уже выразили соболезнования …

К дому Рейна подъехала «Волга» и водитель посигналил. Рейн, достав из сейфа, пистолет, вогнал его в наплечную кобуру и накинул куртку. Затем выключил телевизор и пошел к двери. По пути достал из шкафа толстый альбом, полистал его, немного подумав, сунул его в сумку.

- Значит, Виктора больше нет, - подумал он. – А ведь мы с ним одногодки.

7

Арканов гнал служебную «Волгу» на предельной скорости, обгоняя попутки по встречной полосу.

- Алексей, ты бы вел аккуратней. А то с Некричем свидимся, - лениво сказал Рейн.

- Вот он нам там все и расскажет, - Арканов любил водить машины на предельной скорости.

- А мы кому? – хмыкнул Рейн, вытаскивая из сумки альбом. Он положил его на колени и стал медленно его просматривать.

- Это его работы? – спросил Арканов, косясь взглядом и не сбавляя скорость.

- Да. Ты лучше за дорогой следи. – Рейн закрыл альбом. - Потом посмотришь.

- Говорят, ты его знал? Это правда?

- Мы с ним вместе начинали учиться в художественной школе.

- Серьезно? – удивился Арканов. - Не знал о твоей слабости. Что же ты не стал художником?

- Так… не сложилось…

- Отчего?

Рейн не ответил. Он закрыл альбом, положил его в сумку и стал смотреть на дорогу и на машины, которые они обгоняли. Потом включил приемник и стал ловить волну.

- Говорят у Некрича какой то особый дом, – продолжил разговор Арканов, обгоняя трейлер. - Не дом, а картинная галерея. Я читал в газетах, что он приобрел этот особняк за какие то совершенно бешеные деньги и превратил в музей. И еще что он пачками скупает картины на аукционах.

- Скоро увидим, - Рейн наконец-то поймал нужную станцию. Из приемника раздался голос мужской голос.

- …искусствовед Орлушка Миленова, которая ввела в оборот термин, характеризующий манеру работ Некрича как «травматический постсюррреализм». Госпожа Миленова вы слышите нас?

– Да, спасибо. Слышу. Виктор Некрич был одним из тех редких художников, который мог расплатиться, где угодно и за что угодно бумажной салфеткой с мазком фломастера, поставив рядом свои инициалы. Художник утверждал, что изображение на его картинах это просто совокупность пятен и линий, их конфигурация и мерцание. Объяснял, что можно смотреть на ветки деревьев, и они будут интересны, а можно смотреть на просветы между этими ветками, которые будут не менее интересны. И что он пишет, и ветки и просветы и то, что они образуют. На вопросы, почему его картины производят на людей такие эмоциональные, и даже стрессовые впечатления он, смеясь, говорил, что он не знает и если кому не нравится, то пусть не смотрят. Но не смотреть…

Рейн выключил радио.

- Подъезжаем, – сказал он. - Не проскочи поворот.

- Может вначале в милицию? – спросил Арканов. - Представимся. Все-таки это их земля.

- Плевать, - равнодушно сказал Рейн. - Заедем позже.

Арканов от удивления еле вписался в поворот.

Но Рейн, уйдя в свои мысли, даже не обратил на это внимание.

8

Перед воротами особняка Арканову пришлось притормозить. И их машину буквально облепили репортеры. Трассеры фотовспышек буквально слепили их.

- Хорошо еще, что дом отсюда не виден, а то бы они своими вспышками его просто бы сожгли, - сказал Арканов.

- Это точно, - мрачно заметил Рейн.

Он не любил журналистов и никогда не скрывал этого. Журналисты при всяком удобном случае платили ему той же монетой.

Из журналистского гвалта выделялись отдельные слова.

- Господин следователь, буквально два слова… Господин Рейн, поговорите с нами … Это наша работа… Скотина … Господин Рейн…. Вот, гад….

Стервятники, - не остался в долгу Рейн, - Вам бы только падалью питаться. – И опустил стекло дверцы машины.

К ним подошел милиционер и демонстративно проверил их документы. А затем, отогнав ««Уазик»» в сторону, дал команду сторожу открыть ворота. Как только машина Рейна въехала не территорию поместья, милиционер нажал тангету рации.

- Он приехал, - тихо сказал он в трубку. – И с ним еще один. … Нет, я его не знаю… Да, буду докладывать.

- Вот достал, трудоголик долбанный, - сказал он сам себе, и сплюнул.

8

«Волга» плавно катилась по аллее ведущей к дому.

- Это действительно похоже на поместье. Я такое только в кино видел, - сказал Арканов.

Рейн промолчал. На пороге дома их встретила высокая рыжая женщина в белой мужской рубашке и черной с большим запахом юбке.

- Господин Рейн? Мне о вас уже сообщили. Я жена Некрича. Можете называть меня Лизой. Скорби на ее лице не было. - Извините, но прислугу я отпустила. Все приходится делать самой. Кстати, Вы не знаете, когда мне разрешат похоронить мужа?

Рейн непонятно почему почувствовал к женщине симпатию.

- Это мой помощник Алексей Арканов, - представил он напарника. - Леша, ты тут пока посмотри все вокруг. Что да как. Да ты сам все знаешь.

И прошел в дом вслед за женщиной. В холле он остановился перед портретом дамы в черном платье и зеленой шляпе.

- Кес Ван Донген был его любимым художником, - сказала женщина. - В свое время он отдал за эту картину большие деньги. Сейчас она стоит гораздо дороже. У нас, его работы есть только в Эрмитаже и Бахрушинском музее, в Москве. А вот Дерен, Моне … Дальше Климт и Муха.

Собрание картин впечатлило Рейна. Он молча переходил от картины к картине, даже не пытаясь скрыть своего удивления.

- Эта коллекция может составить честь любому музея мира. А это, если не ошибаюсь, Отто Дикс?

- Я гляжу, вы разбираетесь в живописи. - удивилась Лиза. – Муж одно время увлекался немецким экспрессионизмом.

- В свое время и я хотел быть художником, - чуть помедлив, сказал Рейн.

Ретроспекция

В общем вагоне едут призывники. Все они из одного района и хорошо знают друг друга. Кто-то играет в карты, кто-то спит. Юрий Рейн лежит на верхней полке и смотрит в окно. Внизу Пашка Лебедев наливает сержанту, сопровождающему призывников до места назначения, водку в металлическую кружку. Сержант залпом выпивает и закусывает жабрейкой сала.

- Хорошо пошла, - отрыгнул сержант. - Ну, салаги, кто старика сигаретой угостит?

Лебедев угодливо достает пачку сигарет, на которой изображен профиль собачьей головы.

- Дай-ка, дай-ка, - протянул руку сержант - давно хотел такую синьку себе замастрячить. Все слушать сюда, есть, кто малевать умеет?

- Да вон он, товарищ сержант, умеет, - подсуетился Лебедев, указывая на Юру.

Сержант поднял голову и посмотрел на лежавшего на верхней полке Рейна.

- Слышишь, ты, как тебя там, давай слезай к нам. Вот, пацан говорит, что ты художник. Сможешь изобразить этого пса на моем бицепсе?

- Меня зовут Юрий Рейн, - даже не сделав попытки повернуться к сержанту, - ответил Рейн. - Нарисовать могу. Если хорошо попросишь

- Ты, чо, парень. С кем говоришь, салабон?

- сержант явно не ожидал такого отпора от новобранца.

Юра молча спрыгнул с полки и как бы случайно ударил локтем в живот Лебедева. От удара тот скрючился. Все засмеялись. Рейн, не обращая внимания на Лебедева, встал перед сержантом. Тот оказался на голову ниже Рейна. Уловив во взгляде Юры уверенную угрозу, сержант решил не доводить дело до драки. Он очень хотел наказать новобранца за борзость не по чину, но передумал – уж больно здоров был этот парень. Да и настрой призывников был не на его стороне. Ладно, решил он про себя, я его позже в казарме проучу, и применительно сказал.

- Ловко ты его. Так что нарисуешь?

- Снимай гимнастерку. – Рейн почувствовал, что сержант дал слабину. - Мне нужен химический карандаш.

- Карандаш найдем.

9

- В свое время и я хотел стать художником, - оторвавшись от воспоминаний, - сказал Рейн Лизе. - Но не сложилось. Кстати, Вы не боитесь, что Вас могут обокрасть?

- Картины застрахованы и на них установлены специальные маячки. Убрать их, не уничтожив картину нельзя. А так как они внесены во все каталоги, то продать их легально просто невозможно. Разве что какой-нибудь помешанный коллекционер… Сейчас о таких них много пишут. Правда ни одного так и поймали.

- А это кто? – Рейн подошел к одной из картин.

На картине заинтересовавшей Рейна была изображена обнаженная женщина с заряженным арбалетом в руках. Ее лицо и широко расставленные ноги с охряным, выписанным грубыми мазками треугольником в месте их сочленения, одновременно вызывали у Рейна чувства похоти и брезгливости. Чтобы определиться с ними Рейн стал искать точку, с которой можно было, как следует рассмотреть картину. Он отступил назад, подался чуть вправо, затем влево и обнаружил, что глаза женщины, и стрела ее арбалета следуют за ним. И в какой то момент ему показалась, что палец на спусковом крючке дрогнул, отчего Рейн от неожиданности попятился.

- Я, - без тени смущения ответила Лиза. – Виктор написал меня сразу после нашего знакомства. За нее по тем временам предлагали хорошие деньги, но он не захотел с ней расстаться. – Она усмехнулась. - Вы, знаете, после того, как Виктор разрешил желающим знакомиться с его коллекцией, не было не одного посетителя, который не задал мне этот вопрос.

Рейн смутился. Он отошел от картины, следя за стрелой, нацеленной ему в грудь.

- У вас было много посетителей? – задал он очередной вопрос, не отводя глаз от стрелы.

- Не очень, - ответила вдова. - На столике при входе лежит книга, где они расписывались. Можете посмотреть.

Рейн подошел к столику и взял в руки книгу.

- Вы не будете возражать, если я возьму ее на время? - И не дожидаясь ответа, положил ее в сумку.

- Так вы теперь весьма состоятельны? - продолжил он. - Кстати, а другие наследники, кроме Вас, есть?

- У нас нет детей. Его родители умерли. А других, кто мог бы претендовать на наследство, я не знаю. Завещание огласят только после похорон, - Похоже, Лизу этот вопрос совсем не волновал. - Вам об этом лучше поговорить, об этом с нотариусом. Я дам вам его координаты. – И неожиданно спросила - Коньяк? Кофе?

Ее голос был откровенно сексуален, и Рейн вспотел как школьник, которому в руки впервые попал порнографический журнал. Лиза вызвала у него чувство плотского голода. И она это мгновенно почувствовала.

- Спасибо, если позже, – поблагодарил ее Рейн. – Но, если вы не возражаете, я бы хотел вначале осмотреть дом. Я хотел бы начать с мастерской. Его ведь там нашли?

- Прошу за мной. Нашла его я. Вам разве об этом не сообщили? Кстати, вы сказали, что хотели бы стать художником. А почему не стали?

- Не сложилось, - помедлил с ответом Рейн. – Давайте-ка мы вместе осмотрим дом.

Ретроспекция.

Мальчики Юра Рейн, Витя Некрич и Павлик Лебедев сидят в классе на уроке рисования. Перед ними мольберты. Они пытаются нарисовать вазу, стоящую у стены на высокой тумбе. Чуть в стороне от них рисует девочка. Ребята то и дело посматривают в ее сторону. Видно, что между ними идет соперничество. Девочка это отлично понимает и ей нравится их поддразнивать. Павлику скучно и он, когда Виктор отходит от мольберта быстро выдавливает тюбик с зеленой краской на стул Виктора. Вернувшийся на свое место Виктор, не глядя, усаживает на нее и тут же подскакивает.

- А Витька обосрался. А у него говно зеленое, - заорал Лебедев.

Девочка засмеялась. Виктор выбежал из класса. А Юрий со всего маха ударил Павлика по лицу. Тот бросился на Юрия, но тот ловким ударом сбил его с ног. Подоспевший учитель разнял их

- Оба вон из класса, бездари, - кричит вошедший в класс учитель рисования.

- Я не бездарь, - кричит Юра.

- Не бездарь? Посмотри на свой рисунок. Ты хуже бездари.

- Ван Гог тоже не умел рисовать, - привел свой аргумент Юра.

- Ты не Ван Гог, - голосе учителя послышалось презрение, - И никогда им не будешь. Я зря трачу на тебя свое время. Все. Оба вон из класса. Скажите родителям, что я исключил вас из школы.

Юра сорвал рисунок с мольберта и пошел на выход. За ним поплелся Лебедев.

На школьном дворе Юра остановился в полной растерянности и долго смотрел на свой рисунок. А затем со злостью разорвал его и бросил на землю. Со школьного крыльца за ним наблюдал, злорадно улыбаясь, Лебедев. Он с большим удовольствием поддал ногой по своему этюднику. Тюбики с краской полетели на землю, и он стал топтать их ногами. Краски разноцветными червяками смешались с грязью.

10

Мордатый, наголо бритый и с заметным брюшком Дупин слушал капитана почесывая влажные подмышки.

- Я должен знать каждый шаг этой вонючки, - сказал капитан. - Ты понял? Каждый шаг.

- Одному будет трудно, - Дупину явно не хотелось влезать в это дело. Он был ленив и труслив.

- Ерунда. Лишний раз к своей Машке не сбегаешь.

- Машину дадите?

- Ты что, совсем на головку больной? Он же тебя сразу срисует. На своей поездишь. Все. Иди. И не забудь докладывать о каждом, слышишь, о каждом его шаге. А то мэр с меня шкуру спустит. Ну, а я с тебя.

- А мэр то здесь, при каких делах? – в голосе Дюбинуа мелькнуло любопытство.

- Не суй нос не в свое дело, - резко оборвал его капитан. - Делай что говорят.

Когда капитан ушел Дюбину грязно выругался.

Ретроспекция.

В последнее время Дюбинуу не везло. Потеряв работу, бывший комсомольский работник был вынужден заняться частным извозом. Помог ему тесть, устроив барменом в областной театр. Но денег катастрофически не хватало. И он стал думать. Решение проблемы пришло внезапно, когда он заметил, что некоторые театралы, услышав звонок к началу спектакля, оставляли на столиках недопитые стаканы. И однажды он решился.

- Как дела Марь Ивановна? – добродушно спросил он у старушки капельдинерши, которая зашла в бар попить чайку. – У меня к тебе просьба. Поможешь?

- А что нужно то, милок? – старушка, обойденная вниманием родных, заулыбалась.

- Да мне сегодня пораньше уйти надо, - озабочено сказал буфетчик. Жена достала. Можешь дать третий звонок минуты на две пораньше.

- А мне за это ничего не будет? – испугалась старушка.

- Ничего. Да никто и не заметит.

Из зала послышались аплодисменты, двери открылись, и публика повалила в буфет. Дюбин только успевал наливать, накладывать на тарелки и давать сдачу. Третий звонок Марь Ивановна дала сразу же после второго. Зрители, не доев и не допив, потянулись в зал. Когда буфет опустел, Дупин стал быстро сливать недопитые напитки в заранее подготовленную посуду, не заметив, что за ним внимательно наблюдает мужчина в строгом костюме. Опорожнив недопитые стаканы, Дупин отнес сливки в подсобку и стал с помощью воронки быстро переливать их в фирменные бутылки. За этим занятием и застал его капитан.

- Ты что же делаешь говнюк? - услышал он за своей спиной. Рука дрогнула и уже полная бутылка коньяка выпала из рук и разбилась.

- Ну и что мне с тобой теперь делать, - грозно

спросил мужчина, доставая милицейское удостоверение. – Сказать на какой срок это тянет? с

- Не губите, - моментально вспотел бармен, и его рука непроизвольно полезла в карман за деньгами.

- Ты что мне взятку предложить хочешь? - грозно усмехнулся капитан. Усугубить, так сказать.

Дюбиу застыл в ожидании кары.

Капитан достал из кармана блокнот и ручку и протянул их юуфетчику..

- Пиши что, я имя рек согласен сотрудничать с органами. А нет, так намотаю тебе срок. За свидетелями дело не станет. Ну что Герасим – на все согласен?

Буфетчик, обмирая со страху и проклиная все на свете, кивнул головой.

- Господи, он же похож на опарыша, - подумал капитан, пряча расписку в карман. – Вот и голову ломать не надо над псевдонимом. Будет Опарышем.

11

- У него были враги? – спросил Рейн у Лизы, поднимаясь по лестнице в мастерскую

- Только завистники. Вы же знаете, они есть у любого художника… Ему было все равно, что о нем говорят. Только один раз я помню, это было на открытие его выставки в Барселоне. Он очень разозлился, когда какой-то критик в своем выступлении сказал что знает его как порядочного человека. Виктора просто перекосило от этих слов. Я первый раз видела его в таком состоянии. Позже он сказал мне, если что-то кто говорит так о художнике, то считает его полной бездарью.

Бездарью…, - машинально повторил Рейн и неожиданно спросил, - у вас были проблемы в браке?

Лиза резко повернулась к нему, да так что запах платья обнажил стройные ноги.

- Как и у всех. Вам уже наверно доложили, что он не пропускал ни одной юбки. Вы что меня подозреваете? Вас это что, очень интересует?

Рейн смутился, сразу не сообразив, что она имела в виду. То ли свои ноги, то ли, то ли что ее муж не пропустил ни одной юбки.

- Ну что вы. Обычный милицейский вопрос, - увильнул он от прямого ответа.

- В городе это давно уже ни для кого не секрет, - равнодушно сказала Лиза.

- О покойнике…

- …или хорошо или ничего? – сорвалась женщина. Наконец то ее достали вопросы Рейна, и ее словно прорвало. - Вы знаете, что это такое жить с мужиком и…

Усилием воли Лиза взяла себя в руки. Они остановились у дверей мастерской.

- Когда мы поженились, он был очень сильным мужчиной. Ну, Вы понимаете. Но с тех пор как к нему пришел успех и его картины стали продаваться мы, с ним спим в разных спальнях.

- Вы стали ему неинтересны?

- Спать с ним в одной постели было просто невыносимо.

- Что так? – в голосе Рейна проскользнуло чисто мужское любопытство. Он мысленно выругался, заметив свою слабость.

- Он храпел, - просто сказала Лиза.

– Простите, не понял? – остановился Рейн

- Во сне он храпел как сто пьяных сапожников, – все также спокойно сказала Лиза. - После такой ночи я чувствовала себя полностью разбитой.

- Что, и снотворное не помогало? – в голосе Рейна прозвучало сочувствие к этой красивой женщине.

- Нет. Так что пришлось разъехаться в разные спальни.

- А что говорили доктора? Он пытался лечиться?

– Вам лучше поговорить об этом с его врачом, доктором Махульским. Я дам вам его адрес. Ну вот, мы и пришли. Прошу.

И она открыла дверь.

Рейн с интересом стал оглядывать мастерскую.

– Значит, здесь он и работал, - подумал он.

– С тех пор как купил этот дом. Вы знаете, я даже не заметила, как пролетели все эти годы, - Лиза каким то образом угадал его мысли.

Рейн начал осмотр с книжных шкафов. Некоторые книги он вынимал, пролистывал и аккуратно возвращал на место. Женщина с интересом наблюдала за его действиями. В третьем по очереди шкафу он обнаружил за книгами закрытый сейф.

– Лиза, у вас есть ключи? – спросил Рейн.

– Господи, - в голосе Лизы было неприкрытое удивление. - Я даже мне знала, что там есть сейф. Могу предположить, что ключ от него может лежать в секретере. Я сейчас посмотрю.

Лиза подошла к секретеру. Но тот тоже оказался на замке.

– Даже не знаю, как Вам помочь,- наморщила она лоб. Он мне не говорил, где держит ключи.

Рейн молча достал телефон и набирал номер.

– Андрей? Это я. Не мог бы прислать сюда Прайса с его инструментами. Спасибо, жду.

Ретроспекция.

Начальника отдела уголовного розыска Пирогов в штатском костюме сидел за столом, заваленным бумагами. Напротив него стоял Рейн в новеньком мундире с лейтенатскми погонами.

– Диплом с отличием. Это хорошо, - отметил Пирогов. - А почему к нам?

– Я был у вас на практике. У Малинина.

– Он тебя хвалил, - протягивая Рейну бумаги, сказал начальник. - Ну, быть посему, как говорил один полковник. Пойдешь в его бригаду. Иди в соседний кабинет. Он теперь там сидит.

Рейн вышел в коридор и постучал в дверь соседнего кабинета. Но дверь отрылась сама, и из кабинета вышел парень с чуть заметными негроидными чертами лица. Парень отвел глаза от Рейна и выскользнул коридор. Рейн проводил его взглядом и зашел в кабинет, прикрыв за собой дверь.

– Здравия желаю, товарищ капитан. – Рейн подошел к столу Малинина и четко отрапортовал. – Лейтенант Рейн для прохождения дальнейшей службы прибыл.

– Ну, здравствуй. Садись. Это хорошо, что ты пришел. Давай включайся в работу, - он взял со стола тощую папку и потянул Рейну. - А то мне на допрос послать некого. Понимаешь, мои ребята задержали Прайса, некого Ивана Потапова. Его подозревают во взломе сейфа в рыболовецком колхозе. Задержали мы его по подозрению. А он молчит. Через три часа его срок заканчивается. А у меня, как назло, все в разъездах. Так что давай дуй в СИЗО, и коли этого Прайса по полной программе, как учили. Да, учти, улик там не очень-то. В основном косвенные. Но если очень постараться…

– Вопрос можно? – отважился Рейн - Кто сейчас у Вас был?

– Некий Макс. Авторитет местный. Максим Валдывин. Месяц назад он поклялся посадить Прайса на нож. Прайс, даром, что специалист по сейфам, но с тех пор от него бегает.

– И что же они не поделил?

– Прайс, как-то по пьяни, возьми да ляпни при свидетелях, что пидорам бабы не к чему. Максу это передали. С тех пор Прайс его и сторожиться.

– А почему Прайс?

- По-английски прайс - цена. Что бы Ване на глаза не попало, он всегда в первую очередь ценой интересуется. Отсюда и погоняло.

- А что Макс тут делал?

– Мне ему предъявить пока нечего, уж больно увертливая скотина. Но лишние разборки в городе мне ни к чему. Вот я и пригласил его на собеседование и популярно объяснил, что если он не то что из города, а вообще из области не смоется, то я кислород перекрою, а при случае посажу по полной программе. Попугал, в общем. Но он к этому очень серьезно отнесся. Обещал сегодня же уехать. Иди, а я пока туда позвоню.

Выйдя из кабинета Рейн, прошел до конца коридора и спустился в подвал. Там его уже ждал надзиратель, который открыл ему комнату для допроса. Через 5 минут в комнату ввели Прайса.

Они сидели друг против друга за столом уже второй час. Бланк допроса был чист. Прайс упорно не желал отвечать ни на один вопрос. Рейн стал нервничать, и Прайс моментально уловил его настроение.

– Не о чем нам говорить, начальник - видя растерянность следователя, куражился Прайс. - Молод ты еще, меня допрашивать. Не брал я кассу. Да и вообще меня через час должны освободить.

Рейну, которому ему все это уже порядком, пришла в голову идея.

- Наверное, уже действительно не о чем. Ну, если со мной не хочешь, то этот часок в камере с приятелем наговоришься. Как в песне поется, на всю оставшуюся жизнь.

Слова Рейна насторожили Прайса.

– Это ты о чем, начальник? Какой такой приятель? Что-то я не врубаюсь. Нет тут у меня никаких приятелей.

– В третьей камере врубишься.

– Путаешь, начальник, я же в пятой гужуюсь.

– Не-а, точно в третью, - лениво потянул слова, Рейн. - Там тебя дружок дожидается. Очень просил, чуть ли не плакал, когда узнал что ты здесь, чтобы с тобой перед этапом перетереть.

– Кончай дурку гнать начальник. Что за дружок?

– Да Макс… Говорит что друган ты ему закадычный. И что хочет с тобой попрощаться пред этапом. Ну, а так как на допросе он вел себя не так как ты, то я ему пообещал…

Такой реакции от Прайса Рейн не ожидал. Вор вскочил на ноги и, оторвав вмонтированный в пол стол, опрокинул его на Рейна. Но у того оказалась отменная реакция. Он не только успел отскочить в сторону, но и ударить Прайса по затылку, придав ему, дополнительное ускорение, отчего тот со всего маху врезался носом в ребро опрокинутого стола. Захлебываясь кровью на полу Прайс замычал. На грохот в комнату влетел надзиратель.

– Все в порядке, - успокоил его Рейн. - Это он нечаянно поскользнулся. Принесите аптечку. Докладывать об этом никому не надо.

Конвойный понимающе кивнул и вышел. Рейн достал из кармана платок и приложил к носу Прайса.

– Что ж ты так, падаешь неловко, - в голосе Рейна не было и намека на насмешку. Одно участие.

Надзиратель принес аптечку и помог Рейну посадить Прайса на стул и вернуть стол на место. Рейн наложил пластырь на отекший нос Прайса. Дал напиться, а потом, смочив вату водой, смыл кровь с его лица.

– Ну, ты и ловок начальник, - сказал Прайс, прядя в себя. - Ладно, уговорил. Твоя взяла. Спрашивай. Пользуйся начальник, пока я добрый.

– Я оформлю тебе явку с повинной. На суде это зачтется. Так как денег в сейфе не было получишь условный срок. Я обещаю. Но для этого нужно подписать одну бумагу.

– Какую еще бумагу?

- Что ты будешь со мной сотрудничать.

– Стучать? Ты что начальник, уху ел или с дуба

свалился? Тогда меня не только Макс, вся братва гонять будет.

– Никто об этом кроме меня знать не будет. Подпишешь и можешь называть меня Юрой. И не стучать, а повторяю сотрудничать. Подпишешь, и никого больше бояться не будешь. Это я тебе точно обещаю. А до суда побудешь в санчасти. Согласен?

– Хорошо Юра, - ответил Прайс после недолгого раздумья.

– Ну и молодец. Вот бумага. Пиши.

- Что?

- То, что я тебе продиктую.

Когда Прайс кончил писать Рейн, спрятал расписку в бумажник и взывал конвойного и приказал отвести Прайса в санчасть.

12

Дожидаясь, когда привезут Прайса, Рейн в сопровождении Лизы стал осматривать дом. В подвале он обнаружил десятки прислоненных к стене холстов.

– Это, что тоже работы вашего мужа? – удивленно спросил Лизу Рейн, перебирая картины. – Странно. Такое впечатление, что их писал не он.

- Да. У него были такие периоды, правда, нечасто, когда он не мог писать. – Ответила Лиза. - Он очень расстраивался из-за этого. Простите, я с утра ничего ела. Не составите компанию?

Рейн еще раз перебрал картины и кивнул головой в знак согласия.

– Кофе, пожалуйста, если можно. Такой же какой вы делали для мужа.

- Он любил крепкий, - Лиза с любопытством посмотрела на следователя. – Если не возражаете пить будем на кухне. Я вас провожу.

На кухне Рейн сел у окна и с удовольствием стал наблюдать, как Лиза готовит кофе и бутерброды.

- Как Вы смотрите, если к нам присоединится мой коллега? – спросил он.

– Господи, конечно, зовите его.

Рейн достал телефон.

– Алексей я на кухне. Хочешь с нами перекусить? Это на первом этаже слева от входа.

Когда Арканов вошел на кухню, на столе уже дымились три чашки с ароматным кофе, и стояло блюдо с горкой бутербродов.

– Есть что-нибудь интересное? – спросил Рейн у помощника.

– Ничего, - ответил Алексей, беря в руки бутерброд. - Никаких следов проникновения в дом.

– Кстати, а кто был агентом Виктора? – повернулся следователь к Анне.

– Тихон Маркин. У него свой салон. Он давно работает с Виктором.

В это время привезли Прайса, одетого в черный костюм был ему явно не размеру. Прайс даже не скрывал, что эта одежда его раздражает. В руках у него был маленький чемоданчик. Когда сопровождающий ушел Прайс, демонстративно не обращая внимания на присутствующих, стал осматривать кухню.

– Здравствуй Ваня, - сказал Рейн.

Прайс все еще делал вид, что никого не замечает.

- Ну и домик, – сказал он. - Интересно сколько он стоит?

– Ты бы Ваня, все-таки поздоровался, что ли для приличия, - улыбнулся Рейн.

– Всем пламенный тюремный привет, - демонстративно расшаркался Прайс.

Лиза с удивлением рассматривала его.

- Ну что Ваня, как тебе на это раз сидится? Никто не обижает? Тебе что-нибудь нужно? – ласково поинтересовался Рейн.

– Простите, хозяйка, а выпить здесь дают? – продолжил играть Прайс.

Лиза хотела ему ответить, но тут вмешался Рейн.

- Повалял дурака и хватит. А с выпивкой придется подождать. Давай-ка лучше, присаживайся к столу, пока все не съели. Сколько тебе еще трубить?

Прайс молча сел на ближайший стул, и Лиза поставила пред ним чашку с кофе и пододвинула к нему блюдо с бутербродами.

- Вот, пожалуйста, ешьте. Если будет мало, я еще сделаю.

- Спасибо госпожа, – ответил Прайс с набитым ртом. И тут же обратился к Рейну. - Через месяц обещают выпустить. За примерное поведение.

– Я не виноват, что тебе столько дали, – сказал как бы оправдываясь, Рейн. - Мог бы дать весточку после задержания.

– Знаю, – сказал Прайс набитым ртом. - Но, ты ведь был в отпуске. Хорошо отдохнул?

– Хорошо, - Рейн на мгновение закрыл глаза и улыбнулся. - Захотел бы нашел. Да ты, ешь, ешь и не болтай.

- Классная жратва, - сказал Прайс дожевывая

последний бутерброд. – И такого кофе я уже давно не пил. Наверно очень дорогой?

– Не дороже денег. Ну что сыт? Тогда пошли работать. Труба зовет.

– Мой дом - тюрьма, а женка - шконка…, - запел Прайс, вставая. - Ну, показывай что и где.

- Инструмент не забудь, певец хренов, - засмеялся Рейн.

В мастерской Прайс уверенно подошел к сейфу и, положив свой чемоданчик на пол, открыл его. Демонстративно достал из него медицинские перчатки и отмычки и, насвистывая «Ах мой милый Августин», приступил к работе. Через минуту замок сейфа щелкнул.

- Готово, - сказал Прайс. – Прошу.

Он картинно распахнул дверцу и присвистнул. Сейф был пуст.

- Можешь запирать, - обратился Рейн к Прайсу.

Все это время Лиза делала вид, что происходящее ей абсолютно безразлично. Недовольный Прайс запер дверь сейфа.

На секретер у него ушло несколько секунд. Рейн осмотрел его содержимое, но кроме деловой переписки и вырезок из газет со статьями о художнике и записной книжки, в нем ничего не обнаружил. Он пролистал ее и положил в карман. Уже хотел закрыть секретер, но его внимание привлек маленький выдвижной ящичек, который он сразу не приметил. Рейн достал из него пузырек темного стекла. Он снял крышку и высыпал на ладонь несколько коричневых таблеток.

- Что это? – спросил он у Лизы.

– Лекарство. У него была сильная аллергия на краски. Всякий раз, когда он садился за мольберт, он пил эти пилюли. Раньше он пил одну-две зараз. Но в последнее время он стал глотать их десятками.

Рейн присоединил пузырек к записной книжке. И собрался уходить. Но тут вспомнил, что так и не посмотрел на закрытую картину стоявшую на мольберте в мастерской. Он подошел к мольберту и обнажил картину.

Лучше бы он этого не делал. На картине хозяйничал слепящий глаза снежный вихрь. Он опутывал провалы городских улиц, на которых шел бой между огромными домашними насекомыми. Было слышно, как трещат и лопаются хитиновые панцири поверженных врагов. Кровь текла ручьями: зеленая членистоногих, смешиваясь с карминной кровососов и на глазах превращаясь в изумрудно - синюю жидкость, заливавшую следы подков. А из уже затопленных лошадиных следов вылетали помойные мухи. Они роились и облепляли снежный вихрь, превращая его в спираль Бруно.

Некрич написал кровососов нежнейшими касаниями тончайшей кисти, членистоногих обозначил грубыми мазками. А мухи, вышедшие из рук ювелира, мухи были просто прекрасны до тошноты. Всадников и людей на картине не было. От нее за версту несло радиацией, смрадом и ужасом. Художник очень постарался, изобразив последние часы Апокалипсиса. Картина притягивала к себе своим отрицательным обаянием. Рейна стало подташнивать, но оторваться от картины не он не мог.

- С ума можно свихнуться, - вернул его в реальность крик Прайса.

– Смотри, какой нервный, - сказал Рейн и добавил с плохо скрываемой иронией, - Вот она волшебная сила искусства.

А про себя подумал, что такого от Виктора не ожидал.

Рейн посмотрел на Лизу и Арканова. Лиза улыбалась. По лицу Арканова было видно, что и он испытывает те же чувства что Рейн. Рейн прикрывает картину.

– Мне придется опечатать мастерскую, – сказал он Лизе. Я вызвал специалиста – он снимет здесь отпечатки пальцев.

Лиза промолчала.

После того как мастерская была опечатана, все вышли во двор, где их ждал человек, привезший Прайса.

– Вы свободны, - обратился к нему Рейн. – Можете уезжать. Я сам верну Потапова. И видя, что человек готов ему возразить, добавил - Под мою личную ответственность. С прокуратурой я договорюсь.

Человек молча сел в машину. Видно, что ему это не впервой.

- Ну, что поедем и мы, - сказал Рейн Арканову и повернулся к Лизе. - Мы не прощаемся.

Лиза ничего, не ответив, повернулась и пошла в дом.

-Тебе не кажется странным ее поведение? – спросил Арканов.

- Нет, - ответил Рейн.

13

Арканов припарковал машину около кафе, расположенного в двух кварталах от отделения милиции. Рейн, Арканов и Прайс вошли в него и устроились за столиком у открытого окна. Кафе в этот час было пустым.

– Ваня, ты, что будешь пить? - поинтересовался Рейн у Прайса.

– Водку.

- А ты?

- Кофе. Я же за рулем, - ответил Арканов.

14

В то время как Рейн делал заказ мимо кафе прошел Дюбину. Он успел переодеться в штатское. Зайдя за угол дома, он достал из кармана телефон.

В своем кабинете мэр угощал капитан пивом.

– Он так к тебе так и зашел? – поинтересовался мэр.

– Нет. Он и молодым был слишком борзым. Самостоятельный, падла, - отхлебывая пиво из горлышка ответил капитан.

В это момент раздался звонок. Капитан вынул из кармана мобильник

- Да. Слушаю. … Продолжай наблюдение, - и обратился к мэру, - Они здесь. На соседней улице, в кафе. С ним еще один тип. По описанию это Прайс, медвежатник. По моим данным он сейчас должен сидеть в тюрьме.

Лицо мэра перекосилось. Видно, что это известие произвело на него очень сильное впечатление.

– Прайс?! Прайс в моем городе! Вот да, вот это подфартило.

Капитан, молча наблюдавшего за действиями мэра, наконец, выдавил из себя

- Ты что это надумал?

– Заткнись. Я ждал этого свидания достаточно долго.

– Ты что рехнулся?

– Забыл, чем ты мне обязан? Напомнить?

Капитан в ярости сделал шаг в сторону мэра.

– Не рыпайся, козел. Давай-ка лучше звони своей шестерке и назначай стрелку. Объясни ему вот что…

Лицо капитана побагровело, дыхание перехватило, и рука сама потянулась к кобуре.

- Да успокойся ты, - мэр подошел вплотную к капитану и стал, что-то нашептывать ему на ухо.

- Все понял?

- Да, - пришел в себя капитан.

Мэр он вынул из стола три мобильных телефона. Два из них он протянул капитану. Капитан машинально взял их.

- Эти телефоны чистые, из Варшавы. Когда все кончится, уничтожь их. И все. Иди и жди моего звонка. Да не ссы ты. Это мое личное дело. Тебя оно не касается. Подумай лучше, как ты заставишь своего дружка Рейна покрутиться голой задницей на сковородке. Ты же этого не меньше моего хочешь. Ведь, хочешь же, признайся.

Озадаченный озлобленный на все на свете капитан вышел из кабинета. Наконец, приняв решение, он достал из кармана телефон и набрал номер.

Когда капитан ушел мэр вызвал своего помощника.

– Забыл спросить, нашу соседку, старуху Завадскую уже увезли?

– Еще вчера. Так что дом можно выставлять на торги. От лишней мебели его уже освободили. Ну и грязища была у старухи. И вонь дикая.

– Вот так всегда, - глубокомысленно произнес мэр. - Живешь, долго живешь, а потом оказывается, что ты никому уже и нужен и ты оказываешься в приюте. Ладно, можешь идти домой. На сегодня ты мне больше мне нужен. Кстати, рабочий день уже как час закончился.

15

Капитан встретился со своей шестеркой в парке.

- Вот тебе телефон, - сказал капитан. - Жди моего звонка. После этого позвони по номеру забитому в него, - капитан протянул подчиненному телефон, полученный от мэра. – Он там один. Так что не ошибешься. Когда ответят, скажи вот что…, - капитан понизил голос. - Потом утопи эту трубку. И считай что ты сержант. Ты все понял?

– Да.

- Давай. С богом, – и добавил про себя, - Или с чертом?

Когда капитан ушел агент со злостью сплюнул. Он весь сочился ненавистью.

- Вот козел, когда же я от тебя избавлюсь.

16

Мэр из окна своего кабинета наблюдал, как помощник наискосок переходит, пустую улицу. Затем вынул из шкафа большую сумку и достал из нее старые тренировочные штаны и куртку с капюшоном. Он натянул их на свой костюм. Сняв ботинки, сунул ноги в кроссовки. Затем достал из стола пистолет с глушителем. Выщелкнул обойму из пистолета, проверил, есть в ней патроны, вставил обойму на место, передернул затвор. Затем поставил пистолет на предохранитель и засунул его под куртку за брючный ремень. Оглядев себя в зеркале, остался довольным и через черный ход вышел во двор. Двор был пуст.

Капитан, сидя на чердаке мэрии, наблюдал через видоискатель камеры, как мэр ударом ноги выбил самую широкую доску в заборе и оказался в заросшем саду старухи Завадской. А, затем, не таясь, подошел к дому и влез в него через окно. Как только мэр исчез в оконном проеме капитан, не выключая камеру, закурил и стал ждать.

Мэр прошел через одну комнату, другую и оказался у занавешенного окна. Чуть отодвинул занавеску. Окно было давно не мыто и ему пришлось носовым платком протереть его угол. Стало видно, как за столиком у окна сидят Рейн, Арканов и Прайс. Мэр вынул телефон и нажал кнопку. Минут чрез пять он увидел, как Рейн поднес вою трубку к уху и достал пистолет.

– Слушаю, - сказал Рейн.

– Товарищ следователь вы не могли бы срочно зайти в отделение милиции?

– С кем я говорю?

– Это дежурный. Тут для вас есть пакет.

– Хорошо. Сейчас подойду, - вот что ребята, - сказал он. - Вы тут без меня пока посидите. Я скоро вернусь.

– Отдохнуть человеку не дают. Ну что Леха, еще по одной? – сказал Прайс.

– Закажи, а я пока схожу, отолью.

Рейн вышел на улицу и быстро зашагал в сторону милиции. Выждав несколько минут, мэр, встал на стул, который он заранее перенес к окну, приоткрыл форточку и тщательно прицелившись, выстрелил. Затем закрыл форточку, слез со стула, подобрал стреляную гильзу и быстро покинул дом.

17

В кабинете мэр снял маскировку и засунул их в сумку. В пистолет и телефон в пластиковые пакеты, которые положил на стол. Быстро привел себя в порядок и уже собирался уходить, как в кабинет уверенно вошел капитан.

18

Рейн вошел в отделение милиции и обратился к дежурному.

- Где пакет для меня, - спросил он, доставая свое удостоверение.

- Простите, не понял, - удивился дежурный. - Для вас нет никакого пакета.

Рейн молча выбежал из дежурки. Когда он ворвался в кафе его взору открылась мало приятная картина -. на полу лежал Прайс. В правом виске у него была очень аккуратная дырочка. Крови почти не было. Рядом с ним на корточках сидел Арканов. У стойки с бледным лицом стоял испуганный официант.

– Леша, ты в порядке? – присел Рейн рядом с Аркановым. - Откуда стреляли?

– Я то в порядке, а вот он нет, - ответил бледный Арканов. – А стреляли, судя по всему из дома напротив, судя по дырке. Представляешь, я только на минуту отошел в туалет. Вернулся… и вот…. Выстрела не слышал. Похоже, стреляли из пистолета с глушителем.

– Сиди здесь и никого сюда не пускай. Жди меня, - сосредоточился Рейн.

Выходя из кафе, он обратил внимание на большую фотографию, висевшую среди других на стене, на которой стояли, обнявшись двое мужчин. Один из них капитан Лебедев, у другого негроидное лицо с усиками.

- Кто это? – обратился к нему Рейн. – Кто на этой фотографии?

– На какой? - не понял официант.

– На этой, - Рейн ткнул пальцем в человека с усиками.

- Наш хозяин и он же мэр с начальником милиции. Мы его выбрали полгода назад.

– Как его имя?

– Кого?

– Мэра.

- Максим Вячеславович Воронин.

– Вот что, - сказал Рейн, доставая удостоверение.

Соберите всех, кто здесь есть и от моего имени

попросите, что бы они собрались на кухне. И чтобы никуда не уходили. Я скоро к ним приду. Опустите жалюзи и повесьте на дверь табличку, что закрыты. Да, и вызовите милицию.

Рейн вынул пистолет из кобуры, снял его с предохранителя и передернул затвор, подхватил другой рукой стул и выбежал на улицу. Перебежав, ее он с размаху выбил стулом крайнее окно дома напротив вместе с рамой и одним махом влетел в него. Пробежал по комнатам на другую его половину и через заднюю дверь попал во двор. И с ходу, по-солдатски, перепрыгнул забор.

19

Мэр взял руки пакет с одеждой и протянул руку к другому, с пистолетом и телефоном, когда его кабинет вошел улыбающийся капитан.

– Ты, куда это голубь сизокрылый, намылился? – спросил его капитан.

– Что с тобой? – мэр даже не успел возмутиться таким панибратским обращением. - А, понял. Как же я забыл, что у тебя теперь висяк… Ну, ничего, с кем не бывает. Спишешь на какого-нибудь бродягу. Тебя что и этому учить надо? Вот возьми, это должно тебя утешить.

Он положил пакеты на стол и, достав из кармана конверт, протянул его капитану.

- Когда все закончится, сможешь отдохнуть в Европе. Тебе, где бордели больше нравятся – в Амстердаме или Гамбурге?

– Пока я не уехал отдыхать, хочу предложить тебе посмотреть одно интересное кино, - улыбнулся капитан.

– Какое кино? Ты что, мудак, белены объелся?

– Кино очень хорошее. Правда, черно-белое, да и копия плохая, пришлось очень быстро цифру на пленку перегонять, но разобрать все можно. Да ты и сам можешь убедиться.

Капитан подошел к видеодвойке, стоящей на тумбе напротив стола мэра и включил ее. Затем вставил в нее кассету. Мэр с удивлением наблюдал за действиями капитана. Но испуга на его лице не было. На экране телевизора забегали черные полоски, и вдруг мэр увидел на экране, как человек в тренировочном костюме и кроссовках входит из мэрии во двор, выбивает доску в заборе и пролезает в соседний двор. Небольшой перерыв. И вот опять на экране появился тот же человек, вылезающий из дыры в заборе, в руках которого пистолет с глушителем. Камера на секунду выхватывает лицо с усиками. Человек прячет пистолет под курткой и быстро перебегает двор. Затемнение.

– Ну, как? Понравилось? Как и обещал – очень интересное кино. А как тебе актер? Я так считаю, что он вполне может получить «Оскара» или… Ты лично что предпочитаешь? Да, кстати, вторую серию можешь посмотреть дома. Там много крупных планов.

– Да я тебя, падлу, в асфальт закатаю. Ты у меня на собственном говне всю оставшуюся жизнь вприсядку прыгать будешь. Ты, педофил гнойный…

– По-моему ты еще не врубился. Я же сказал что это копия. Считай что это подарок. Ты что, действительно ничего не понял?

Мэр тупо посмотрел на капитана. Наконец до него дошло, что произошло.

- Что тебе надо? – пришел в себя мэр.

– Ты что тупой? – Капитан откровенно издевался над мэром, получая при этом истинное удовольствие. - Удостоверение. Понимаешь о чем я? Ну, что, согласен? Жан Вальжан задрипанный.

– Смотри-ка, а ты не только режиссер, ты оказывается, и книжки еще читаешь? – пришел в себя мэр. - Что-то раньше я раньше за тобой этого не замечал. Ладно, уговорил, черт речистый. Только его у меня здесь нет.

– Где же оно? – заулыбался капитан. – Никак потерял. Хочешь сказать, что я зря старался?

- В банковской ячейке, - соврал мэр. – Я тебе обещаю - все путем разрулим.

– Врешь, конечно, как всегда. Ну да ладно до утра дело терпит. Завтра утром через час после открытия банка жду тебя на том месте.

– На том самом? Ну, ты и даешь, - мэр от удивления даже покраснел.

– Ну, тут мы с тобой как раз на равных, - отрубил капитан.

Ретроспекция

На берегу у костра сидят капитан и мэр. Оба пьяны.

– Я же говорил, что нужно было взять баб, - заплетающимся языком проговорил капитан.

И в это время на свет костра вышла девчушка. Ей лет двенадцать и она очень рада, увидев людей.

– Вот это сервис, - удивился капитан. - Только сказал и вот, пожалуйста. Девочка иди сюда. Как тебя зовут?

– Анечка, - доверчиво сказала девчушка.

– Что ты здесь делаешь, девочка? По моему тебе давно нужно находиться в постельке.

– Мы гуляли. И я заблудилась.

– Где ты живешь? Кто твои родители?

– У меня нет родителей. Я живу детском доме, за озером.

– А, ну пойдем, я тебя отведу домой, - капитан еле встал на ноги.

- А я и не знал что педофил, - засмеялся мэр.

– Заткнись. Пойдем, девочка.

Капитан взял девочку за руку и повел в кусты. Чрез пару минут из кустов раздался сдавленный крик. Чуть позже капитан вышел из темноты, на ходу застегивая штаны.

– Ты будешь?

Мэр поднялся с травы и, шатаясь, направился к кустам. Его долго не было. Наконец он вернулся.

– Ну, как? Я же говорил…, - начал капитан, но мэр прервал его.

- Слушай, гусь лапчатый, а ведь ты ее, того…

– Да, брось, только чуток придушил, чтобы не дергалась.

– Иди, и убедись сам, ублюдок.

К костру капитан вернулся совершенно трезвым.

– И куда ее теперь девать? – подавлено спросил он мэра.

- Раньше надо было думать, – сказал мэр. - Ты что мент, в самом

деле, не знаешь что делать? Как же тебе, только капитана дали? – и немного подумав, приказал - Тащи ее в лодку. Только тихо. И не забудь привязать что-нибудь тяжелое. Да вот хоть этот камень.

Когда капитан ушел мэр вынул из кармана завернутое в лист лопуха милицейское удостоверение, испачканное кровью. Осторожно засунул его вместе с лопухом в полиэтиленовый пакетик и опять спрятал карман.

20

Капитан нажал кнопку пульта управления видеодвойкой. Кассета со щелчком вылетела из гнезда. Звук работы механизма выбрасывателя совпал с ударом ноги в дверь. На пороге, с пистолетом в руке возник Рейн.

– Добрый вечер, господа. Я вам не очень помешал?

Мэр и капитан застыли на месте.

– Привет Макс, как дела Павлик? Кого ты еще продал за то время, что мы не виделись? Кстати, я тоже люблю кино. И я очень благодарный зритель.

Пока мэр и капитан приходили в себя, Рейн успел взять кассету и положить в карман пиджака. Первым пришел в себя мэр и сделал шаг к пакету с пистолетом.

– Макс, я не буду плакать, если ты не доживешь до суда. А ну оба к стене. Шевелитесь, да по быстрей. У меня еще много дел.

Капитан медленно сведал шаг в строну и прикрыл собой мэра. Тот моментально схватил пакет с пистолетом. Капитан упал на колени и откатился в сторону. Рейн оказался быстрее. Мэр кулем упал рядом с капитаном.

- Вставай Павлик, - сказал Рейн. - Только очень медленно. И не вздумай шутить. Видишь, к чему приводит неудачная шутка.

Капитан сделал попытку перекатиться за стол.

– Да брось ты, усмехнулся Рейн. - Вставай и упрись руками в стену. Хорошо. Теперь перебери ножками назад. Хватит, а то упадешь. Теперь расставь их. Вот и молодец.

Он подошел к капитану и вынул из его кобуры пистолет. Чехол для наручников пуст. В одном из карманов нашел нож, из другого достал документы. Все это поджил на стол и неожиданно ударил правой ступней под левую коленную впадину ноги капитана.

Падая, капитан получал удар по затылку и потерял сознание. Рейн перевернул его на грудь и ножом наискосок распорол брюки на капитанской заднице вместе с ремнем. Резким движением стянул брюки вниз, стреножив капитана, а затем рывком посадил его на стул стоявший у стены.

– Вот так то лучше. А сейчас посмотрим, какого цвета у тебя говно.

Рейн неожиданно для себя обнаружил, что он злопамятен. Он налил в стакан воды и плеснул в лицо капитана. Пока тот приходил в себя Рейн позвонил Андрею.

- Срочно приезжай. Тут два трупа. Мэр и Прайс. И захвати своих ребят. Я буду в мэрии.

Затем он позвонил Арканову.

- Я в кабинете мэра. Давай сюда.

Капитан пришел в себя, и Рейн приказал ему засунуть руки в карманы мундира.

- А теперь Павлик, мы с тобой немного поболтаем. Я хочу знать, где и когда ты познакомился с Максом. Мне это очень интересно.

Капитан попытался встать, но у него ничего не получилось. Рейн ударил его по лицу. Капитан упал. Рейн поднял его и опять усадил на стул. Затем взял другой стул и, приставив его спинкой к капитану, сел на него.

- Мне повторить вопрос?

– В Минске, - выдавил из себя капитан. - Когда я учился в школе милиции. Мне как-то дали увольнение, и я пригласил бабу посидеть в кабаке. Макс оказался за соседним столиком и слышал, как я рассказывал про учебу. А потом оказалось, что мне не хватило денег, чтобы расплатиться. И он мне помог. Так мы и познакомились. Это я потом узнал, что он подговорил официанта сильно завысить счет. Так и влип. Он меня потом часто угощал, а как-то раз попросил достать чистый паспорт. Так он стал Ворониным

– Ну, ты и мразь. Ну а как он попал в мэры?

– Он приехал в город два года назад. Купил дом. А потом попросил меня помочь открыть кафе. А дальше, как ты понимаешь, все было делом техники.

– И денег, Павлик…

21

Перед зданием мэрии стояло несколько машин, одна из них санитарная. На противоположном тротуаре толпились обыватели и журналисты. Их сдерживали несколько спецназовцев. И толпы раздавались голоса.

– Говорят, мэра убили.

– Застрелили. Прямо в лоб. И еще чуть раньше одного приезжего.

- Вам не кажется что три покойника за один день для нашего города многовато?

Когда из дверей мэрии вынесли носилки с телом в черном мешке, все замолчали. Носилки затолкали в санитарную машину, и она уехала. Затем вывели капитана, который поддерживал спадающие брюки двумя руками. Спецназовцы закинули его на заднее сидение машины и тоже уехали. И только тогда на улицу вышли Рейн, Арканов и еще один человек - Андрей, начальник Рейна. И тут в дело включились репортеры.

– Подойдите к нам господин Рейн. Эти убийства связаны со смертью Некрича? Господин следователь…. Это вы убили мэра? Кого убили в кафе?

- До окончания расследования никаких комментариев не будет, - подошел к ним Арканов. – Все вопросы через пресс-службу,

– Зря ты так с ними, - сказал Андрей Рейну.- Заклюют ведь.

– Плевать.

– Я должен ехать, - сказал Андрей - . Твой отчет мне нужен завтра днем. Кстати, а что с делом Некрича?

– Жду результатов вскрытия.

Андрей жестом подзывает к себе одного из спецназовцев.

- Можете возвращаться. Да, не забудьте захватить с собой этого урода, как его там…

- Дюбину… Он сейчас в участке дает показания.

– Молодцы, - Андрей был очень доволен. - Честное слово, ну, никак не ожидал.

– Рады стараться, ваше высокопревосходительство, - шутовски ответил Рейн. Да, чуть не забыл, - он достал из кармана конверт и потянул его Андрею. - Это удостоверение Лебедева, которое он потерял на месте убийства той девчушки. Макс хранил его в сейфе. Нужна экспертиза. Полагаю что на нем ее кровь.

- Предам экспертам, - Андрей брезгливо взял в руки конверт и положил в портфель. - Теперь придется делать эксгумацию. Ну, так я поехал. Удачи. Да, и не тяни с делом Некрича. Мне уже все телефоны оборвали.

Когда служебные машины разъехались, и толпа стала медленно расходиться, Рейн, также не торопясь, направился в отделение милиции.

В кабинете капитана Рейн включил компьютер, быстро написал рапорт и отправил по электронной почте на службу. Дождался подтверждения, что сообщение получено. В настенном шкафчике обнаружил початую бутылку водки и, не найдя чистого стакана, отхлебнул прямо из горлышка. Водка на него не подействовала. И ему пришлось сделать еще один безрезультатный глоток. Он закрыл кабинет на ключ, положил его в карман и направился к выходу. Проходя мимо дежурного, который, увидев Рейна, вытянулся по стойке «смирно», машинально махнул ему рукой и сказал ему, что будет ночевать в гостинице и вышел на слабо освещенную улицу.

Город после всех сегодняшних передряг готовился ко сну. Пока Рейн шел в гостиницу в большинстве окон погас свет.

22

В гостиничном номере Рейн бросил куртку на кровать и достал из сумки книгу посетителей дома Некрича.

Не найдя в ней ничего интересного стал читать записную книжку художника. Ее содержимое его заинтересовало. Он наугад выбрал одну из записей и набрал телефонный номер. То, что ему сказали на другом конце провода, его удивило. Тогда он набирал другой номер. Реакция на ответ такая же. Третий номер, четвертый. Его удивление возросло. Он набрал еще несколько номеров, хмыкнул и лег в кровать. Он долго ворочался пока не уснул. Во сне к нему пришла бывшая жена.

Ретроспекция

– Мне надоело каждый вечере сидеть дома одной! – жена Рейна нервно ходила по комнате. - Ты понимаешь, надоело. Ты уходишь из дома, когда захочешь и приходишь когда захочешь. А я все время одна. Мне это надоело. Я подала на развод. Можешь быть доволен, ты своего добился.

– Чего я добился? – переспросил Рейн. - Того, что у нас, наконец, то появились деньги, которые тратишь не считая? Чего тебе не хватает?

- Ты спрашиваешь, чего мне не хватает? – было видно, что у нее это давно уже нагорело. – А сам не догадываешься? С тех пор как ты стал работать в этой чертовой прокуратуре, мне всегда не хватало мужчины, болван. Теперь до тебя дошло? И не только для того чтобы забить гвоздь. Этому я уже научилась. Теперь ты мне больше не нужен.

– У тебя кто-то есть? Да?

– Наконец то догадался, великий следователь. Ты свои преступления тоже так долго расследуешь?

– Вон отсюда, - тихо сказал Рейн. - Собирай свои манатки и убирайся. И чем, скорее, тем лучше.

23

Утром его разбудил стук в дверь. Рейн посмотрел на часы, встал и пошел открывать дверь

- Кто? - спросил он.

– Это я, - ответил ему Арканов.

– Ты один? – Рейн открыл дверь. - Заходи. Располагайся. Я сейчас.

Пока Арканов просматривал принесенные им газеты, Рейн успел принять душ и одеться.

– Ну и что пишет свободная пресса? – спросил его Рейн, выйдя из ванной, - Как всегда разводит опиум чернил слюною бешеной собаки?

– Что вроде этого, - сказал Арканов. - Как всегда собачий бред, приправленный неприкрытым цинизмом. Вот послушай. Только заголовки: «Трупы следователя Рейна», «Следователь свел счеты с уголовником», «Капитан полиции любил маленьких детей», «Школьный друг Рейна - педофил», «Рейн рассчитался с авторитетным мэром», - ну и все в таком духе. А вот еще «Кто Вы, следователь Рейн?». Ты их здорово разозлил.

- Как там, говоришь, пишут, кто вы, следователь Рейн? Забавно. А о Некриче что-нибудь есть? Только коротко.

– Тут в основном версии.

– Любопытно. Так кто, по мнению этих прохвостов виноват в его смерти? Надеюсь на это раз не я? – и продекламировал, - «Кто не умер, я всех виновник тайных…»

- А не знал за тобой такого таланта. Ну, вот, слушай. Как говорится в порядке поступления, – Арканов стал перебирать газеты. - Фанаты, недоброжелатели, его артдилер, грабители, слуги, жена, любовница, любовник, извращенцы, сектанты, коллеги по цеху, те, у кого он перекупал картины на аукционах, и почему-то критики и музейные работники. Целый букет, как говорит мой знакомый венеролог.

– Смотри-ка, никого трупоеды не пропустили. Молодцы, лихо работают, – ухмыльнулся Рейн. - Не зря свой хлеб едят. Ладно, бог с ними, писаками. Да, я вчера на ночь пролистал его записную книжку. Там около сотни телефонных номеров. И даты. Я позвонил по некоторым из них. И как ты думаешь, куда я все время попадал?

– Даже не представляю, - сказал, заинтересовано Арканов.

– В виртуальные бордели. «Секс по телефону». Слышал о таком?

– Да мне пока не надо. А ему это зачем при такой жене? Он что, так возбуждался? Был импотентом?

– Похоже на то. Ты завтракал? Нет? Тогда пошли. Труба зовет.

Они вышли на улицу.

- Смотри Юра как спокойно в городе, – сказал Арканов - Такое впечатление что ничего и не случилось.

- Тут у каждого свои заботы, - ответил Рейн - Ну что, где будем есть?

- Только не там где убили Ваню

- Тогда на автовокзале. А потом доктору.

24

У доктора был пациент, и им пришлось немного подождать.

– Ну, и что господин доктор вам поведал покойник? – спросил, входя Рейн

– Вы шутник господин следователь, – сказал доктор, моя руки. - Покойник поведал, как я и предполагал, что он задохнулся от западения языка во сне.

- Вы точно уверены, что ему не помогли?

- В отличие от врачей других специальностей патологоанатомы никогда не ошибаются. Но, если у вас есть сомнения, давайте дождемся результатов анализа крови и содержания его желудка. Думаю, что к обеду все будет готово. Тогда и напишу официальное заключение.

Рейн достал из кармана пузырек с таблетками и предал доктору.

- Вы не знаете что это за лекарство? Его принимал Некрич.

Доктор взял пузырек в руки и внимательно рассмотрел его содержимое. И даже лизнул одну таблетку.

- Я полагаю, на этот вопрос вам лучше всего ответит доктор Махульский. Это его лечащий врач. Последние десять лет он один пользовал покойного. Я имею в виду, что Некрич был его единственным пациентом. Когда было нужно, он посылал за ним машину.

– Где я могу его найти? – спросил Рейн, забирая пузырек у врача.

- Он живет на хуторе, на десятом километре по дороге к Балтийску. Там есть съезд. Поворот направо. Мимо не проедете. Другого поворота там нет.

Рейн написал на визитной карточке номер своего мобильного телефона, и протянул доктору.

– Будьте добры, позвонить мне, сразу же, как будут готовы результаты. В любое время.

– Конечно, господин Рейн. Обязательно позвоню.

Рейн и Арканов вышли на улицу.

- Вот что. Мы сейчас поедем в Калининград, к его агенту, как его, Марку. А на обратном пути заглянем к Махульскому.

25

Интерьер галереи Марка напомнил Рейн дом Некрича – антикварная мебель, картины, безделушки. Хозяин, худой мужчина неопределенного возраста, предложил им сесть в кресла, расставленные вокруг низкого столика, стоящего в углу кабинета. Кресла были удобны и не располагали к серьезному разговору.

– Я уже в курсе произошедшего, - тонким голосом сказал Марк. - Такое несчастье. Отчего он умер? Хотите выпить?

– Пока не знаем, - ответил Рейн. - Если можно кофе, – и безо всякого перехода спросил, - Вы давно работаете с Некричем?

- Юрате, - позвал Марк.

В кабинет вошла женщина неопределенного возраста.

- Сделай нам три кофе, - распорядился Марк. - И принеси коньяк.

– А мне если можно со сливками, - попросил Арканов.

Когда женщина вышла, Марк ответил на вопрос Рейна.

- Пятнадцать лет.

- А у вас сейчас есть его картины?

- На прошлой неделе он предал мне три своих работы. И на все уже есть покупатели. Пожалуй, я их пока продавать не буду. Сейчас цена на них резко подскочит. Думаю, выгодней будет, если я выставлю их на аукцион.

Юрате принесла на подноске кофе, кувшинчик со сливками и бутылку коньяка с рюмками и расставила все на столике.

– Спасибо, - поблагодарил ее Марк. - Можешь пока пройтись по магазинам. – И когда женщина ушла спросил

- Так, что интересует господ из прокуратуры.

Если правильно понимаю, вы хотите знать, не имею ли я отношение к смерти Виктора, - Марк перевел взгляд с Рейна на Арканова.

– Господи, да как Вы не сообразите, что мне он живой был нужнее, чем мертвый. Я уже старый и детей у меня нет. Я занимаюсь, этим делом только для того чтобы продлить свое нахождение на этом свете. Без Виктора я никто.

– Когда и как вы познакомились? – повторил свой вопрос Рейн.

- Я же сказал - лет 15 назад. Я был первым покупателем его картин, которые чрез полгода очень удачно продал. С тех пор он отдавал мне все свои работы. Кроме тех, естественно, что Виктор писал на заказ. Но это были в основном портреты.

– У него, было, много было заказов? – поинтересовался Арканов.

– К нему стояла очередь на несколько лет вперед. И это притом, что, многим он отказывал.

– Почему? – спросил Рейн.

– Он отказывал тем, кто ему не нравился. Виктор был мастером, который мог выбирать, что и кого ему писать. Кстати, если вы думаете, что это мог совершить человек, которому не понравился портрет, то это чушь собачья. Портрет его работы – статусный портрет. Иметь его портрет, это, все равно как получить дворянский титул. Но уже говорил, что давно живу на этом свете. И поверьте, могу допустить что угодно.

– Расскажите о нем.

. – Вы будите смеяться, но был абсолютным, если только так можно назвать миллионера, бессребреником. Он никогда не спорил из-за цены. Его все устаивало. Единственное что он хотел, так это славы, но он уже и так попал в энциклопедии. Каждый год его картины растут в цене. Правды у него были периоды застоя. Из-под его кисти выходили заурядные картины. Но он со временем из них выходил.

- У него были друзья?

- Друзья? – переспросил Марк. - Думаю, нет. Зато у него было много женщин. Вы знакомы с такой абстрактной цифрой как тьма? Так вот, у него их было тьма. Он их постоянно менял. Думаю у него с ними ничего не получалось и он находится в постоянном поиске.

- Подождите, подождите, - остановил его Рейн. - А какие у него были отношения с женой? У нее тоже есть любовники?

- Этого я не знаю. Я знаю только, что у них были разные спальни. По-моему она вообще редко выезжала из дома. Он часто до ночи засиживался за работой и не хотел ее тревожить. Как-то подпив, на одном из приемов, который Некрич устраивал у себя, не помню в честь чего, она пожаловалась мне, что не может с ним спать из-за того, что он так храпит, как орет марал перед случкой. Да, да, так она и сказала, как марал пред случкой. Думаю, она была не вполне удовлетворена как женщина.

– А вы не знаете, с кем их девушек он встречался в последнее время?

– Третьего дня он приезжал ко мне с одной. Как я понял из разговора, она живет здесь, в городе. Точного адреса я не знаю. Он звал ее Машей.

– Выясни, - сказал Рейн Арканову.

– Я могу от вас позвонить? – спросил Арканов у Марка.

– Конечно. Вам удобней будет позвонить из зала. Господин Рейн, еще рюмочку коньяка? Кстати, эту бутылку Виктор привез мне из Парижа.

– С удовольствием.

Арканов управился с заданием достаточно быстро. – Я выяснил. Барышня живет в двух шагах отсюда. Сейчас она дома.

26

Он оставил Арканова в машине и поднялся на третий этаж и позвонил в нужную квартиру. Дверь открыла высокая ладно скроенная девушка.

- Я из прокуратуры, - представился Рейн.

- Я ждала кого-нибудь из вашего ведомства, - просто сказала она. - Но не думала, что меня найдут так быстро. Проходите.

Пока девушка готовила чай, Рейн любовался ее портретом. На нем она выглядела лягушкой-царевной. С ассиметричного лица, со скошенным влево носом с горбинкой и пухлыми губами, на зрителя глядели широко раскрытые, чуть ли не круглые глаза Маша предзакатного неба. И от него было очень трудно оторваться.

- Когда он написал этот портрет? Могу сказать, что он Вам ни капельки не польстил.

. - Прошлым летом, в Петербурге. Я там работала в библиотеке, а Виктор приехал туда по делам. Он сидел за соседним столиком в кафе и молча меня разглядывал. В город мы вернулись вместе. А на следующий день он оформил эту квартиру на мое имя. Кстати, этот портрет он писал здесь. Так вот, он поставил мне условие, чтобы я всегда была дома, когда я ему понадоблюсь. И чтобы не было других мужчин. Он звонил, что сейчас приедет, и я как сумасшедшая мчалась домой. Один раз я опоздала, и он очень рассердился. Каждый месяц он переводил на мой счет деньги. За них можно было соблюдать его условия. Сами, понимаете, это тяжело. Но я ему не изменяла Вы, не подумайте, что я бездельница. Я учусь на искусствоведа. Он говорил, что из меня выйдет толк. Как вы думаете, его жена не будет возражать, если я приеду на похороны?

– Думаю что, нет. Он часто навещал вас?

- Нет. Раз-два в месяц. А на ночь еще реже. После этого я была как убитая.

- Он был таким сильным мужчиной? – Рейна очень мучил это вопрос.

Девушка замолчала. Она явно колебалась, не зная, что сказать. НО потом решилась.

- Ему хватало одного раза, и то если получалось расшевелить его. Вы представляете, что это за муки быть неудовлетворенной, да еще при этом не высыпаться.

– Снотворное не помогало? – Рейн непроизвольно начал сравнивать девушку с Лизой.

- Он так храпел…

27

Небо в ее глазах разгоралось. Рейн поглядел на портрет, а затем перевел взгляд на девушку. Она непроизвольно подалась ему навстречу, и он инстинктивно обнял ее. Рейну показалось, что девушка на картине улыбнулась. Рейн разжал объятья.

– Извините. Мне пора идти. Да, я хотел бы забрать у Вас то, что принадлежало Виктору. Не то что он Вам дарил, а только личные вещи. По окончании следствия вам их вернут.

- Кроме красок и кистей он здесь ничего не держал, - девушка тоже пришла в себя. - Сейчас я их принесу.

Она вышла из комнаты и скоро вернулась с холщовой сумкой в руках.

– Здесь все.

– Спасибо

– Я могу Вам позвонить? – неожиданно спросила она

Рейн молча протянул ей визитную карточку, взял сумку и поспешно ушел.

28

У поворота к хутору Махульского Арканов притормозил, попуская фуру, и мягко съехал на грунтовую дорогу. Через километр они подъехали к хутору. Арканов остановил машину, не доезжая до дома метров двадцать. Они вышли из машины и тут же остановились. Из будки с громким лаем выскочил сторожевой пес. Он так и рвался с цепи. Казалось что еще один рывок, и он сорвется с цепи и с удовольствием пообщается с незнакомцами. На лай из дома вышла сухопарая старуха со злым лицом.

– Гуго, молчать, - приказала она собаке. Место. Я кому сказала, молчать.

Пес, недовольно скалясь, скрылся в будке, и оттуда тихо рыча, стал наблюдать за незваными гостями.

– Что Вам угодно? – спросила старуха. Если к доктору, то он уже давно не практикует.

– Скажите ему, что мы из прокуратуры.

Старуха, недоверчиво посмотрела на незваных гостей, и еще раз цыкнув на пса, вернулась в дом. Но скоро вернулась

- Доктор ждет Вас, - сказала она недовольным голосом..

Махульский тоже был стар. Он сидел в кресле у камина. На его плечи был накинут женский шерстяной платок.

- Значит, Виктор умер… - в его голосе не было удивления. - Ну что ж, все мы там будем. Так чем я могу Вам помочь, господа?

– Вы не могли бы рассказать, чем болел Некрич? – спросил Рейн, - присев на соседнее кресло. - На что жаловался? От чего и как вы его лечили? И еще, что это за лекарство?

Рейн достал из кармана пузырек и протянул доктору. Махульский аккуратно взял его в руки, и стал подслеповато рассматривать.

– Марита! - позвал он старуху. - Дай мне очки.

Та молча принесла очки. Она даже не скрывала, что очень недовольна визитом незваных гостей. Доктор нацепил очки на нос и долго рассматривал пузырек. Дрожащими руками достал одну таблетку и поднес к носу.

- Это иперуана, - наконец вымолвил он. - Вернее экстракт из его корней. Есть такой вечнозеленый кустарник, растущий в Малайе. Его корни содержат алкалоиды и эметин. В медицине препараты из них в гомеопатических целях применяются от аллергии. В больших дозах действует как успокоительное. Врачу остается только правильно подобрать дозу.

– Почему Вы ее рекомендовали Некричу? – спросил Рейн.

- У него была аллергия на краски.

– Когда она у него проявилась?

– Перед тем как он прославился. Как-то он пришел ко мне на прием. Молча достал из кармана тюбик с краской и, открыв, приложил к носу. На моих глазах нос стал распухать, а лицо покрылось пятнами. Мне понадобилась неделя, чтобы подобрать ему нужное лекарство. Им оказалась иперуана. С тех пор он стал моим единственным пациентом.

– Он жаловался на мужскую слабость?

– Мне нет – улыбнулся доктор. - Насколько я знаю, его кроме живописи ничего в этой жизни не интересовало.

– Он болел еще чем-нибудь?

– У Виктора было хроническое расстройство центральной нервной системы. Всегда повышенное сердцебиение, давление. И еще он страдал от хронического, я бы сказал, недосыпа. Это у него было с детства. Дело в том, что его родители не ладили между собой и часто по ночам ругались. Думали, что мальчик спит. Ну, да Вы понимаете. А он из-за этого никак не мог уснуть.

– А какую дозу иперуаны Вы ему рекомендовали?

– Одну, максимум две таблетки, не больше. Но, по-моему, он ими злоупотреблял. Как раз я сказал ему об этом и он очень разозлился. И больше он ко мне не приезжал. А как он умер?

– Он задохнулся во сне.

– Очень жаль. Он был очень талантливым художником. Господ еще что-то интересует?

– А он не жаловался, что храпит во сне?

– Жаловался. Я предлагал ему сделать операцию, но он не согласился.

– Спасибо, доктор, - Рейн посмотрел на часы. - Уже поздно. Нам надо ехать. Покойной ночи.

– Счастливого пути. Марита, проводи гостей!

Под надрывный лай пса они вышли из дома. Старуха молча смотрела с крыльца, как они садятся в машину и она трогается с места.

– Вот, стерва, - сказал Арканов. - Представляю, какой она была в молодости.

– Полагаю, что в молодости она была очень красива.

Арканов посмотрел на него с удивлением.

– Кстати, доктор тебе так и не позвонил.

- Это уже не важно.

29

Доктор сидел за столом и с увлечением читал книгу. Увидев, входящего Рейна и Арканова, обрадовался.

– Заходите, господа, заходите. Вы только послушаете, какая это прелесть. Вам наверняка понравится. Вот послушайте. Обычно ремень используют как кнут или цеп. Им так же можно связать противника. В качестве последнего средства на нем можно повеситься».

- Что это? – удивился Рейн

- «Запрещенные приемы самообороны» доктора Маширо.

- Смешно. А как Ваш клиент? Заключение готово?

- Сейчас все объясню. Вы уж извините, что я не позвонил Вам вчера. Было уже поздно, и решил Вас не беспокоить. Тем более что никакого криминала в смерти Некрича нет. Сейчас я все объясню. Вот заключение. Вы потом его прочитаете. Я Вам сейчас все популярно объясню. Я позвонил доктору Махульскому, через час как Вы от него уехали. Эта старая карга Марита, видели бы Вы ее в молодости, писаная красавица, не хотела его звать. Но я настоял. Он мне рассказал, чем вы интересовались, и все сразу сошлось. Дело в том, что у спящего человека все мышцы расслаблены, в том числе и в глотке. Вы проходили анатомию?

– Да, нам читали курс в университете.

– Ну, так вы должны помнить, что в человеческой глотке есть такой язычок и если горловая мышца сильно расслаблена в силу, каких то причин, то при вдохе мягкие ткани закрывают горловой просвет вместе с язычком. На вдохе воздух открывает преграду и входит в легкие. И тут и возникает вибрация. То есть храп. А Некрич, как стало известно, храпел.

– Не понимаю причем тут храп, - вмешался в разговор Арканов.

– Я, кажется, понял, - сказал Рейн. - Махульский подобрал ему такую дозу иперуаны, которая снимала приступ аллергии на краски. А потом, как я предполагаю, дело было так. Перед тем как сесть работать он принимал лекарство. А потом заметил, что это его прием совпадает с творческим подъемом. Лекарство действовало на него как наркотик, и в результате у него получались шедевры. Но со временем он привык к дозе и он ее постоянно увеличивал. Потом еще, и еще. В общем, в один прекрасный момент передозировка не дала расслабиться горловой мышце, и он во сне скончался от удушья.

- Вы абсолютно правы, - сказал доктор, передавая Рейну бумагу. - Вот заключение. Это просто передозировка.

Рейн внимательно прочитал его.

– Значит передозировка…, - задумчиво сказал Рейн. - Скажите доктор, а что если бы он не храпел, он бы остался жить?

– Трудно сказать. Все зависит от индивидуума. У одного лекарство может вызывать творческий подъем, в а другого вызвать депрессию. Все, как вы пронимаете, все сугубо индивидуально. Кстати, Вы наверняка обратили внимание, как постарел Некрич. Это я тоже связываю с передозировкой.

- А чем вы объясняете?

– Ну, это просто. Недавно в печати прошла информация о том, что Гитлер злоупотреблял таблетками, которые ему для поднятия тонуса рекомендовал его личный врач профессор Морель. И вот недавно медики пришли к выводу, что благодаря этим таблеткам он старел за год на четыре-пять лет. Правда, надо отметить, что фюрера еще чем-то кололи и обкуривали. Но сути дела, это по большому счету никак не меняет. Извините, господа, но мне пора к пациентам.

– Вот и все, - подумал Рейн, - Осталось только похоронить и прочитать завещание.

30

Нотариус вскрыл завещание сразу после похорон.

– … таким образом, - читал он торжественным голосом, - особняк и все что в нем находится, включая картины, равно и парк, отходит к городу. И в нем будет музей Виктора Некрича. Что касается денег, то госпожа Некрич, как я понял на счетах вашего мужа, нет ни копейки.

- Мне все рано, - голос Лизы был сух.

Присутствующие кто с удивлением, кто с сожалением посмотрели на нее. Все кроме Рейна.

– Господа, прошу меня простить. Я хочу побыть одна, - сказала Лиза, когда все закончилось. – А вы, господин Рейн…

- Можешь возвращаться, - сказал Рейн Арканову.

- Но у тебя нет машины. Как ты доберешься домой?

– Как-нибудь доберусь. Это не проблема. Будь здоров.

– И ты тоже.

Когда все ушли Лиза подола к Рейну.

- Он все потратил на картины и девок. Для меня его смерть оказалось концом страшной сказки. Да, что я Вам хотела вам сказать…. Ах, да. Я что-то хотела Вам показать…

Она достала из сумочки черный конверт и протянула Рейну. Он взял его в руки и заглянул в него. Конверт был пуст.

– Что в нем было? – глух спросил он.

– Чек на большую сумму. На предъявителя. Он приготовил его для покупки очередной картины. Теперь у меня будет на что жить. Вы очень тактично провели расследование.

– Где вы нашли ключ от сейфа? – спросил Рейн.

– Ключ? Там же где и ключ от секретера.

- Где?

– Случайно в вазе, что стоит на секретере, - она достала ключи из кармана блузы. - Вот они.

Рейн поморщился. Он был явно недоволен тем, что не заглянул в вазу.

– А конверт?

– Он тоже был в сейфе. Вы его просто не заместили, так как он был прикреплен скотчем в потолочине сейфа. Я благодарна вам за невнимательность. И уже приготовила для вас одну из картин мужа, которую он не успел вставить в завещание. ВЫ чем о недовольны?

– Если бы я нашел ключи, многое было бы по-другому. И два человека остались живы.

– Кто-то сказал, что нам не дано предугадать…

– Это Тютчев.

– Да? Я не знала. Просто где-то услышала эти стихи и запомнила.

Рейн посмотрел на портрет женщины с арбалетом, и к нему опять подступила тошнотворная похоть. Анна видит, что твориться с Рейном. Он его очень хорошо понимает. Но ждет его решения. Но Рейн молчит и тогда она решительно берет инициативу на себя.

– Вам так нравится мой портрет, - вдруг сказала Лиза и после паузы вопросительно добавила. - Но, вы ведь не захотите отказаться от оригинала?

Рейн нерешительно сделал шаг ей навстречу. Обнял ее. Они долго стояли, молча, гладя друг друга руками. Затем он подхватил Анну на руки. И они оказались на карусели, которая стала набирать обороты, стараясь скинуть их с себя, а они от этого только теснее прижимались друг к другу.

30

Рейн осторожно, боясь разбудить Лизу, встал с кровати. Она тихо перевернулась на другой бок. Рейн накинул халат и тихо вышел из спальни, расположенной на первом этаже, рядом с холлом. В лунном свете было заметно, что персонажи картин с любопытством наблюдают за ним. А арбалет в руках Лизы на картине контролирует каждое его движение. По его прицелом Рейн поднялся по лестнице. По дороге он прихватил в руку холщевую сумку девушки, лежащую у входных дверей. В мастерской он подошел к мольберту и обнажил картину. Долго смотрит на нее. В лунном свете она выглядит более впечатляюще.

Ретроспекция.

В канцелярии командира роты стоял навытяжку рядовой Рейн.

– Товарищ майор рядовой Рейн по вашему приказанию прибыл.

– Вольно. Садись. Я слышал, что ты умеешь рисовать.. Скоро у нас проверка и нужно нарисовать несколько плакатов. Что тебе для этого нужно?

- Ватман, карандаши, краски, кисти…- А когда все это надо? - Перечислив необходимое поинтересовался Рейн .

– Вчера. Составь список и отдай старшине. Он в курс, – и отрезал - Свободен.

Рейн четко повернулся через левое плечо и вышел в коридор.

Рейн накрыл картину и начал складывать в сумку кисти и тюбики с краской. Закончив дело, он спустился вниз. Он опять шел под прицелом арбалета, но на этот раз люди с картин смотрели на него совсем по-другому. Они явно не одобряли его поступок. Но Рейн этого не заметил. Он оставил сумку там, где ее взял и вернулся в спальню. Снял халат и нырнул под одеяло. И долго лежал с открытыми глазами.

Ретроспекция

В ленинской комнате казармы майор с капитаном рассматривали

работу Рейна. Сам он смущенно стоял рядом.

- А что ничего вышло, - сказал капитан и подмигнул Рейну..

– А мне говорили, что ты художник. – прервал молчание майор. - Ну, ладно, делать нечего, сойдет и эта мазня. Все рано других художников у нас нет. Я был прав, - обернулся он к капитану. - Нужно было попросить у соседей.

Капитан изменился в лице и хотел уже ответить, но его опередил Рейн.

– Виноват товарищ майор, - сказал он твердо. – Это не мазня. Я просто так вижу эти плакаты.

- Ну, ты и умник, - раздражено сказал майор, а капитан из-за его спины показал рядовому кулак.

Рейн покраснел

В комнату вошел старшина и сразу все понял.

- Не обращай внимания, - сказал он. – Они давно между собой не ладят. – А мне твои плакаты понравились. Не бери в голову и пошли обедать. Ты, что команды не слышал?

Старшина вышел, а Рейн с остервенением стал рвать плакаты в клочья.

– Бездарь, - сказал он сам себе.

Наконец Рейн заснул. И тут же начал храпеть. Лиза тут же проснулась. На ее лице отразился ужас. Он тихо всхлипнула и ударила Рейна в спину.

– Ты спала?– открыл глаза и посмотрел на часы. Было всего два часа ночи.

- А разве мы спали? – Лиза еле сдержала себя, чтобы не сорваться на грубость.

Рейн все понял. Он встал, быстро оделся и, не прощаясь, спустился вниз. Из окна особняка Лиза чуть не плача, наблюдала, как Рейн, быстро не оглядываясь по сторонам, идет по аллее к воротам, неся в руках две сумки.

Он добрался до шоссе чрез час и остановился на обочине и стал ждать попутку. Наконец одна из машин притормозила рядом с ним. Рейн сел в кабину, и они помчалась на рассвет.

Город еще не проснулся и кошка, потеряв осторожность, чуть не попала под колеса легковушки. Водитель резко затормозил. Кошка с мявом скрылась в ближайшей подворотне. Водитель прислушался, не разбудил ли кого и осторожно тронулся с места. Проехав еще пару кварталов, машина остановилась у небольшого дома. Пока сонный пассажир доставал деньги водитель успел разглядеть дом и ухоженную лужайку пред ним. Наконец пассажир расплатился и, забрав с заднего сиденья две сумки, одну из них холщовую, пошел к дому. Водитель не стал дожидаться, пока его пассажир откроет дверь и войдет в дом, и сразу же уехал.

Любой, кто попал бы в эту квартиру, сразу же определил, что в ней живет холостяк, привыкший все делать сам. Стерильная чистота и добротная старая мебель. На стенах гостиной картины и фотографии. Одна семейная - отец, мать и сын. Еще одна – мальчики с этюдниками. На третьей фотографии серьезные мужчины, стоящие пред стрелковыми мишенями с пистолетами в руках. На противоположной стене одинокая копия гравюры «Рыцарь, смерть и дьявол» Альбрехта Дюрера.

Юрий Рейн, а это тот самый человек, что был увековечен на фотографиях, поставил сумки на столик, стоящий рядом с вешалкой, и, сняв куртку, и вошел в гостиную.

Первым делом он освободился от наплечной кобуры, из которой торчала рукоятка пистолета. Затем, не мешкая, отодвинул к стене стол, стоящий на середине комнаты. Вытащил из чулана мольберт и загрунтованный холст, натянутый на подрамник. Закрепив подрамник на мольберте, он поставил рядом с мольбертом стул и накрыл его клеенкой, которую принес из кухни.

Затем вернулся в прихожую за холщовой сумкой и, вынув из нее палитру, краски и кисти, аккуратно расставил их на стуле. Оглядев холст, углем нанес на нем контур женской фигуры. Некоторое время раздумывал, а затем решительно взял в руки тюбик с краской. Открыл его и поднес к носу, резко вдохнув запах масляной краски….

Рейн углем нанес на холст контур женской фигуры. Некоторое время раздумывал, а затем решительно взял в руки тюбик с краской. Открыл его и поднес к носу, резко вдохнув запах краски, и полез в карман пиджака. Вынул пузырек с таблетками и высыпал их на ладонь. Проложил одну таблетку в рот, потом еще одну и проглотил их. Немного подумал и резко бросил в рот оставшиеся таблетки. И стал с остервенением выдавливать краски на палитру.

Он не видел как гравюра «Рыцарь, смерть и дьявол» Альбрехта Дюрера за его спиной стала наливаться красками.

КОНЕЦ