Хрен : БЕРЛИН КОЛЛИНГ (BERLIN CALLING)

"Свитер с вертолетиками"

Когда я проснулся, мне было двадцать семь лет.
Солнечный луч, пройдя через окно, многократно приумножил свою световую энергию, скользнул между жалюзи и нещадно ткнулся мне в ебало.
Доброе утро.
Я сел на кровати и огляделся. Ну, то есть приоткрыл глаза и сонно поводил жалом.
Будущее было неясно, прошлое не хотело вспоминаться, настоящее ускользало. Картинка какая-то мутная и ни хера не видно. Я высунул руку из под одеяла и снял солнечные очки.
Стало гораздо комфортнее.

В комнату бесцеремонно проникло нечто бодрое и громкое. Здоровый сон и нечто никогда не уживались вместе.
- Хей, Алекс, ты уже проснулся? - Разнеслось по комнате.
Меня обдало этим риторическим вопросом как морской волной, закрутило и ударило головой о песок.
Нечто - это Пауль. Ему 22 года, он сын семейной пары, в доме которых я снимаю комнату, и он бодрый.
Всегда.
- Алекс, сегодня же играет Герта, ты забыл?!
Если бы мои барабанные перепонки были людьми, они бы встали на колени и умоляли его заткнуться. Или, может, взяли бы вилы и насадили на них Пауля. Все-таки это русские барабанные перепонки.
Герта, футбольный клуб HERTHA BSC, любимое и непутевое детище всего Берлина. Как Зенит для Питера, только играет херово. Сегодня первый тур бундеслиги, а позавчера я неосмотрительно сказал Паулю, что хочу сходить на стадион.
- Хай, Пауль, как дела?
Я представил, как бью Пауля гантелей и кричу - "Сталинград".
- Все ок, игра уже через четыре часа.
Да хер с ней, дай же мне поспать.
- Пойдешь со мной?
Я спросил и замер. Воображаемая гантеля выскользнула из рук и больно стукнула по ноге.
- Не, мне надо на работу.
Ура. Маленькое и локальное счастье. С улыбкой я поднял с пола гантелю и швырнул в Пауля. Ненавижу тебя, маленький берлинский ублюдок.

Кофе я купил в переходе на Bahnhof "Zoologischer Garten".
- Ein Kaffee, bitte.
- Zum Mitnehmen?
- Genau.
- Milch, Zucker?
- Ja, bitte.
Продавщица протягивает бумажный стаканчик горячего и ароматного, желает мне счастливого дня. Улыбаюсь ей. Спонтанно и совершенно искренне. Она улыбается в ответ и, что самое приятное, тоже совершенно искренне.
Сажусь в S-Bahn, поезд почти пустой. Затыкаю уши треком Пола Калкбреннера в айподе, пью кофе маленькими осторожными глотками. Горячо и как-то непередаваемо вкусно.
Я люблю кофе в Берлине.

Шатаюсь в районе Prenzlauer Berg, до футбола еще уйма времени. Слушаю плеер, глазею по сторонам. Короче, хожу - жалом вожу. На узких восточноберлинских улочках все только начинает просыпаться. Открываются магазинчики, помятые немцы закуривают первую сигарету, пахнет кофе и мочой.
Я залипаю на час в кафешке с "Wir Kinder vom Bahnhof Zoo". Пауль гордо вручил мне эту книгу в ответ на просьбу дать почитать какую-нибудь классическую немецкую литературу. От фотографий героинщиков семидесятых тянет блевать.
Почему-то хочется позвонить домой.
Мама говорит, что все нормально, только холодно. И дожди.
А у нас тут август и плюс тридцать и пахнет мочой.

В магазине одежды на Kastanienallee продавщица азиатской внешности, я первый посетитель, а на манекене свитер с вертолетиками.
- Хочу купить этот свитер.
Она улыбается мне совершенно искренне.
- Ок, без проблем.
- В Москве холодно, - оправдываюсь я, - и дожди.
В ответ снова совершенно искренняя улыбка.
- Ок, без проблем.

У Bahnhof Hakesher Markt я добираю пива, как марьяж на прикупе. Такое необходимое и желанное. В метро сине-белое море болельщиков. Мне по прямой без пересадок до Olympiastadion через весь Берлин. На айподе Krec и Круг. В вагоне жарко и эмоционально. Heineken холодный. Гертафаны все без исключения похожи на сосиски.

"Золянка"

Знаете, мне двадцать семь лет, все мое личное имущество умещается в две спортивные сумки, а я не знаю - хорошо это или плохо.
Я люблю футбол, рассказы Довлатова, техно, возвращаться домой в семь утра, трахаться без презерватива и курить с кофе.
У меня нет цели. Я живу, чтобы заработать немного денег и уехать куда-нибудь подальше. Возвращаюсь, когда деньги заканчиваются.
Я не люблю работать. Не понимаю людей, которые отдыхают в Египте. Терпеть не могу алкогольные коктейли. Ненавижу бездомных собак.
Все мои знакомые считают меня неудачником. Я считаю неудачниками всех своих знакомых.
У меня нет ни одного друга, и я могу заплакать в конце фильма "Мимино".
Что еще?
У меня аллергия на мёд, родинка на члене и первый разряд по шахматам.
Вроде бы все.

Этот сраный Weekend я искал где-то полчаса. В интернете было написано, что клуб находится на крыше высотки рядом с Alexanderplatz. Высоток было три, я был один и никуда не торопился.
Женщина на входе курила самокрутку, имела волевой неприветливый взгляд, джинсовую куртку и низкий голос.
- Что вы хотите? - Именно с такой фразы решила она начать наше знакомство. Я в принципе не возражал.
- Хочу пройти в Weekend. Это реально?
- Почему нет?
Она подвинула свое тело в сторону, освободив проход. Я воспользовался этим. Действительно, почему нет?

Лифт тащил на пятнадцатый этаж. Я сунул сигарету в рот, но лифтер-негр показал на знак "rauchen - verboten". Двери открылись и меня пригвоздило к стене волной твердого ритма. Я заложил мальборо за ухо, зажмурился и нырнул головой вперед.
Я плыл в музыке техно тяжело дыша и против течения.
Я тонул и терял сознание.
Я поднимался на поверхность, жадно вбирая в легкие воздух.
Начинался шторм и меня швыряло из стороны в сторону.
Потом полный штиль и хотелось перестать дышать, думать, видеть.
На берег меня вынесло полностью опустошенного.
Два этажа вверх и выбираешься на крышу. Мягкие диваны, холодный воздух, толпа над ночным Берлином. Я подошел к краю, облокотился о перила, посмотрел вниз.
Там спали люди, много миллионов людей со своими проблемами, комплексами, мечтами. Люди, которым завтра на работу. Люди, которые болеют и умирают. Которые любят и ненавидят, завидуют и врут.
Тут стоял я, совершенно один. У меня не было ни проблем, ни желаний, ни планов. В одной руке стакан рислинга, в другой сигарета мальборо. Протертые джинсы и потная футболка. Я улыбнулся в пустоту. Город подмигнул мне фарами такси.

Полулежу на диване, дозирую рислинг, в голове приятная пустота. Не хочется двигаться, не хочется вообще ничего. Рядом девушка, в ее одежде преобладает фиолетовый цвет, ее немецкий с ярко выраженным итальянским акцентом. Она говорит не переставая, я ее не слышу. Отвечаю через не могу на чистейшем русском немецком. Мы друг друга не понимаем. Крыши домов района Mitte подергиваются рассветно-розовым. Мне так хорошо, как давно не было.
Возвращаюсь в реальность со скоростью выкуривания сигареты. Зажимаю окурок между большим и указательным, щелчком отправляю его в полет над Берлином, в этот момент начинаю понимать отдельные фразы на итальянском немецком. В частности "можешь остаться у меня, если хочешь".
Хочу и остаюсь.
Маленькая квартира на Schoenhauser Allee, в подъезде детская коляска и толстый слой пыли. Пахнет мочой.
Длинный узкий туалет заклеен анонсами вечеринок, маленькое окошко в стене выходит во внутренний двор. Сажусь на толчок, открываю окошко и курю. Пахнет сексом.
Ее звали Эрика.
На левой руке у нее раскинулась вызывающая татуировка, лобок порос буйной растительностью, грудь отсутствовала, как класс.
Я кончил быстро, любовник из меня никудышный, она пыталась прижаться телом, лезла целоваться. Было отвратительно. Отвернулся к стене и долго не мог уснуть, подкатывали рвотные рефлексы.

Выписываюсь из квартиры, Эрика еще спит. На улице воскресное утро, тихо, пусто. Кофе обжигает руку, круассан крошится в пакете. Айпод случайным образом включает Пола Калкбреннера. Очень мило.
Звоню домой, там все хорошо, стабильность. В Москве холодно и дожди.
Кофе заканчивается, пахнет марихуанной и мочой.
Отыскиваю русский бар в районе Rosenthaler Platz, врываюсь похмельностремительно, приземляюсь за стол у окна, отрывисто кидаю бармену по русски:
- Солянку и сто водки.
Он непонимающе вращает глазами. Я почему-то думал, что в русском баре бармен обязательно должен быть русским.
Выговариваю почти по слогам такое странное слово "Золянка". Чувак, наконец, понимающе кивает.
Водку и суп приносят минут через пять.
Ем и думаю, что заебала уже эта жара и запах мочи.
Еще думаю, что дожди - это ахуенно.

Леа присылает смску.
"Хэй, Алекс, сегодня идем в Berghain, ты с нами?"
Леа - это сестра Пауля, милый двадцатиоднолетний берлинский подросток. Гантеля никогда не поднималась против нее.
Berghain - это лучшее техно в Европе.
Набираю "Naturlich" и отправляю.
Berlin calling!