Девочка-скандал : Энтропия

Часть вторая

В ту ночь, все семьдесят пять тысяч градусов северной долготы и восточной широты давили спёртыми, равнодушными пальцами на голые шеи обитателей поселка. Вязко и муторно, словно в болоте, плавали сельчане в своих кошмарах.
Утро заздухарилось смрадным запахом кислых, неприбранных ртов. Просыпались все как один, и, словно по команде, выбегали из своих душных, заплесневелых нор, привлеченные громкими воплями, доносившимися со стороны кладбища. Большинство тут же замирало, будто какой вкопанный таращит гнойные подтеки заспанных век, пытаясь разглядеть разбудившего его урода.
- Взвейтесь – развейтесь!!! Взвейтесь – развейтесь…!
На церковном куполе, привязанный веревкой за крестообразный венец, в густой пелене черных перьев, метался Киряев, паля по стремительно пикирующим на него воронам из табельного ТТ.
Глупых птиц занимали блестящие в предрассветном солнце бутафорские пиздовочки на погонах старлея. Киряев даже ранил себя в плечо, пытаясь согнать одну особу назойливую, но даже и виду не подавал, хотя кровь уже изгваздала левый рукав форменного кителя. Семидневная епитимия, наложенная отцом Николаем, непозволяла. Всем своим видом он демонстрировал стойкость и упорство.
Спустя несколько минут, селяне начали приходить в себя, принялись давать советы. То слева, то справа, а несколько раз будто бы даже и вовсе сверху, раздавались возбужденные возгласы:
- Там она!!!! Вон еще!!! Пали!!! Летит!!! Митрич!! Есть курить?!!! Пидораз!!!!!
И разочарованно (вверх):
- Мазила….
Фрося с Аркашей тоже выплыли, словно два студня, осклабившись...
- Давай, Василич, мочи их!! – грубо толкнув жену прокашлял Аркаша. - Дави гадину!!
- Морковь…Под три килограмма корень… Купите… - раздался жалобный крик агронома
- Ыы-ыы, ыыы-ыы, дядюшка, не бейте!! – зашёлся в припадке младенец наблюдавший
- Блядский рот.. Ебите меня, кто может…- закатив глаза, блаженно прошептала Фрося. С ее левого бедра текла жыдкость.

Самые упорные наблюдатели продержались до вечера, но к ночи и последние разошлись, а на следующий день и вовсе перестали обращать внимание.Отец Николай лишь снисходительно усмехался в усы, наблюдая. В тот момент он ощущал себя пастырем, пасущим стадо, но пастырем грозным и десницей карающей. Особо усердных пришлось приструнить, но в известных пределах. Невыносимо и почему?? Я бы их…покарал….сук… Как ворон… - батюшка сверкнул очками в небо, ловя мутный образ парящего над куполом милиционера.
- Словно ангел…

Так продолжалось семь дней, ровно до следующей субботы, а по окончании епитимии, обессилившего милиционера развязали, спустили с купола, завернули в украденную им фросину шаль, отпели и похоронили заживо, ничего непомнящего, за околицей той самой цервушки.