Лев Рыжков : Безопасность (часть II)

Начало здесь: http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=16434

Время тянулось медленно. На стене кабинета Виктора Раулевича висели часы - большие, механические. Таких Никите видеть еще не доводилось. Часы были с гирьками, узорчатыми стрелками.
«Наверное, XX век, - уважительно подумал Никита. - Антиквариат, бля… Кучу евроманатов стоят. Чтоб я так жил».
Кое-что в устройстве древних часов Никита просто не мог понять. Например, зачем нужна эта дверка над циферблатом? Когда Никита попытался поддеть ее ногтем, дверца неожиданно открылась и из нее резко, прямо в лицо, выскочила какая-то тварь. От крика Никита удержался только из боязни разбудить спящего на диване младшего босса.
- Ку-ку! - хрипло проверещала тварь. - Ку-ку!
Заворочался на диване Виктор Раулевич.
«Это же часы с кукушкой!» - понял Никита, на всякий случай пообещав себе больше не прикасаться к антиквариату. Впрочем, младший босс, спавший беспечным пьяным сном, так ничего и не заметил. Ну, и славно…
Никиту распирала эйфория. Хотелось прыгать до потолка. В голове, да и вообще, в теле словно бурлили пузырьки шампанского. С таким настроением попробуй - усиди на месте.
Наконец-то Никита сделал карьеру! Прощайте, офисные хмыри, интриги и тошнотворные начальники! Теперь Никита - сам будет ими командовать. Помощник младшего босса - звучит, конечно, не особо впечатляюще. Но главное, наверное, - не название должности. Главное - то, что она на самом деле означает. Наверняка очень многое. Не только сидение на телефоне, пока младший босс храпит на диване.
Ничего не происходило. Виктор Раулевич храпел и постанывал на диване. Стрелки часов, казалось, двигались, будто через нанокисель. Медленно, очень медленно.
Никита подумал, в каком раздрае он будет находиться завтра, по возвращению из Америки. А у него ведь в кабинете даже дивана нет, чтобы выспаться. Но до завтра еще дожить надо.
Телефон зазвонил неожиданно и резко. Никита немного помедлил, перевел дух и взял трубку.
Над столом проявилось голографическое изображение полного мужчины в костюме. Лицо мужчины прорезали тяжелые, словно надменные складки, и это обстоятельство недвусмысленно говорило о том, что звонивший облачен властью.
- Ты что за хуй? - спросил мужчина, хмуро глядя на Никиту.
- Я… э-э… помощник. Принимаю звонки.
- Понятно, - буркнул абонент. - А Раулевич где?
- Он… э-э…
Разум Никиты поспешно перебирал варианты ответа. Уехал по срочному делу? Принимает делегацию? Отошел? Говорит по параллельной линии?
Врать, пожалуй, не стоило.
- Виктор Раулевич не может подойти к телефону.
- Ну, да. Блядовать и бухать он может. А к телефону подойти - в лом. Передай ему, пусть мне позвонит.
Пока Никита размышлял, как бы поделикатней спросить, кто такой его собеседник, связь прервалась.
Что же делать? Впрочем, выход нашелся. Аппарат определил номер звонившего. Никита старательно, переписал его на клейкую бумажку. Отлично…
Еще Никита подумал, что начальству - хорошо. Они могут невозбранно материться. Простой служащий и выругаться не может. Сразу Индекс Интеллекта на один пункт падает. А начальству, наверное, все равно. Хорошо быть начальником.
Следующий звонок раздался уже не на телефон младшего босса, а на Никитин «Abibas». В отличие от роскошных, высокотехнологичных голограмм аппарата младшего босса, «Абибас» воспроизводил ущербные, еле различимые изображения, без полноты цвета и звука.
Перед Никитой возникли унылые, размытые очертания Ершова - полустаршего менеджера их отдела, непосредственного начальника Никиты.
- И где ты ходишь? - вместо «здрасьте» спросил полустарший. - Рабочий день уже в разгаре…
- А я на работе, - ответил Никита.
- Тогда почему я тебя не вижу? - ехидничал Ершов.
- Я на шестнадцатом этаже, - ответил Никита. - Откомандирован сюда по поручению Виктора Раулевича.
- Так… Хороши дела. Ну, ладно… Как отпустят - бегом на место… И вообще предупреждать надо…
«Да пошел ты на хуй!» - весело подумал Никита, нажимая «отбой».
Виктор Раулевич продолжал храпеть. Ничего не происходило. Никита боролся с искушением включить компьютер младшего босса, потыцаться в Сеть.
Когда Никита скучал на работе, он заходил на «порно-хамелеоны». Прелесть этих ресурсов была не только в том, что там имелась порнуха на все вкусы. Присутствовали и еще кое-какие плюсы. Например, при приближении к твоему компьютеру начальства, достаточно было всего лишь щелкнуть мышкой и изображение на 5D-мониторе трансформировалось в какую-нибудь скучнейшую таблицу или якобы деловой документ. Притом в точности тот, который был открыт на компьютере ранее. Во многих офисах «хамелеоны» были запрещены.
Однако здесь Никита решил не рисковать. Все-таки компьютер младшего босса. Не свой. Кому понравится такое вторжение в личное виртуальное пространство?
Прошло уже много времени. Никита начал было уже дуреть от скуки, когда неожиданно в кабинете раздался гул.
Никита ошарашенно заозирался. Из дальнего угла, слева от окна, из половиц вырастал столб света, спались искры.
«Во, бля! Это же… Это же активировался нуль-портал!» - сообразил Никита.
Искры весело, по-новогоднему кружились и мерцали и вдруг образовали фигурку полуголой симпатичной девушки.
- Привет, красавчик, - произнесла она, сексуально облизывая ярко накрашенные губы.
«Этого еще не хватало!» - подумал Никита.
***
Он лихорадочно соображал. Так просто в кабинет младшего босса не попадешь. Даже для нуль-транспортировки надо знать специальный пароль. А он же не всякому сотруднику известен. Попробуй, попади сюда минуя пост охраны. Ну, дела…
- Здрасьте, - произнес Никита, робея. - А… а к кому вы?
- Ну, ты даешь, красавчик, - Девушка бесцеремонно прошлась по кабинету, поглядела на спящего Виктора Раулевича, бросила на Никиту дерзкий взгляд: - Может быть, и к тебе.
- Ко мне?! - оторопел Никита.
- А почему нет? - Гостья еще раз облизнула губы, и Никита вдруг ощутил мощнейшую эрекцию. - Вызывали меня - на это время. И вот - я прибыла…
- А, так ты, ну, по вызову?
- По призванию, бля. Конечно, по вызову. Ну, так что?
- Э-э…
- Выпить-то хоть есть у тебя, красавчик?
Мысли Никиты смешались. Он не знал, что ему делать. Как дать этой девушке выпить? Ведь он даже не знает, где тут что находится. Просить секретаршу-андроида о помощи? Ну, нет. Еще доложит кому-нибудь.
Или Виктора Раулевича все-таки разбудить?
Никита опасливо покосился на младшего босса. В памяти всплыли его недавние слова: «Не буди меня».
Но что, что, что же делать?
- Нет, выпить… э-э… нет.
- А чем мы займемся? У меня, если что, полчаса оплачено по вип-тарифу. Мне их отработать надо.
Девушка уже сидела на подлокотнике кресла. Ее ладонь скользнула к Никите. Миг, и она уже поглаживала бугор у него на брюках, бросала игривые взгляды.
Никиту прошиб пот. Сначала холодный, потом, неожиданно, жаркий.
- Хочешь меня?
- Ы… - только и смог сказать взволнованный Никита.
- А ты скромник, - погрозила девушка ярко наманикюренным пальчиком и принялась расстегивать ему брюки.
Неожиданно Никита поймал себя на том, что не может дышать. В горле словно застрял какой-то куб. Поэтому, когда девушка расстегнула ему брюки и обвила жаркими губами его хуй, Никита даже застонать по-человечески не смог. Лишь затрепыхался в кресле, как выброшенная на берег рыба.
Многих усилий, чтобы довести Никиту до финального аккорда, гостье не потребовалось. Она провела языком по стволу, сделала два-три движения губами, и Никита, презирая себя, истек блаженными соками.
На несколько секунд все на свете потеряло значение.
А потом Никита услышал голос младшего босса:
- Так-так! И что мы тут делаем?
Жаркий пот хлынул, как ни в чем не бывало.
- Ну… Виктор Раулевич, я все объясню! - бормотал Никита, вскакивая и быстро застегиваясь.
- А ничего мне объяснять не надо! - загрохотал голос Виктора Раулевича, погружая Никиту на самое дно преисподней.
***
Никите казалось, что он падает на дно какого-то адского колодца, стены которого раскалены, источают яд, боль и ужас. И вокруг - голос. Этот жуткий, надменно-рокочущий, беспощадный голос:
- Ни в каких объяснениях я не нуждаюсь.
«Это пиздец!» - понял Никита, ощущая, как слабеет его тело, превращаются в мягкую вату ноги, а в глазах - мутнеет.
Он действительно падал. Сознание дезертировало из тела за долю мгновения до того, как брошенные на произвол судьбы кости и мясо грохнулись на пол.
Упорхнувшее сознание немедленно угодило в трясину тревожного бреда, в котором Никита входил в нуль-Т-портал, чтобы отправиться в Америку, но ничего не происходило. Взору переполошенного тревогой разума виделось, что на заветный пятачок встают все сотрудники его отдела. Раздается хлопок, и ненавистный планктон оказывается по ту сторону океана. В Америку отправляются все, даже самые ничтожные. Последней заходит уборщица, некрасивая, с ведрами и шваброй. Хлоп! И вот в Америке оказывается даже она. А Никита - остается где был.
В то же время Никита понимал, что все эти кошмары - не больше, чем бред. И все равно - чувство горькой обиды глодало разум. Впрочем, нет. Нет! Это злой рок грыз Никиту. Злой рок имел вид гигантской черной собаки, клыки которой были остры и грязны, а из смрадной пасти исходило зловоние. Клыки погружались в Никиту, капала слюна. Попадая на кожу, слюна пузырилась. Наверное, и не слюна это была, а самая настоящая кислота.
Никита заорал и открыл глаза.
Виктор Раулевич пытался напоить его минералкой из пластиковой бутылки. Неподалеку, развалившись на диване, невозмутимо курила тонкую сигаретку девушка.
- Ну, вот, очнулся, - сказал Виктор Раулевич. - Ох, ты и напугал меня. Нельзя же так.
Лицо Никиты страдальчески перекосилось. Он отчетливо понимал, что карьера его кончена. Сейчас его выставят вон и…
- Хороший ты парень, - сказал Виктор Раулевич, совершенно нелогичным образом помогая Никите встать на ноги. - Дежурил нормально. Не будил. На звонки отвечал. В компьютер залезть не пытался.
- Но я… я… - блеял Никита, быстро теряя направление мысли. Он уже не помнил то, что хотел сказать.
- И бляди начальнической присунул, - Это казалось невероятным, но в голосе Виктора Раулевича звучало одобрение! - Орел! Молодец, ничего не скажешь.
Никита старался не думать, как жалко он сейчас выглядит.
- В общем, сейчас дуй в свой отдел, - продолжал Виктор Раулевич. - Выполняй порученную работу. А я тут о твоем будущем позабочусь. Да, Аленушка?
Проститутка равнодушно кивнула. Очевидно, узнав о подчиненном положении Никиты, она потеряла к нему всякий интерес.
- А вечером в Америку поедем…
Радость хлестнула по мозгам, как порция нано-кокаина, который Никита имел неосторожность попробовать года полтора назад и после этого трое суток не спал. Радость была похожа на столб белого света, поднимающийся к небу из черного болота. Сейчас, выходя из кабинета, Никита уже не мог поверить, что лишь несколько секунд назад он пребывал в бездне отчаяния.
***
Остаток рабочего дня Никита чувствовал себя словно в тумане. Мысль об Америке не давала покоя. Теперь-то он чувствовал себя персоной значительной. И, самое главное, эту его значительность теперь, без сомнения, ощущали и коллеги.
Рядом с ним постоянно увивался Ершов и словно бы даже заискивал. А не первой молодости, но с большим самомнением по поводу своей привлекательности референтка по имени Марианна бросала на Никиту многозначительные взгляды. Несколько раз она, заманчиво качая бедрами, проходило мимо стола Никиты.
Однако нашему герою было не до этих мелочей. В голове метались разнообразные мысли - приятные и тревожные одновременно. В какой-то момент Никита обнаружил, что забыл пообедать. Впрочем, он знал, что возьмет свое на банкете. И не где-нибудь, а в Штатах.
Вечерело. Сотрудники расходились по домам. Муки голода тем временем стали невыносимы.
Никита дошел до того, что отловил робота, который, лязгая, бродил между этажами, бросил в прорезь на его грудной пластине несколько мелких монеток, достал у него изо рта шоколадные батончики.
Потом побрился в офисном умывальнике «Абибасом».
Время снова замедлилось. Никита изнывал в пустом офисе. Не будь его надежда настолько близкой и зримой, он бы, может быть, потыцался в «хамелеоны». Но нет. Любая оплошность сейчас могла стоить ему карьеры. Скажут еще: «Что это за помощник младшего босса, если смотрит на работе порнуху?» Не хотелось лишаться жизненных перспектив из-за такой хуйни.
Ближе к полуночи Никита стал страдать. Приторные шоколадки раздразнили запущенный кариес на одном из задних нижних зубов, и к числу Никитиных страданий добавилась еще и зубная боль. Возник и еще один нежелательный эффект: от шоколадок стало урчать в желудке.
«А ведь предупреждали тебя, дурака кусок, нельзя есть шоколадки из робота!» - угрызался Никита.
Ему хотелось в туалет. Но он боялся сдвинуться с места. Распалившееся воображение рисовало кошмары. Вот он обсирается в нуль-Т кабине. Вот, привлеченные загадочным урчанием в животе иностранного гостя, американские полицейские берут его под арест.
Когда до полуночи осталось пятнадцать минут, Никита решился. Он встал из-за стола и решительно направился к сортиру. В конце концов, дело это - минутное. Но терпеть больше не было сил…
- А, Никита, вот ты где! - в коридоре зазвучал голос Виктора Раулевича.
Сам младший босс был свеж, подтянут и румян. Будто другой человек, не тот, что утром.
- Я за тобой. Пошли. В Америку пора…
Снова сделались ватными ноги, а по телу растеклась слабость.
- Да, - сказал Никита. - Я… я готов.
В горло снова словно натолкали детских кубиков.
***
Кабина лифта пахла терпким парфюмом младшего босса и, почему-то, дохлятиной.
Никита покосился на начальника, но тот стоял невозмутимо и равнодушно. Очевидно, никаких запахов он не ощущал.
«Это все недосып!» - убеждал себя Никита. И, без особого труда, убедил.
По серебристому, освещенному люминисцентными лампами, коридору они прошли в святая святых - кабину vip-телепортации. За раздвинутыми дверями, в ярком электрическом свете стояли представители начальства.
В общественных нуль-Т-терминалах, как правило, стояла одуряющая жара. Но здесь было холодно, как в морозилке.
При виде многочисленных боссов Никиту на некоторое время взяла оторопь. По спине пробежала дрожь, запершило в горле. Боссы смотрели на Никиту равнодушными взглядами.
«Вот это, должно быть, Автандил Мамрыкович, с восемнадцатого этажа! - гадал Никита. - А это… Ох, ничего ж себе! Это же Матвей Гуманоидович с двадцать первого! А вот это вроде бы Наталья Юрьевна… Или все-таки Галина Геннадьевна?»
Впрочем, боссы не обращали на Никиту совершено никакого внимания. Виктор Раулевич, войдя в кабину, поприветствовал - мужчин рукопожатиями. Дамам - старомодно целовал ручки.
Никита тоже протянул ближайшему боссу ладонь, с опозданием сообразив, что та - вспотела от страха. На его счастье босс рукопожатие проигнорировал.
«И очень хорошо!» - думал Никита.
- Ну что, все в сборе? - провозгласил Автандил Мамрыкович. - Никого не забыли? Тогда поехали!
Он нажал на комбинацию кнопок на голографическом пульте. Двери кабины бесшумно закрылись.
Странно, но и здесь тоже пахло дохлятиной. Притом даже сильнее, чем в лифте. Поверх этого зловония, которое, как не исключал Никита, чувствовал только он один, от расшалившихся нервов, накладывались благоуханные ароматы дорогого парфюма и благородного табака.
Вспышка. Пустота. Короткий полет по искрящемуся тоннелю. И вот Никита вместе со своими спутниками оказался в практически той же кабине, в которую заходил. Правда, теперь двери располагались не за спиной, а перед ним.
Стальные створки разъехались, и Никита, вместе с начальством вышел в коридор - теперь совершенно другой. Слева была стена приглушеных. мягко-пастельных тонов. А вот справа вместо стены располагалось стекло, сквозь которое открывался изумительный вид на залитые солнцем небоскребы, между которыми кружили геликоптеры и флаеры. Двигались туда-сюда изящные монорельсовые поезда. Далеко внизу сияли голонеоновые вывески. Совсем уже крошечные, перемещались люди и автомобили.
В Америке был день. На горле у Никиты словно бы сжались невидимые пальцы. По телу пробежала сладкая судорога.
«Счастье! - подумал Никита. - Вот, значит, ты какое!»
***
Делегацию из московского офиса встречали американцы. Они оказались улыбчивыми людьми с прекрасными зубами, в изумительных костюмах. От большинства российских гостей американцев, помимо прочего, отличала и превосходная физическая форма.
А вот у россиян с физической формой обстояло на порядок хуже. Многие боссы были при брюхах. А ноги московских начальственных дам оказались кривы и некрасивы.
Имелось различие и в цвете лиц. Почему-то американцы были розовощеки. А наши боссы - бледны. Притом, бледность перетекала даже в некую синеву.
Никита начал было думать о том, что американцы лучше следят за собой и оттого, наверное, и живут лучше. Но додумывать до конца не стал, в силу очевидности. Да и волнение мешало сосредоточиться.
- Вэлкам ту бэнкет-холл! - звали американцы.
Изнуренный тухлыми шоколадками из робота желудок Никиты издал неистовое и громкое бурчание. Никита побагровел. Разумеется, утробные звуки были слышны всем и каждому. Вот это и называется - опозориться на весь мир. Господи Боже, его теперь и в Америку, значит, никогда не возьмут! О, если бы можно было провалиться сквозь пол этого дурацкого небоскреба!
Самое ужасное, что боссы, кажется, и не думали прикидываться, будто не слышали этих позорных звуков. Виктор Раулевич вдруг в голос расхохотался, хлопнул Никиту по плечу и…
Нет-нет! Этого не могло быть!
…и оглушительно испортил воздух. Никита закрыл глаза. Над ним издевались, в этом не было никаких сомнений. Что ж, такова участь всякого простака, всякого выскочки. Если ты рискуешь забраться наверх, тебя осадят, поставят на место.
Пердеть Виктор Раулевич, что ни говори, умел. По коридору разнеслось невыносимое зловоние, от которого резало даже зажмуренные глаза, мутило, и кружилась голова.
«Довольно уподобляться страусу! - подумал Никита. - Если надо мной издеваются, надо встречать насмешки с гордо поднятой головой. Да!»
Он открыл глаза и увидел, как пузатый Автандил Мамрыкович с восемнадцатого поднимает над головой пухлый палец, а в следующую секунду издает бздех такой силы, что, как показалось Никите, задрожали даже стекла в коридоре небоскреба.
Его поддержала кривоногая дама - не то Наталья Юрьевна, не то Галина Геннадьевна. Она напряглась. Однако куда ей было до пузатого Мамрыковича! Все, что она смогла, это лишь произвести жалкий и почти беззвучный пук, звучавший тоненькой флейтой против громогласной валторны.
Автандил Мамрыкович усмехнулся. Однако дама не думала сдаваться. Она раскрыла ярко накрашенный, утыканный скверными зубами рот. Оттуда вырвалась неожиданно мощная и смачная отрыжка.
Боссы зааплодировали. Американцы принялись показывать колечки из больших и указательных пальцев, а посрамленный Мамрыкович, словно признавая свое поражение, склонился и поцеловал даме запястье.
На Никиту никто уже не обращал внимания.
Прошли в бэнкет-холл. Здесь-то Никиту и подстерегало первое разочарование. Столы отнюдь не ломились от яств. На них разве что стояли блюда с крохотными, почти микроскопическими бутербродиками на палочках-зубочистках из цветной нанопластмассы.
Боссы принялись переговариваться. Никто из них не обращал внимания на Никиту. Некоторое время он стеснялся, но затем голод переборол стеснение.
Бутербродики оказались вкусны. Оголодавший Никита глотал их, почти не пережевывая. Лишь после пятого или шестого он обратил внимание на то, что никто из боссов к ним не притрагивается. В мозг закралось осознание совершаемой ошибки. Однако никто из начальства не обращал внимания на новичка, а значит…
А значит ничего предосудительного Никита не совершал.
Проглотив еще несколько бутербродов, он вдруг понял, что необходимо срочно отправляться в туалет. Желудок бунтовал. Где-то в его глубине набухали и лопались пузыри. Плохо переваренные шоколадки просились на выход. Притом, настойчиво.
Никита отошел от стола и, стараясь не обращать на себя внимания, направился к выходу из «бэнкет-холла».
Уже в коридоре он перешел на бег.
***
Сортир Никита нашел без проблем. У американцев все оказалось по-людски. На стене коридора висели пиктограммы, указывавшие направление.
«Я все-таки счастливчик! - думал Никита, нависая над белоснежным американским унитазом, который до появления русского мужика благоухал какой-то жимолостью. - Все у меня получится. Я сделал, сделал, сделал карьеру!»
Найти банкетный зал оказалось труднее. Никита помнил, что в поисках сортира сворачивал. А, значит, «бэнкет-холл» где-то за поворотом.
Одна из похожих дверей была наглухо заперта. За другой Никита увидел странную картину. Посреди кабинета стоял американец в роскошном костюме, держа в руках собственную, отделенную от тела, голову.
- Ох, бля, - изумленно сказал Никита, но быстро поправился и на кривом английском сказал: - Ай эм сорри.
- Окей, - сказала голова и даже улыбнулась, открыв два ряда прекрасных зубов.
«Ну, дела! - подумал Никита. закрыв дверь. - До чего прогресс дошел-то, а? Уже головы, оказывается, можно откручивать. А мы у себя живем, ничего не знаем. Дикари…»
Следующая дверь, по счастью, оказалась нужной. За ней пьянствовали боссы. В руках у многих были бокалы. Кто-то заливисто хохотал.
Когда Никита вошел, все присутствующие повернулись к нему. Никита ощутил некоторое смущение, однако старался не вжимать голову в плечи.
К нему подошел улыбчивый американец, протянул бокал, в котором в прозрачно-желтой, приятно пахнущей, жидкости плавала одинокая черная оливка. Никита принял бокал, улыбнулся. Американец вдруг потрепал его по щеке. Рука у него была пухлая и теплая, в отличие от ладоней отечественного начальства, сплошь холодных, как лед.
Американец что-то говорил Никите, но понимал его наш герой с пятого на десятое, поскольку Индекс Интеллекта был еще не так высок, как хотелось бы. На всякий случай Никита кивал. После очередного кивка боссы в зале разразились смехом. Никита пообещал себе, что по возвращении обязательно подтянет инглиш. Теперь это - не просто нужно, а, можно сказать, жизненно необходимо.
В бокале оказался очень вкусный ликер. После третьего бокала Никита, наконец, смог почувствовать себя раскованно. Он думал, какие, все-таки прекрасные люди - эти боссы.
«А это ничего, что я пью? - мелькнула в какой-то момент заполошная мысль. - Вон, из наших - никто не пьет».
И действительно - ни Автандил Мамрыкович, ни Матвей Гуманоидович, ни дама, насчет имени которой Никита пока что сомневался, ни даже Виктор Раулевич - к спиртному не притрагивались. Впрочем, никто из них не делал Никите замечаний, никто не смотрел искоса. Значит, можно, понял наш герой. А тот же Виктор Раулевич - он ведь вчера перебрал. А организму надо давать отдых. Иначе и в алкоголика превратиться недолго. Молодец Виктор Раулевич.
Размышления оказались прерваны телефонным звонком. Никита во второй раз за сегодняшний вечер побагровел от стыда. И действительно, стыдиться было чего. Чудовищная гнусная дешевка, проклятый телефон «Абибас». Никита стеснялся его и раньше. Но сейчас… Как же неуместен был его звонок! И кому, спрашивается, могло прийти в голову позвонить именно теперь? Тем более, что дома у Никиты сейчас - глубокая ночь!
«Не буду брать трубку!» - решил Никита. Но отвратительные, постыдные трели не прекращались.
- У тебя телефон звонит, - сказал Виктор Раулевич, подходя к Никите.
- Да, - обреченно отозвался Никита.
- Так ответь.
Никита опустил руку в карман и достал «Абибас». Легче было броситься с крыши небоскреба, или на рельсы ультранадземки.
Вызывал Никиту абонент «Мама». Что и говорить, она всегда умудрялась позвонить не вовремя. Ее звонки удивительным образом совпадали с тем временем, когда Никита либо ел, либо принимал ванную, либо выполнял важную и ответственную работу. Разумеется, только мама, жившая на окраине Сибирск-сити, в гнусном микрорайоне у самого полярного круга, могла додуматься набрать Никитин номер в это время. В разгар жизненно важного мероприятия.
Боссы притихли, в изумлении наблюдая за Никитой.
- Да, мамуль, - сдавленным голосом произнес Никита, думая: «Лучше бы я действительно обосрался!»
- Сынок, ты не спишь? - заполошно говорила мама.
У нее-то, в Сибирск-сити, уже утро, что уж там.
- Нет, мама.
- А мне такой кошмар про тебя приснился, Никитушка. Будто тебя черви едят. Живого.
«Господи! Нашла время!» - мысленно застонал Никита.
- С тобой точно все в порядке?
- Конечно, мам. Я сейчас в Америке, в командировке…
- Ой, ну, я рада, я рада.
- Мам, перезвони, пожалуйста, позже. Я сейчас занят.
- Никогда времени не выкроишь, с мамой поговорить… А я беспокоюсь!
- Я перезвоню.
Никита нажал «отбой», поспешив спрятать телефон в карман. Но было, разумеется, уже поздно. Американцы хихикали, изумленно показывая пальцами на его аппарат.
- Ну-ка, дай посмотреть! - сказал Автандил Мамрыкович.
Никита не посмел отказать.
Большой босс вертел в ладонях Никитин телефон:
- Ну, надо же, «Абибас». Ничего себе.
Он передал телефон Матвею Гуманоидовичу. Тот - еще кому-то.
Если бы можно было провалиться сквозь пол, Никита давно бы так и сделал.
«Абибас» дошел до американцев. Один из них цокал языком, будто бы в восторге, и вдруг направился к Никите, восхищенно тараторя что-то малопонятное.
- Он просит у тебя разрешения оставить этот телефон себе, - снисходительно переводил Виктор Раулевич. - Говорит, что исключительно благодарен тебе за такой кристальный образец низкокачественной подделки. Он спрашивает, можно ли в России еще раздобыть такие телефоны?
Никита застыл.
- Ну, скажите ему… я не знаю…
- Ладно, парень, не бзди, - прошептал Виктор Раулевич и бодро заговорил по-английски.
Американцы заохали.
- Я сказал им, что ты коллекционируешь такой вот трэш-отстой, и что тебе больно расставаться с такой эксклюзивной моделью…
Он ободряюще хлопал Никиту по плечу. И Никита был ему благодарен.
Американец всплеснул руками и вдруг выбежал куда-то. Никита стоял - ни жив, ни мертв. Американец вернулся с небольшой коробочкой в руках и стал протягивать ее Никите.
- Ох, ничего ж себе! - удивился Виктор Раулевич. - Короче, парень, он предлагает тебе поменяться. Дает тебе в обмен на твое говнище новейшую, эксклюзивнейшую модель психофона, которая еще даже в продаже-то не появилась. Не советую, кстати, отказываться.
Американец раскрыл коробочку, и глазам Никиты предстало самое восхитительное чудо. Чудо, на покупку которого не хватит даже годового заработка Никиты. Черный, блестящий психофон с голографическим экраном, изящным черно-серебристым корпусом.
- Завидую тебе, парень, - вполголоса говорил Виктор Раулевич. - Последнее слово прогресса. Прямая связь с сознанием и подсознанием. Ты никогда не сможешь его потерять. Всегда будешь знать, где он находится. Сможешь входить в сеть прямо из мозга. Да много еще бонусов. Так что очень тебе завидую. Ну, так меняешься?
- Конечно! - ответил Никита.
Американец проворно вынул из «Абибаса» Никитину симку, вставил ее в роскошный корпус психофона.
- Да, и еще, - сказал Виктор Раулевич. - Для того, чтобы полностью активировать психофон, необходимо внедрить в твой мозг наночастицы. Ну, как?
- Только за, - ответил Никита.
- Прекрасно. Их можно а) выкурить; б) вынюхать. Ты что предпочитаешь?
- Ну… Выкурить, наверное.
Виктор Раулевич что-то сказал американцу и тот, радостно кивая, протянул Никите тонкую сигаретку, поднес зажигалку.
На вкус нано-сигарета была сладковатой. От нее чуть першило в горле. После третьей затяжки Никита закашлялся.
- Это нормально, - сказал Виктор Раулевич. - Это значит, что частицы сейчас проникли в твою кровь. Уже скоро они окажутся в мозге.
И вдруг что-то в голове Никиты неуловимо поменялось. Это чувство оказалось почти невозможно передать словами. Но ему показалось, что в одну секунду весь мир словно обрел структурированность, оказался расчерчен на четкие клеточки и словно бы разложен по полочкам. Все вокруг пребывало на своем месте, в полнейшей гармонии с окружающим.
- Ух ты! - сказал Никита.
- А ты думал! - Виктор Раулевич поощрительно похлопал Никиту по плечу.
- А… всегда так со мной будет?
- Конечно!
«Да уж, дают американцы! - подумал Никита. - Никогда не знал, что мобильный телефон можно курить…»