Арлекин : Особняк

Особняком живущие люди всегда стараются держаться друг друга. Осознание своей уязвимости как меньшинства заставляет нас вести непрерывную борьбу за свой покой.
Часть проблем решается сама собой местоположением нашего дома. Это семиэтажное здание стоит прямо за городской чертой, в двухстах метрах от конечной остановки троллейбусов. Там же, у диспетчерского пункта, находится завод «Цветотрон» и прочие, связанные с ним, промышленные объекты. С другой стороны к нам подбирается дачный кооператив «Ветеран». Таким образом получается, что рядом с нами почти никто не живёт. Наш дом можно считать кондоминиумом – он построен исключительно на средства тех четырнадцати семей, которые теперь занимают в нём по половине этажа. Насколько нам известно, этот дом среди горожан считается, так сказать, крутым. В целом, они правы – мы состоятельные семейства.
На первом этаже живут Шкиперы и Козинцевы. Иван Казимирович Шкипер – главный нейрохирург города. Дочь его Татьяна – ведущий педагог Школы Пантомимного Искусства. Ангелина Петровна Козинцева занимает один из руководящих постов в муниципалитете.
На втором – Андрей Чайковский, одинокий хозяин частного сыскного агентства, по слухам, любовник своей соседки Клары Семёновны Ноликовой, владелицы сети гастрономов «Фантастика!», которая делит свою квартиру с бывшим мужем Алексеем, почти лауреатом «премии Букера» позапрошлого года.
На третьем этаже находятся квартиры Талаева и Остаповича. Они совладельцы фабрики аккордеонов и заядлые охотники на копчёную форель.
На четвёртом и пятом этажах разместилась династия О’Муров. Ирландский предприниматель Гэвой О’Мур, более пятидесяти лет назад поднимавший в нашем городе сеть пабов – ныне парализованный весельчак восьмидесяти трёх лет – перевёз к нам весь свой клан. Отпрыски и родственники его успели везде: дочь работает в архивах при Музее Спасённых Ценностей переводчицей с языков Океании, кузен – священник, пятеро внуков – крупные уголовники, почти олигархи. Сам Гэвой занимается в основном тем, что поддерживает пульс жизни в своём, видимо, последнем и крайне сомнительном детище – Бюро Невостребованной Информации. Один из его зятев татарских кровей предложил ему приставить к названию бюро слово «Единственное», и теперь полгорода потешается над провокационной аббревиатурой, горящей красным неоном над окном спальни Гэвоя.
Шестой этаж – территория эколога Льва Эдуардовича Липшица и его семилетнего поразительно красивого ребёнка неопределённого пола. А также Жорж Сименон, странной француженки, от которой известный российский политик откупился аэропортом, обеспечив эксцентричной девушке и десяти будущим поколениям её потомков безбедное существование. Лев Эдуардович и мадмуазель Сименон враждуют. Причина давней ссоры уже перестала быть актуальной, но огонь их взаимной антистрасти поддерживается соседями сверху.
На седьмом этаже живут Лихачёвы и Прянишников. Арсений Лихачёв и жена его Наина Лихачёва – дрессировщики беговых муравьедов. Прянишников – видный кинорежиссёр и повеса. Именно он создал киножурнал «Плебей», в котором бесстыдная клевета на Жорж Сименон, Льва Липшица и прочих жителей нашего дома смешана с таким бронебойно-наивным реализмом, что многие до сих пор свято верят в, так называемую, «истину Прянишникова».
Это главы семейств. Кроме того, среди нас есть их мужья и жёны, братья и сёстры, дети: юристы, финансисты, учёные, военные пекари, преподаватели, врачи, специалисты различных областей. Даже сантехники. Наше тесное сообщество ни в чём не нуждается. У нас всё есть. Всё, кроме молодой и свежей крови. Мы довольно долго живём изолированно от остальных и планируем жить так же в дальнейшем. Наши генеалогические древа уже начали переплетаться кронами. Настанет время, когда они сольются. Среди нас есть и генетики. Мы понимаем, что выродимся без свежатинки. Поэтому вот уже несколько лет сдаём комнаты пришлым. Незаметно для них самих, мы входим к ним в доверие, потом заимствуем их фенотипы, примешиваем их кислоты к своим.
Обычно, никто из временных жильцов не возражает. До поры, до времени мы предоставляем им определённую свободу, позволяем бродить по коридорам нашего дома, приглашаем их в гости. Ебём их. Сосём их прозрачную кровь. Когда жизненные силы квартиросъёмщиков иссякают, и в них отпадает необходимость, Липшиц вызывает экологических работников-дезгуматоров, и комнаты освобождаются для новой партии генетического материала. Беговые муравьеды всегда сыты.
Мы любим друг друга. Мы стараемся не омрачать наше сожительство. Мы хотим жить счастливо. И, прекрасно понимая, что обманываем себя, отчаянно игнорируем слухи о том, что к нам уже вылетел специальный отряд котов-парашютистов.
Специальный Отряд Котов-парашютистов – это команда высококлассных животных-убийц. Котами они зовутся чисто номинально, поскольку видовое разнообразие этого элитного отряда вот уже несколько лет и не без причины является непреходящим предметом зависти ныне отмороженного зоопарка города Когалым. Среди Котов можно встретить птиц, млекопитающих, земноводных, насекомых, четверых моллюсков и одну хламидомонаду. Также доподлинно известно, что к ним относятся некоторые виды грибов с особенно ветвистым мицелием, но какую они играют роль в деятельности асассинов точно не установлено.
Котов объединяет ряд кошачьих признаков. Все они имеют окрас табби, метят территорию фекалиями, ебливы и срут в чужую собственность, как то: обувь, произведения искусства, душа, в отдельных случаях – суждения. Руководит Котами яркий птицебык, существование которого пока находится под вопросом. На его счёт мнения расходятся: одни полагают, что он клонирован из генетического материала, полученного в результате ионизации выделений амёбы подвида proteus; другие уверены в фиктивности птицебыка как самостоятельно отдающей распоряжения личности.
Не имея лицензии на убийство, Коты несколько лет назад заручились поддержкой общественности, которая в обход законодательных органов наделила их моральным правом ёбнуть всех. В основном, Коты берутся за сомнительные, абсурдные заказы, от которых отказались прочие, близкие по роду деятельности, организации.
Коты нападают сверху. Появлению убийц обычно предшествует оглушительный рёв кукурузника АН-2 1948 года выпуска. Гротескное падение зверей с высоты нескольких сотен метров неизменно наводит ужас на жителей города, а особенно – на их жертву, которая по неизвестным причинам моментально осознаёт, что Коты падают на неё, и в панике начинает лаять собакой.
В настоящее время кукурузник Котов-парашютистов направляется в сторону Особняка, населённого маргинальным отребьем, с которым у птицебыка есть какие-то личные щёки. Существует слух, что яркая птица была когда-то изгнана из Особняка, где проживала на шестом этаже, но, так как реальность этой фигуры всё ещё не установлена, слух этот пока бродит по коллективному бессознательному на правах ароматной отрыжки беговых муравьедов.
– Так нам что, вообще нихрена не заплатят? – спрашивает, перекрикивая ржавый рёв пропеллера, один из Котов по прозвищу Дрессировщик Собак.
– Ты, Собак, так и не понял? – ответствует говорливая одноклеточная водоросль Облиза. – Сегодня мы работаем не за деньги, а за идею. Впрочем, ничего удивительного – ты всегда был идеологическим тупицей.
– И вообще, – продолжает Собак, – в Особняке живут нормальные ребята. Я с некоторыми из них даже... – Его фразу обрывает резкий толчок.
– Никогда не понимал, зачем нам нужны унитазы на верхней полке, – бормочет коршун Гнидо, вынимая из крепкого, окровавленного черепа Собака керамические осколки. – Они всегда так резко падают...
– Это фильтр базара, – вставляет свои копейки Облиза. – Шеф придумал.
– Ёбаный попугай, – стонет Собак, разъярённо вычёсывая мошоночных блох.
– Особняк в ста метрах, – кричит из кабины пилота обкуренная Гагара. – Приготовиться!
Обмазав оголённые задницы скипидаром и набрав в лёгкие побольше воздуха, Коты-парашютисты вываливаются в небо сквозь прогнившую дыру в обшивке самолёта.
Дети на игровой площадке верещат от ужаса: каждому из них почудилось, что Коты-парашютисты пришли за ними. Астматичная Ирочка Талаева глотает воздух и судорожно ищет свой ингалятор. Младший О’Мур падает плашмя на песочницу и накрывает рыжую голову ручонками. По тщательно утрамбованному песку автобана для его игрушечных машинок струится бледно-жёлтый ручеёк. Вундеркинд Эрих Рамонович протирает запотевшие очки, непрерывно пища. Одно только чадо Льва Липшица совершенно спокойно. Гордо подняв голову и расправив плечи, этот семилетний ребёнок спокойно созерцает приближение асассинов.
Один за другим члены отряда шлёпаются наскипидаренными задницами оземь и душераздирающе мяучут. Над песочницей быстро распространяется характерный запах. Скипидар – это разные эфирные масла, получаемые из хвойных деревьев. Такой скипидар не имеет ничего общего с тем веществом, которое Коты-парашютисты перед прыжком с АН-2 наносят на свои обветренные жопы. Смертоносный состав, страшной вонью которого Специальный Отряд Котов-парашютистов упреждает своё появление, делается на основе амбры (анальных выделений кашалота) и мускуса (мочи бобра).
– АГАГАГААААА!!!!!!!!! – кудахчет Гагара, выпуская ноздреватый дым.
– ПОПАААААЛИИИИИИСЬ!!!!!!!!!! – бурлычет Облиза выпуская к детям слизистые ложноножки.
– ВАМПИЗДЕЕЕЕЕЕЦ!!! – Дрессировщик Собак поигрывает остро заточенным полиуретановым шариком на цепочке.
– ЙОБНЕЕЕЕЕЕМ!!!!!!!! – Гнидо щёлкает клювом.
Дети бросаются врассыпную. Только дитя Льва Липшица остаётся на месте.
– Подождите, – говорит ребёнок. – Вам совсем необязательно быть нашими врагами.
– А ты вообще кто? – рычит Собак.
– Можете звать меня Малыш-Крепыш. Я считаю, наше противостояние мнимо. На самом деле, мы – одна большая семья. Вы, непарные твари, и мы, недолюди.
– Ну, не знаю, – с сомнением клокочет Облиза, скукоживаясь в бульонный песочный кубик. – Птицебык не одобрит...
Малыш-Крепыш раскрывает объятия и идёт навстречу наёмникам.
– Я несу вам благовест! – говорит ребёнок, и даже адский смрад расцветает пышными меандрами корицы и ладана.
– Ты Малыш-Глупыш, – Гагара издевательски свистит и показывает ребёнку нос.
– Скажи-ка, дядя, – парирует Малыш-Крепыш, – ведь недаром твой зад обмазан скипидаром и так свербит, зудя? И ты, так слепо критикуя, не видишь дальше свого хуя, и потому не премину я в пизду послать тебя!
С последним словом божественного, экологичного чада всё пространство вокруг Котов-парашютистов заполняют хрустальные пузырики света. Пение ангелов двоичным кодом пронизывает их тела и растворяется в их спинномозговой жидкости.
– Я ЛЮБЛЮ ВАС! – говорит дитя.
Кожа между его лопаток взрывается, и ребёнок расправляет белоснежные перепончатые крылья, и возносится над асассинами, и оттуда, сверху, озаряет их своим сверхчеловеческим андрогинатом, и шлёт им с небес песочные поцелуи невинного серафима.
– Я ЛЮБЛЮ ВАС!!! – гремят небеса.
– И я люблю тебя! – исступлённо кричит Собак, и вкруг Особняка прорастают виноградные лозы.
– И я люблю тебя! – исступлённо кричит Облиза, и виноград увивает стены Особняка.
– И я люблю тебя! – исступлённо кричит Гнидо, и над особняком проявляется полупрозрачный золотой купол.
– И я люблю тебя! – исступлённо кричит Гагара, и все коты тоже распускают перепончатые крылья и возносятся к небесному покою вслед за Малышом-Крепышом.
А Особняк, оплот духовности, продолжает стоять на своём прежнем месте.
Тогда и поныне и впредь во веки вечные.