[kvaziMODA] : Собака Баскервищев

А. Канай-Вдоль
Синдром одиночества
***
Эту историю мне рассказал мой отец, а ему рассказал его отец, а его отцу рассказала какая-то портовая блядь, которую отец отца моего отца заснял по привычке в один из весенних, а может и не весенних, хуй его знает, дней. Надо сказать, отец отца моего отца (далее ООО)любил слушать бляцкие истории, причем брал всегда портовых шлюх, так как по его мнению, они были самыми болтливыми и образованными. Иногда даже и не трахался с ними, а просто слушал, что они такое ему спесднут. А те, как правила, спесдывали ему истории, услышанные у матросов и разного портового сброда. Ну, отвлекся... Значит история эта случилась, по уверению ООО, с одним поэто-писателем, в хуй-знает-какие-стародавние времена. Че-то типа века 20-го. Звали этого поэто писателя (далее ПоПи) Баскревищевым. Национальности он был невнятной, но не об ней речь. Известен был Баскервищев своим неординарным талантом и ебанутым характером. Рассказывают, как написал он одно из своих стихотворений. Пробухал все ночь с такими же как он ПоПи-лями, наутро возвернулся домой, там жона, орет, как-будто дяда Висса, сосед ихний, трубы маточные ей аргоно-дуговой сваркой паял... "Ты где, так-твою-растак, бесписды-мудопроебина, был?..." Ну и все в таком духе... Ну, настроение у Баскервищева было романтическое, он был полон вдохновения, поэтому перебал он жоне своей от души и пошел срать в фамильную их усадьбу, а по-нашему в сортир. Ну значит, уселса поудобней, и когда от запаха дерьма глаза у него стали слезиться, а он соответственно щуриться - вдруг нарисовались перед ним строчки:

Взгляни на звезды: много звезд

В безмолвии ночном

Горит, блестит кругом луны

На небе голубом.

Взгляни на звезды: между них

Милее всех одна!

За что же? Ранее встает,

Ярчей горит она?

Нет! утешает свет её

Расставшихся друзей:

Их взоры, в синей вышине,

Встречаются на ней.

Она на небе чуть видна,

Но с думою глядит,

Но взору шлёт ответный взор

И нежностью горит.

С неё в лазоревую ночь

Не сводим мы очес,

И провожаем мы её

На небо и с небес.

Себе звезду избрал ли ты?

В безмолвии ночном

Их много блещет и горит

На небе голубом.

Не первой вставшей сердце вверь

И, суетный в любви,

Не лучезарнейшую всех

Своею назови.

Ту назови своей звездой,

Что с думою глядит,

И взору шлёт ответный взор,

И нежностью горит.

После этого стали звать Баскервищева собакой. Каждый раз, завидя его издалека, говорили, бывало: "Ай да Баскервищев, ай да сукин сын". Ну а так как в те времена шла активная и непримеримая борьба с нецензурными словами, то сукина сына заменила сначала на более лаконичное "Пёс", а потом, когда выяснилось, что "Пса" уже застолбили, стали говорить "Собака". Так вот, история наша - из детства Собаки Баскервищева. Вот как рассказывал эту историю сам ПоПи.
***
Как щас помню-с тот день. Погода была-с еще заиби-с. Я тогда 6-й или 8-й год как раз отбывал в городской школе общего режима. Ну и вот после очередного дня отсидки возвращался я домой. Погода была-с еще заиби-с. Солнышко..., небо сине-синее, ни облачка. Я почему помню? Потому что с него, с неба этого все и началос. Путь мой от школы до дому лежал через маленький дворик, такие исчо колодцами называют. Там небо видно, как оторванный мной от платья Серенады Василисовны кусок... Я его тогда еще в лужу пустил... Все смеялис... Я тогда еще впервые жопу женскую увидел... Ну не важно. Дык вот шел я в аккурат по этому дворику. А он тихий такой. Всегда там мало народу. Пара бабок сидит на лавке, да дите мож какое в писочнице по маленькому делает. В сральнице же никогда никого не было. С бабками загадочная хуйня была. Я их классифицировал, как нас на ботанике учили: на однолетние и многолетние. Я как на бабку глядел, сразу мог сказать, одно- или многолетняя бабка. Ни разу не ошибся. Как почувствую - однолетняя, так через пару недель хоронят. Во блин загадка... Ну да не о том речь. Погода была-с еще заиби-с. Дык иду я по этому дворику. На главную улицу через него должен был выйти. А улица эта шумная, народу, машин тьма. А дворик этот всегда тихий, как шлюз какой из тишины и спокойствия в бурную реку суеты и шума. Но в этот раз он был какой-то совсем тихий, АБСОЛЮТНО. Это я уж сейчас вспоминаю, а тогда я и внимания не обратил. Посмотрел на лоскут неба, вспомнил жопу Серенады Василисовны и огромное темное и загадочное дупло в ней. Посмотрел на лавку -сегодня никого. Ну и выхожу уже на улицу. И тут, как только из-за угла дома вышел, от удивления чуть не абасрался. На улице, на тротуарах - НИКОГО! И тишина гробовая! Сначала, говорю, удивился, потом испугался. Ни птичка не чирикнет, ни машина не бибикнет, ваще глушняк. Помню, у меня от такой тишины даже в ушах засвистело. А погода была-с еще заиби-с. Ни облачка. Ну и рванул я домой. Бежал, чуть не абассался. Бэтманом взлетел на родной восьмой этаж (лифт у нас тогда, помню, не работал... года два). Ключи в замок, дверь нараспашку, вламываюсь в комнату - ПУСТО! Я закричал, и снова побежал на улицу. Выбежал из подъезда, по-прежнему никого... Пощемился не помню куда, обо что-то споткнулся, ебнулся мордой в песок и остался так лежать, размазывая сопли по земле... Дождь, помню, тогда полил. Капли мне по башке стучали, стучали, стучали, стучали... Очнулся я в больнице. Сначала услышал звуки, глаза не открывал. Слышал, как доктор разговаривал с родителями. "Доктор, что с ним такое?"-это мама спрашивает. "Сколько будет стоить лечение? Может его лучше в психбольницу поместить?"- это отец. "У вашего сына синдром одиночества, причем в самой острой форме. Ему необходим специальный курс лечения..." "Какой-такой, на хуй, синдром-миндром?"-снова бататятя... "Это такая болезнь, которая проявлется в различных формах. Самая острая, и именно она наблюдается у вашего сына,- это когда человеку кажется что он остался один в целом мире в буквальном смысле слова. Он не видит людей, не слышит окружающих звуков. В таком состоянии человек опасен для себя и для окружающих, не говоря уже о том, что это не нормальное состояние сознания, в котором нормально существовать, как вы, наверное, понимаете, человек не может..." "Так я и говорю, сдадим его в дурку... К тому же если он все равно ничего не видит и никого не слышит, ему там будет хорошо..." "Не говори глупостей..."-мама всегда так говорила отцу, когда он, например, предалагал меня сдать в интернат, или выпороть строгим ошейником шипами наружу. Звуки стали удаляться, они уходили. Я испугался, что снова ничего не слышу, но тут вошел доктор, сел рядом. У него был приятный голос и охуенная бородища. "Ну и что же мы будет с тобой делать?"-спросил он меня. Я молчал, мне было абсолютно по хую... Именно в том момент я решил стать писателем.

***

(В тексте использовано стихотворение Е.А. Боратынского)