Gloomy shoot : Неотложная урология

В тот незабываемый тающий мартовский день, мы с Холерой торопились на занятия по медицинской подготовке. Учились мы в педе, на учителей истории, но такие полезные предметы, как военная и медицинская теория игнорировать не рекомендовалось. Практические навыки приобретались в военном госпитале, где молодые военные милостиво подставляли зады для уколов и спины для банок. Хотя нет, не всегда! Услышав однажды мою неискушенную версию, что перед установкой банок спину надо протереть спиртом, один бойкий солдат сразу перестал быть веселым и румяным, пробурчал что-то вроде: «ненах» и уполз под клетчатое одеяло.

Так вот, медицина нас несомненно интересовала, особенно энцикопедиатрические словари: например «Курс молодого фельдшера», или «Неотложная проктология», или «Увлекательная история эпидемий», где можно было обнаружить совершенно потрясающие клички, потому что так заведено в среде металлистов придумывать всяческие брутальные названия-типа Импетиго, Чума, Гангрена, Вирус и прочий вомиториум, ну и естественно Холера и Инфекция..

Потому и несмотря на зеркальные снежные кочки, мы неслись в госпиталь с запасом времени-чтоб покурить, переодеться, продаблиться и вобщемто просветиться, т.е. узнать про новые болезни, ну и заодно про способы борьбы с ними.

Традиционно-набитый пассажирами автобус ехал медленно, так как с утра везде самой популярной темой были жалобы на непогоду и похерившую на всех весну, и гололед умерил резвость даже самых наглых водителей. Не доехав до центра, где собственно и располагался госпиталь, всего лишь 4 остановки, на некрасовской горе наш автобус вдруг встал, и судя по виду из окна, не он один принял такое решение. Машины-большие и маленькие-замерли на спуске… Ждать мы не могли, опоздание грозило порицанием. А так как гора была отполирована и подморожена, то первый шаг сделанный со ступенек экаруса был фатальным… Нас понесло, как собак на киселе в известной мультяхе, ну пять-шесть ускоренных, суетливых переборов ослабевшими от неожиданности и от смеха ногами, и мы рухнули на лед… Самое умное, что мы попытались сделать, это подложить сумки под несущиеся по перламутровому снегу зады, наподобие горочных картонок-надеясь на комфортный и благополучный спуск. Но так как мы не прекращали орать, ржать и ехать, то произошло непредвиденное… Я обосцалась… От смеха… От смеха ведь и умереть можно, а тут всего навсего обосцалась! И ладно бы чуть-чуть, как птичка… Так ведь нет, как неукротима бывает знойная вулканическая лавина, так и катастрофично-беудержно выливалась из меня горячая волна мочи. Вобщем как то сразу перестав скатываться и смеяться, я сообщила Холере, что к счастью совсем рядом живет моя бабушка, и нам к ней надо очень и очень срочно. Надо только обратно по этой горе подняться и высушить горячим утюгом трусы и колготки. А иначе как же мне в мокром колыхаться по госпиталю? Падежно матерясь, мы стали взбираться уже по мягким сугробам вверх. Так скорбно причитая мы достигли улицы с частными домами, где и проживала баба Люба. Не удивившись нашему визиту и не докучая расспросами она выдала Холере чай с пирогом, а мне раритетный увесистый утюг и удалилась в кухонные просторы.

Уже находясь в теплом доме стало ясно, что мокрость-это не единственная проблема… А уж когда я принялась старательно выглаживать трусы, удовлетворенно наблюдая подымающийся от них дымок, то до меня и до Холеры донесся едкий запах уличного туалета. Причем сначала я делал вид, что все нормально, надеясь, что сие амбрэ улавливаю только я. И Холера делал вид, что все заебись, мужественно поедая угощение. Но уже когда я взялась за колготки, встретила тревожный взгляд подруги, которая не только уже ничего не жевала, но возможно и не дышала, то самокритично произнесла: «Как-то дюже прет и совсем невкусно!»… Решения обновляющихся проблем, нам в этот день давались на удивление легко и изящно-так как надежду вовремя попасть на пару нас не покидала. Вобщем я пошла к бабке подзанять у неё свежие трусы и, естественно, колготки. Конечно, она дала! Но облачаться в поколенные панталоны в-вишенках-бля и ребристые коричневые изделия советской трикотажной промышленности было ужасающе волнительно, учитывая, что одетая в тот день юбка в складочку, была довольно короткой… Холера заверила, что я шикарна-вне стандартов и конкуренции, типа: «Натянешь белый халат, все равно он у тебя как у попадьи, чуть ли не со шлейфом, чего там стрематься». Ну и ладно, и пошли мы дальше, сухие и винтажные. Влажные колготки и хрустящие трусы, герметично затянутые бантиком целофанового мешка, погрузили в недра бездонной сумки. Пробка на горе рассеялась, после проехавшего песко-сеятеля, движение возобновилось, хотя такое же осторожное

Добрались до центров, до улицы Ленина… А там! Идут навстречу знакомые волосатые и сообщают, что: «сегодня фэст «Весенний забой»! Но правильно говорить-через букву «п»! Такая же поправка и на афише! И как же, этого можно не знать, и что у тебя на ногах пожалуйста-ты похожа на гриб»! и правда-над шнурованными ботинками складчато колыхались коричневые колготки, напоминая цветом и волнистостью старый опенок. Этот факт перечеркивал и все помыслы пойти на столь грандиозный сэйшн. Тем более нам надо на учебу… Или ну нах эту медицину, все равно она у нас для галочки… И вроде все равно опоздали… Может поехать домой и переодеться… А кто первый играет? «Тангулус»? И где? В Доме Культуры слепых? Так надо прямо сейчас двигать! Некогда переодеваться… Все равно еще никого не будет ни в косухах, ни в рваных джинсах-не сезон. Вон значок Десайда наличествует и классман! Тем более надо еще затариться дринчем… Так тоже было заведено у металлистов-перед концертом изрядно выпить. И переполненные новыми планами мы двинули на мероприятие. И про медицину в тот вечер не вспоминали бы, если б не знакомство с металлистом Халфордом (естественно не из Джудас Прист), который пребывая в волнительном состоянии, хлебнул скипидара в подсобке у оформителей ДК перед своим выступлением и вырубился, накрывшись оргстеклом. Кто больший идиот: сам украдкой бухающий в одну ноздрю Халфорд или художники, залившие скипидар в бутылку из под шампанского, выяснять было некогда, а просто требовалось оживить и вывести солиста на сцену. Решили что самое действенное это промывание желудка. Но для начала надо было элементарно пробудить скипидаромана от его радужного сна. Кто то предложил поднести к носу храпящего бутылку с водкой, кто-то начал уже стягивать свои носки..«Нашатырем надо реанимировать»-подала голос Холера, теребя меня за сумку. Я похолодела, что надо будет обнародовать то, на что намекала подруга. Но Холерины руки уже по локоть в котомке хищно пребирали содержимое, громыхая бутылками, сминая тетрадки и вот послышалось серебристое шуршание мешка. Я попыталсь протестовать, но так как голос почему то стал тонким и не своим, меня никто не услышал. И колготки округло сжатые в спонж уже зависли над юным лицом Халфорда… Храп прервался, ручки откачиваемого с растопыренными пальчонками негодующе замелькали в воздухе, послышались довольно внятные возгласы, что то типа «суки», «козлы», «воды»… От произведенного Холерой ритуала воскрешения труповидного фронтмэна просто напросто все пребывали в восторге, и эта сволочь охотно делилась происхождением чудо-зелья, что усиливало восторг вокруг наших персон.

Вобщем выступление состоялось, и «Тагулуса», и «Морбид дэдов», и «Круцефотора» и еще кучи клевых и угарных команд. И самое главное: фигня что на человеке одето, суть в его полезности и правильном местонахождении. Кстати, через год металлист по имени Халфорд стал моим мужем.