Samit : Всей Содранной Кожей - начало.

….самая большая опасность – это не глобализация, не экономический кризис, не массовые эпидемии, и даже не война. Самое опасное – это превращение народа в толпу мамедов, джонов или иванов, что родства не помнят и знать не хотят. Потому что родства не помнящему, быть таки биту, драну и сзади пользовану…


Правила Коммунального Общежития для стран с Населением Менее Пятнадцати Миллионов… Отличия от Правил для Стран с Населением Более Пятнадцати Миллионов совершенно не носят принципиального характера…






ВСТУПЛЕНИЕ, КОТОРОЕ МОЖЕТ ЛЕГКО СОЙТИ И ЗА ОБРАЩЕНИЕ К УВАЖАЕМОМУ ЧИТАТЕЛЮ.
ДА И ЗАЧЕМ МНЕ ОТСТУПАТЬ ОТ ТРАДИЦИЙ? НЕ МНОЮ ЗАЛОЖЕНО, НЕ МНОЙ И ЗАКОНЧЕНО БУДЕТ… А НАЧНУ Я ТОЧЬ В ТОЧЬ КАК ПРЕДКИ, ЗАДОЛГО ДО МЕНЯ НА ЗЕМЛЕ МОЕЙ ЖИВШИЕ, ЛЮБОЕ СВОЁ ДЕЛО НАЧИНАЛИ… А ИМЕННО — ОБРАЩЕНИЕМ КО ВСЕВЫШНЕМУ.
ИТАК…

Бисмиллях ир-Ряхман ир-Рахим…

Во имя Аллаха Всемилостивого и Милосердного

Это перевод, если кто не понял…



… и слышно страшное в судьбах наших поэтов.

Н.В.Гоголь.


… садись поудобнее, разлюбезный читатель, устраивайся, не стесняясь, я поделюсь с тобой соображениями, мыслями, последними и не очень новостями, ощущениями, чаяниями, надеждами да предчувствиями. Чай у меня, дорогой друг, горячий, скорость ветра пять метров в секунду, совершенно не ветер по бакинским меркам получается, так, бриз легчайший, не более того, время на часах близится к рассвету, а за окном целый 1417-й год… в Баварии как раз закончилась эпоха правления королевы Изабеллы, в Бухаре открылось медресе Улугбека, начался исход цыган из Византийской Империи (точнее, из того, что от неё, от империи, то есть, осталось), в Европе правят целых три Римских Папы, Русь выкашивает эпидемия чумы, занесенная купцами из прикаспийских степей, а Василий Первый в договоре, подписанном с Ливонским Орденом, назван «императором Русским»… но это всё в Бавариях, Бухарах и Россиях, тем временем же в Халебе… в далеком Халебе, что ныне на территории Сирии находясь, Алеппо называется, казнен Имадеддин Насими… казнен жестоко, с громогласным зачитыванием приговора, объяснением причин, и вообще, при большом скоплении народа… вот сразу же после зачтения, подведя солидную юридическую базу, помолились и приступили… к снятию кожи… заживо, без какой-либо анестезии, асфиксии или предварительного главы усечения… голова была отделена от туловища чуть позже… чуть позже, самую малость подождали, а как только ободрали начисто, так и отсекли, да послали куда надо, во устрашение… во устрашение, во имя торжества закона и чтобы последователям неповадно было, знайте, мол, и не дерзайте более казненного… не только, наверное, для устрашения, и не только, наверное, последователей… всё, по-моему, было гораздо прозаичнее, а еретические высказывания, стихи горячительные, да голова с мыслями, что ногам покоя не давали, были всего лишь поводом… Короче, убедительная просьба к господам профессиональным историкам, равно как и к лицам, мнящим себя таковыми: не надо брызгать слюной, не надо выискивать несоответствия общепринятым историческим теориям, трудам и летописям, и совершенно не надо шарить в гуглях и рамблерах на предмет «доискаться до правды и вывести брехунишку на чистую воду», каюсь, повесть полна неточностей, выдумок, анахронизмов и передергиваний, потому что всё это всего лишь версия… которая тоже имеет право на существование, хотите вы этого или нет, и, клянусь Аллахом, она ничем не хуже прилизанно-официальной или кинематографической… хотя, безусловно, образ Насими, созданный на экране великолепным Расимом Балаевым*, во-первых, не мог не оказать влияния на мою работу, а во-вторых… а во-вторых, Расим-муаллим просто гениален… знаешь, читатель, я ведь тоже, на самом деле очень старался… не проводя никаких параллелей, честно, никаких параллелей… клянусь могилой собственного деда… а если где и приврал или передернул, то… то вы уж простите порой не совсем трезвому человеку его совершенно трезвую слабость… да и вообще, очень может быть, что эта вовсе не про того Насими, не про канонического, а про его однофамильца, такое иногда тоже случается…


Искренне Ваш


Самит Алиев



Да, и напоследок, перед тем, как окончательно (хе-хе) начать, хочу обратиться к читателю, который по тем или иным причинам ничего не понимает ни на одном из тюркских наречий (за исключением матюгов, привнесенных в российский быт трудолюбивыми торговцами земными плодами)… прочитайте эти строчки вслух, несколько раз… а их перевод я дам вам чуть позже…



Мяня сыхар (пауза)
Ики джяхан (пауза)
Мян бу джахана (пауза чуть покороче)
Сыгмарам….



…… и еще, в порядке ликбеза, что называется: слушайте-внимайте, народы разные, и не говорите потом, что нигде не читали и ни от кого никогда не слышали: у моего народа был поэт уровня Насими в те незапамятные времена, когда многие прочие письменности вообще не имели, а о существовании книжек, или там, свитков с написанным, вообще не подозревали ни разу… никакого национализма, уважаемый… просто… понимаешь, друг, мои ни разу твоих не хуже…










ГЛАВА ПЕРВАЯ, ГЛАВА МАЛЕНЬКАЯ.

РЕКОМЕНДОВАННОЕ МУЗЫКАЛЬНОЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ — «ПИННОКИО», ГРУППА «КРЕМАТОРИЙ» (длительность 4 минуты 20 секунд).
ЕСЛИ ПРОСЛУШИВАНИЕ ФАЙЛА ЗАЙМЕТ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ, НЕЖЕЛИ ПРОЧТЕНИЕ ГЛАВЫ, НЕ ПОЛЕНИСЬ, ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ, И НАЧНИ ЕЁ, ГЛАВУ, ТО ЕСТЬ, СНОВА, ДО ПОЛНОГО, ТАК СКАЗАТЬ, СОВПАДЕНИЯ….
(СОВЕТ, КАСАЮЩИЙСЯ ВСЕХ ГЛАВ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ)






… в ходе строительства не имеющей аналогов в мире подземной автостоянки, полностью соответствующей самым высоким мировым стандартам, памятник выдающемуся поэту Средневековья Имадеддину Насими был демонтирован и увезен в неизвестном направлении. Хочется надеяться, что по завершении строительства, его вернут на прежнее место, куда он когда-то был поставлен проклятой Советской Властью…

Новейшая история Азербайджана.

Продолжение следует…

(а вот и оно, продолжение, то есть, воспоследовало: вопреки моим ожиданиям, и отвратительным предчувствиям, как-то: переплавка, продажа на сторону, забвение на каком-нибудь складе, потеря документов, идеологическая диверсия, распилили, сломали, пропили, украли, нету, не было, больше не будет, больше не нужен, усушка, утруска реорганизация или историческое постановление очередного съезда насчет его, Насими, вредности, чуждости и несоответствия – памятник был водружен на прежнее место. Да прости Ты, Господи, злоязычие моё и пессимизм, годами взращенный, напраслину на людей возвел, всякое худое подумал, доброго не допустил, в пакости заподозрил…



(высовывая всклокоченную и раскалывающуюся после вчерашнего голову из-под подушки, оглядывая царящий в комнате беспорядок, на лице – целая гамма чувств, от желания снова заснуть, до полного понимания необходимости окончательно проснуться).

- И чего ты там с утра пораньше шумишь?
- (слегка обиженно) я мурлыкаю.
- (чуть извиняющимся тоном только что проснувшегося человека, ПОКА ЕЩЕ способного на компромисс) понял, умолкаю на время. А все же, что это?
- По-моему, «Бэла, не ломайся»
- А на какой фразе я проснулся?
- Не помню, я ж не следила.
- Тебе лень снова пропеть?
- По-моему, «Бэла, не ломайся» и было…
- Нет, я проснулся оттого, что там было что-то, связанное с котами....
- Ааа, это «Пижоны поправляют свой кис-кис».
- Свой чего поправляют????
- Кис-кис.
- Это как так «кис-кис поправляют»? (остатки сна как рукой сняло, а слипшиеся глаза округлились, раскрывшись до пределов, возможных дождливым утром, когда спешить никуда не хочется, да и некуда, по большому счету).
- Галстук-бабочка, такой, на резинке… не знал?
- Не-а… ни за что не подумал бы…знаешь, когда при мне говорят «поправляют свой кис-кис», галстук-бабочка есть самое последнее, что может прийти мне в голову…
- Ты всё равно хороший…
- Я знаю… еще бы… всё ещё начинающий и никак не перестающий быть перспективным. Холостой потому что, наверное…
- Дурак ты…
- Очень может быть… а в тридцать три распяли, как говорится, но несильно (а это, кстати, идея… для одной из следующих глав).
- Красиво… в тридцать три распяли, но не сильно… чьё это?
- (борюсь с искушением сказать, моё, мол, сам придумал, но выдаю чистую правду) дядя один… в восьмидесятом году умер…
- Меня тогда даже не было…
- Еще бы…если б ты тогда уже была, я б придушил тебя прямо тут, подушкой, за то, что Высоцкого не знаешь.
- Так это Высоцкий (слегка протяжно и чуть разочаровано. Самую малость разочарованно…вот так примерно: «Высооооцкий»)
- Прощаю на этот раз. Как-нибудь подарю тебе книжку, будешь, лежа на диване, просвещаться…
- Лежа не получится.
- А если я на память подарю?
- В день, когда я от тебя уйду?
- С полуслова понимаешь… так я и расставаться раздумаю…
- А если подушкой по морде?
- Нет, не надо подушкой и не надо по морде, я только проснулся, и рефлексы у меня слегка заторможены…
- И не только рефлексы, видимо.
- Да? А только что я был хорошим.
- А теперь плохой… злой потому что…
- А если я обниму? Только целовать сейчас не буду, потому что у меня зубы нечищеные. Это только пока, попозже я обещаю даже умыться.
- А потом ты расскажешь мне что-нибудь?
- Например?
- Вчера ты начал рассказывать что-то про двух странников, а потом запутался, заврался, проговорился насчет того, где был позавчера, и тихо съехал на другую тему.
- Ну, прокололся, с кем не бывает. Но я же это… покаялся, и мы потом помирились. Правильно? (протягиваю руку с обгрызенными ногтями к… и вы снова меня правильно поняли)
— (наигранно отодвигаясь) нет, я тебя еще до конца не простила.
- Тогда я не расскажу тебе продолжения.
- А ты и сам не помнишь. Ни того, о чем это было, ни того, на чем остановился…
- Помню… я всё и всегда помню, просто не всегда правильные выводы делаю, и почти никогда уроков не извлекаю… Ладно, я в ванную, а потом… а потом будет тебе про странников…
- Знаешь, а я в детстве умела пúсать стоя.
- Фу, грязнуля… мерзкая и противная кошка… получается, что моча стекала тебе прям на пятки? Брррр, жуткое зрелище…
- Дурак ты… Женщины умеют раздвигать ноги широко-широко…
- Знаю, именно это мне в них и нравится...
- В некоторых же ты ценишь не только это...
- Это только в некоторых… ценю потому что… закрыли тему, короче…
- Ты гондон, придурок, красная скотина, и всё-таки, ты лучшее, что было со мной… не предавай меня…
- Бедная девочка… если это лучшее, что с тобой было… воображаю себе твое прошлое... галеры, рудники и каменоломни?
- Не понимаешь ты ничего…
- Верно… я иногда вообще ничего не понимаю…например, почему когда женщину берешь нá руки, и поднимаешь повыше, она так и норовит нá голову нагадить…
- Я тебе нá голову не гадила, вроде бы…
- Да я тебя как-то… над головой и не поднимал… ты уж извини…
- Ну, иди тогда к ней...
- Я бы пошел… я бы обязательно пошел… но есть объективные причины… да и время прошло…
- Ха… остаешься по причине гордой застенчивости?
- Ни за что бы не подумал, что ты помнишь «Золотого теленка»… не надо руками, а? Прости… знаешь.... может тебе лучше домой поехать? я тебя на такси посажу....
- Я хочу остаться...... не гони меня….
- Хорошо.... оставайся… и прости меня за всё…еще раз прости, если можешь… я ведь только беру и почти ничего не даю тебе взамен…




ГЛАВА ВТОРАЯ, ИСТОРИКО-ИНФОРМАТИВНАЯ, ТОЖЕ МАЛЕНЬКАЯ, УЖ НЕ ОБЕССУДЬТЕ.
РЕКОМЕНДОВАННОЕ МУЗЫКАЛЬНОЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ – КОМПОЗИЦИЯ «ТОРПАГЫМ» В ИСПОЛНЕНИИ ХАН АЛТАЯ , ТАК ЖЕ ИЗВЕСТНОГО ПОД ИМЕНЕМ ДЖЕРИМ ( длительность – 4 минуты 22 секунды).. «ТОРПАГЫМ» С ДЕСЯТКА ТЮРКСКИХ ЯЗЫКОВ ПЕРЕВОДИТСЯ КАК «МОЯ ЗЕМЛЯ»...



Пищит вода, гуляет Восток
Ухмыляется Запад
Контрабандист

ДДТ. «Беда»



...так и жил Восток, тем и дышал Восток, там веками и стоял Восток, покупая и продаваясь, продавая и подкупая, травясь Европой и травя оную, глотки взрезáл, свою при случае подставляя, кровью крестился, мечом обрезáлся, песок, под ногтями застрявший, зубами выковыривал, скалился юродиво и всех юродиво скалящихся уважал, сам веселился и всех окрест веселил, удивлял и дивился, душил и давился, образцом был и образом, когда молил, а когда и молился, где-то стирал, а где-то стирался, народы переселял и сам всё куда-то переселиться норовил.. странное место, страшное место, завораживающее, манящее, отталкивающее.. то степь, то сад, то горы, то песок, то земля плодородная, то испарения зловонные, то городишко препаршивый, Богом Всевышним напрочь забытый, а то и город огромный, людьми, Господом умудренными, на зависть всему миру и Ему же на славу строенный.. и ходили по нему веками люди странные, люди ухмыляющиеся, то печальные, то веселые, то смеялись громко, то плакали тихо, ходили люди, дома-пристанища не имеющие, на день всякий лишь о нем и заботящиеся, припасов не делающие, одежд не латающие, ходили люди в колпаках войлочных, с бородами нечесаными да волосами ниспадающими, из города в город, из деревни в деревню, из селения в селение, изо дня в день, да из ночи в ночь, раскачивались мерно, молились некаждодневно, то пренебрегут, то возле костра забудут, но зикры-восхваления повторяли ритмично, повторяли ритмично, в одну точку уставясь. Дадут хлеба в селении – спаси Господь подавшего, а не дадут – и то беда невелика, ведь у странников живот вольный, а целый день без пищи, до самой до темной ночи и за пост сойдет, и очень может быть, что для мира иного во благо запишется...

«…и осадив Халеб, он поклялся не проливать ни единой капли мусульманской крови, если жители сдадутся ему без боя. И слово своё сдержал, всех христиан и иудеев перерезал, а мусульман закопал в землю живьем, сатанинское отродье… жуткий у него взгляд, словно он не на тебя смотрит, а самое твоё естество глазами-углищами насквозь прожигает. Он рыжий и синеглазый, и ликом совсем не монгол, лицом он то ли из курдов, то ли из лазов будет, а может и тюрок, кто ж тут разберет, сколько в человеке кровей намешано… Аллах его ведает… потому Чингизиды его и не любят, хотя в нем намного больше от их Великого Предка*, нежели во всех них, вместе взятых. А титул у него – всего лишь «великий эмир» при хане…. он милостив до странствующих, и иногда щедро оделяет тех, кто отличился при нем в религиозных спорах серебром, Хромой почему-то не любит золота, совсем не думая о том, что вкусы святых странников могут отличаться от его собственных. Но да хранит Аллах голову того, кто его разгневает, мстителен Хромой: «обижали меня во время младости моей – исказню души и тела ваши в пору зрелости своей» – так шепотом врали да выдумки друг другу два дервиша пересказывали… сидели двое возле костра, да медленно черствые лепешки с курутом* пережевывали. «Говорят, что когда умер его любимый сын, Джихангир, Хромой три дня не показывался на людях, молился в одиночестве, плакал, грыз хорасанские* ковры и жилы на собственной руке, а по истечении трех дней, вышел из юрты, умыл лицо, и погладил рыжую бороду, после чего поклялся при всем войске, что уморит Смерть голодом, не дав ей унести ни одну душу, взвалив эту заботу на свои плечи. Он не пишет по-арабски, и почти не говорит на языке Благородного Свитка*, хотя знает его практически наизусть. За это его и ненавидят улемы*, как только Хромой стал эмиром, с полдесятка длиннобородых в чалмах отправились на плаху, за то что, побуждаемые корыстью и властолюбием, лгали людям, выдавая собственные измышления за слова Аллаха и Его пророка». Говорить приходилось шепотом, потому что под любым камнем, за любой скалой, и в любом караване мог оказаться джасус* эмира. Первый собеседник был чернявый, с быстрыми глазами цвета спелой вишни, второй дервиш – глазами посветлее, осанистый, с бородой слегка подкрашенной хной. Одинаковые хурджины*, сшитые из старых ковриков, покрытые придорожной пылью лица, и головы необнаженные, на одном – чалма старая, на другом – колпак войлочный, когда-то белый, а теперь.… а теперь.. да какая разница... был цвета молока с сахаром, да вышел весь, сахар съели, а молоко выпили... Много их, бродяг, шлялось тогда по всему Востоку взад и вперед, некоторые доходили до королевства венгров, а один, говорят, добрался до самого Бремена, где его обязательно сожгли бы на костре за обрезанство, неарийство и, вообще, сарацинство (гы-гы), если б его чуть раньше не прикончила то ли простуда, то ли какая-то вирусная инфекция. Не стóит смотреть на историю Средних Веков как на арену постоянной войны между крестом и полумесяцем, воевали, конечно, но и торговали, шпионили, путешествовали, и даже ездили друг к другу в гости, когда позволяла погода и относительное спокойствие на дорогах. Послы пользовались правом неприкосновенности («This is Sparta» и последующий пинок в живот, сначала было намного раньше, а потом намного позже, да и то только в Голливуде), которое иногда распространялось и на купцов. Впрочем, две эти должности порой с легкостью совмещались одним и тем же человеком, который вместе с шелковыми тканями, мускусом и полудрагоценными камнями носил в заплечном мешке верительные грамоты «От Повелителя Востока Владыке Запада, написанному верить, с уважением, купец Мойша». Веротерпимость же мусульманских правителей не объяснялась их приверженностью к гуманизму и общечеловеческим ценностям. Все было намного проще, перед лицом всекарающего кулака все морды были одинаково бесправны, и как ты молишься Господу-Вседержителю – дело твоё, только подати вовремя плати, а всякой харе в нужный момент оплеуха гарантирована. Налоги деньгами, женщин в гаремы и десятину кровью, в случае чего, если один Владыка Востока решил дать промеж глаз другому Владыке того же Востока, володеющему в непосредственной близости…. Дервиши шли в Диярбекир*, но на дорогах было неспокойно, вот они и задержались здесь, в предгорьях. Путь неблизкий, и идти приходилось, опасаючись: Тимур начал войну с турками, и любого путника, идущего с Запада, запросто могли бы посадить на кол, с сомнением, не соглядатай ли. У Хромоногого это быстро делалось – хоп – и сиди на смазанном гуйругом* острие, пока оно из горла не вылезет… не посмотрят ведь что дервиш, духовная, в некотором роде, особа-физиономия, аркан на шею - и к кадию*, на предмет проверки благонадежности. Когда на кольях вокруг трона так много задниц, что от их смрада приходится носы затыкать – это есть первейший знак, что вокруг все лица и не только, одинаково плоды равноправия вкушают и тем наслаждаются. Одному кол, другому плаха. Чтоб, значиться, никому за свое сиротство обидно не было. И власть Хромого никого своим вниманием не обделит и обязательно уважит, да хранит нас Всевышний от лютости её…


- А как зовут тебя, странник?
- Называй меня Имадеддин.
- Хм… Слышал я об одном Имадеддине… это имя у многих на устах…. В свете последних событий…
- И как? Всё больше ругали? Или награду обещали, если скажешь, где его в последний раз видел?
- Не, упаси Аллах… так, слышал о человеке… поэт, мол, безумно влюбленный…. и быстро бежавший…
- Быстро бежавший… То-то я смотрю, как ты, караван завидев, спрятаться норовишь... то в овраг свернуть, то в барханах схорониться…. А как твое имя?
- Называй меня Ходжа…
- Ходжа… Учитель... А не слишком… громко, что ли, а?
- Я наблюдал за тобой, поэт… просто случая поговорить не было...
- И?..
- Может потом как-нибудь расскажу… а пока – Ходжа*…
- Ну научи, учитель… чему-нибудь… из того, чему людей учишь…
- Ты и без меня ученый… твои стихи весь Восток наизусть читает… я ведь тебя сразу узнал, ученик Фазуллаха*, разорванного конями… Поэт в колпаке белом, в колпаке войлочном*… бежишь от Тимура?
- Нет… просто иду навстречу тому, что обязательно должно случиться… рано или поздно…
- На твоем месте, да с твоей славой, я бы от этого «должно случиться» держался б подальше…
- Я могу видеть будущее…
- А я могу его предсказывать… иногда, конечно… доnиздишься ты, Насими из Ширвана*, ой, доnиздишься… впрочем… таких как ты ценят… может пристроишься при дворе какого-нибудь мелика* или султана… из тех, что помельче, разумеется, потому что к тем, кто покрупнее протолкнуться сложнее…
- Может быть…
- Противно не будет?
- Будет, наверное... но у каждого свой жребий…
- Но кидаем мы его сами… кости-то в наших руках…
- А чашечка?
- Да, чашечка… хорошая, кстати, вещь, эта чашечка… а где мой бурдюк? Вот ты где... иди сюда… спаси Аллах, и прости грехи мои многие…. будешь?
- Нет, спасибо, воздержусь…
- Ну как знаешь… грехом больше, грехом меньше… мучений людских глоток вина не превысит…
- Страшные слова говоришь, ходжа… или все-таки Ходжа? С большой буквы? Так это имя или обращение?
- Отстань, сказано, о проницательнейший из наблюдательнейших… лучше на вот… хлебни…. Ха, а говорил «воздержусь»... это же ширазское... настоящее ширазское вино….
- Терпкое…
- Да… говорят, мошенник Аветис подмешивает туда известь… да простит Аллах и его грехи, и наши грехи…
- Ты знаешь Аветиса?
- Винную лавку Аветиса знают все, кто хотя бы раз был в Ширазе…
- И за неимением денег, расплачивался с ним шутками-прибаутками или колечком, подаренным гурией из гарема базарного надсмотрщика…
- Или получал палками по пятками за неумеренно пьянство и нарушение ночного покоя жителей этого славного города… или дневного… стихами, например… или свитками, смуту сеющими…
- Меня не били палками в Ширазе...
- А в Исфахане?
- Что в Исфахане?
- Били палками по пятками?
- Нет….
- Ну у тебя всё впереди… целая вечность и весь Восток с Западом, а так же севером для всех твоих мелких нужд и надобностей... впрочем, как и у всех поэтов…
- Сколько в тебе иронии… кажется, я догадываюсь, кто ты…
- Путник на дороге бедствующих и странствующих, Насими… просто путник… на этом и остановимся… не надо имен, во избежание…
- Тут ведь никого нет….
- Степной ветер поднимает наши слова вверх, и передает птицам… а они могут напеть это шакалам, джасусам или стражникам... даже не знаю, кто страшнее…
- Ты боишься стражников?
- Нет, я больше опасаюсь шакалов…
- Ты был в Ор-Капу*?
- Я был практически везде…
- А в Ор-Капу?
- Не поверишь, но я даже подвизался там в должности кадия. Недолго, правда, около двух месяцев, но меня потом искали и ловили по всему Кырыму* … около года…
- И же как я сразу не догадался…
- Я постарел… и многое из того, что молва мне приписывает – вымысел… или высказывания других весельчаков…
- Смеющихся во всё горло, когда их бьют палками…
- Или облагают непосильными налогами…. занудный ты человек, Имадеддин… и как только тебе такие стихи удаются…
- Все от занудства… стихи его обратная сторона...
- Никогда бы не подумал… получается, что моё зубоскальство это обратная сторона моей же печали?
- Получается… обратная сторона твоей же печали… а еще у тебя белки глаз желтеют... ты бы пил поменьше…
- Тебя ведь тоже глаза выдают... затравленные какие-то… из города в город… и из ночи в день… слушай, поэт, а тебе никогда не кажется, что бóльшая часть россказней о Тимуре – не более чем слухи?
- Не знаю… хотелось бы верить… но судьба Фазуллаха лучшее им подтверждение...
- Да, но его казнил сын Хромого… сам Хромой тут как бы и ни при чем…
- Разве кривые всходы вырастают на прямом дереве?
- Думаю, что хоть и всякая власть от Бога, но Он, отстраняясь, предоставляет шайтану возможность толковать Коран по своему злоехидному усмотрению...
- Смейся над рясой, смейся над чалмой, но не зубоскаль над Книгой… лучше поплачь над человеком…
- Я не зубоскалю, я просто думаю… а плакать... выплакал уже…
- Тогда чем сожалеть о выплаканном, придумал бы лучше, что нам сегодня пожрать, потому что сыр заканчивается, а день еще нет…
- Где течет вода, там всегда живут люди... где живут люди, там всегда бродят воры…
- Абсолютная истина… поднимайся, поэт, пошли воров с водою искать, а если повезет, может и сами чего упромыслим… только сперва костер затоптать надо, а то долго ли до беды…. Упаси Аллах тварей Божиих от пожара степного, пощады не ведающего….
- И от ушей чутких с языками доносящими…. Упаси…
- Осторожен ты, поэт… осторожен... согнулся под тяжестью таланта… грудь полна, сам у всех на устах, душа об ребра птицей пойманной бьется, а покоя как не было, так и нет… ничего.. и тебя сломают….
- Не сломают, Ходжа... я не трубка камышовая…
- Не трубка... не камышовая… ладно, пошли, поротый-недобитый…


….а кот тем временем залез в приоткрытый шкаф, и улегся прям на стопку свежевыглаженных маек… Эй, нахальное и пушисто-ушастое, разве их для вашего удобства туда положили? Нет и еще раз нет, в них хозяин по делам своим многочисленным ходить будет, а вы их лапками и пузом мнете бессовестно, да еще потягиваетесь нагло, когда я вам выговариваю… а ну, брысь из шкафа, морда инопланетная, потому как опаздываю я… вы тоже, девушка, глазками не хлопайте, нас ждут, нас ждут хорошие люди, с которыми я тебя знакомить буду, такую честь понимать надо, да чувствовать… хм… болваны, говоришь, алкоголики? Отчего же, это люди, в некотором роде творческие, им полагается… самую малость, для красноречия, вдохновения и забвения реальности, воплощенной в необходимости зарабатывать и выслушивать упреки сварливых жен про пропитое и недостаточное… бузить начинают? Не спорю… но то ж крик души, чего вам, пусть даже с большой-пребольшой зарплатой и при дорогущем телефоне, не понять…ваше счастье – в вашем молчании, и потому, когда начнутся сокращения штатов, вас выкинут на улицу последними... так что, корпоративных бонусов за лояльность больше нашего скушаете, и пролетариям всех стран тут делать совершенно нечего…успокойся, я никогда не похмеляюсь, а сушняк с утра – так это со всяким случиться может, вот выпью пива или чего другого похолоднее – и мир перестанет быть черно-белым, весь и сразу… Да? Даже в апельсиновом соке, говоришь? Это сколько же его выпить надо…ладно, ладно, умная... только не особо мне тут рассуждай да умничай, а то тоже домой отправлю… у меня это быстро делается… не спорю насчет женщины, есть, есть вещи, которые делают женщину именно ею, женщиной то есть... право на то, чтоб перед ней открывали дверь, пододвигали стул, помогали снять пальто и даже сапоги.. впрочем, последнее полагается исключительно любимой, как высшей форме её женского существования...






ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЕЩЕ НЕМНОГО ИСТОРИИ, САМАЯ МАЛОСТЬ ФИЛОСОФИИ, ПАРА-ТРОЙКА ФАКТОВ И ИМЕН, ЗАПОМНИВ КОТОРЫЕ, МОЖНО С ЛЕГКОСТЬЮ ПРОСЛЫТЬ КАК МИНИМУМ ЭРУДИТОМ, ИЛИ ВНАЧАЛЕ БЫЛИ БУКВЫ. РЕКОМЕНДОВАННОЕ МУЗЫКАЛЬНОЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ ОТСУТСТВУЕТ, ХОТЯ ЛИЧНО Я СЛУШАЛ ЭЛЛИОТ ГОЛДЕНТАЛЬ, «ПОРТРЕТ ЛУПЫ» (длительность – 3 минуты двадцать восемь секунд).



…всякая борьба против феодализма должна была тогда принимать религиозное облачение и направляться в первую очередь против официальной церкви

Ф. Энгельс


…в 1385 году Великий Хромой вторгается на территорию современного Азербайджана… Правитель Ширвана* Ибрагим Дербенди, понимая, что с вышколенной и закаленной в сражениях армии Тимура ему не справиться, решает отстоять хоть какую-то независимость… пусть номинальную, пусть эфемерную, на год, на три, выцарапать ногтями, вымолить на коленях, выцыганить дарами, выманить хитростью или цветастыми оборотами. Ему очень нужно время, самую малость, самую малость, ну, хотя бы десять лет… или даже лучше пятнадцать, потому что у Хромого и без того много врагов, его пытается свалить могучая коалиция, состоящая из мамлюков Египта, турков-османов, ханов Золотой Орды, и страшно подумать, самого повелителя правоверных, халифа Багдадского... Ибрагиму нужно время, ой как нужно время…. И тогда он сам, собственной персоной, в составе посольства с богатыми дарами приходит в ставку Тимура, и дарит Хромому девять ларцов с жемчугом, девять карабахских скакунов, девять тюков с шемахинским шелком и…… восемь рабов…. На вопрос Тимура, почему все дары числом по девяти, а рабов всего восемь, Ибрагим, преклонив правое колено, смиренно отвечает: «Твой девятый раб – это я, повелитель»…. Тимур приказывает ему подняться, и долго, долго всматривается в переносицу Дербенди, размышляя, верить или не верить, ооооо, он прекрасно осведомлен о восточном лукавстве и многое знает о людях, о созданиях, которые способны лизать руку только потому, что в страхе перед сапогом, под копчик пинающим, не способны её, руку, то есть, сухожилиями хрустя, до кости прокусить… у Тимура свои замыслы, у Тимура свои желания и соображения, ведь он с малолетства ненавидит кривые улочки восточных городов, где в любой момент может начаться бунт или эпидемия черной оспы, и где один еретик, к стене прижавшись, может долго-долго отряду воинов сопротивляться, подходите, мол, по одному, потому что пό два ну никак не получится (особо не развернешься, какие там копья со щитами, взмахнешь раз саблей – а она, злодейка, так и норовит со стены ближайшей искру высечь)… один за другим под ударами тимуровых войск падают древние города Средней Азии и Кавказа, а на их месте руками рабов-пленников строятся новые… с широкими улицами, высоченными минаретами, административными зданиями и странноприимными домами... ему очень нужны рабочие руки, чтобы рыть каналы, возделывать землю, тесать камни и плавить медь… а потому пленных не убивают… россказни же о пирамидах из срубленных голов оставим на совести многочисленных академиков, что за сказки эти зарплату получают, да после животами любой стол отодвинуть, а то и целую трибуну пошатнуть способны ... бил, давил, резал, устрашал, было дело, казнил нещадно и сопротивляющихся не жалел ни разу, кто ж спорит, но рукам рабочим счет особый вел, и от жадности же великой, современным языком выражаясь, о ресурсах людских радея, строго-настрого своим воинам наказывал: «Пленного корми тем же, что сам ешь, приду - проверю, или пошлю – проверят, и да упаси тебя Аллах волю мою нарушить»… предметом особой заботы Тимура становится город Самарканд, город древний, город славный, повидавший и Искандера Двурогого, и воинов халифа, и железных солдат Чингисхана... Тимур утверждает величие Бога Единого, Бога Славного своей кривой саблей и мастерком каменщика. Всё вокруг, пусть всё вокруг служит вящей славе Божьей и свидетельством могущества смиренного раба Его, амир-Тимура… старая, полуразрушенная монголами часть города, что расположена на холме Афросиаб, снова оживает и начинает застраиваться…. Главным храмом города становится мечеть «Биби-ханым», построенная всего за пять лет руками ремесленников, свезенных в Самарканд со всех концов Востока, а её купол, облицованный бирюзовым кирпичом, до сих пор называют «Повторением неба»… и никаких, слышите, никаких кривых улочек… с этого момента кривыми в империи Тимура будут только сабли… верные, острые, изнутри заточенные и пощады не знающие… шесть главных проспектов сойдутся в центре Самарканда, на площади Регистан, и прямо в её центре жена Тимура построит торговый центр... Чор-Суу… постройка – дай Боже каждому... вот они, жены, какими бывают… его мысли и желания обгоняли время, все, чего он хотел, так это разрушить старые города, вместилища беззакония, проказы и оспы, и дать людям новые, светлые, чтобы не было давящих потолков и сжирающих свет сводов, а одно только синее небо на много дней конного хода вперед, синее небо, мечта кочевника, да степь вокруг, где края не видно, а дойти до горизонта и коснуться его рукой – первейшее дело... а еще говорят, что очень и очень давно, задолго до Искандера, когда Самарканд был только заложен, с Зерафшанских гор спустился леопард. Пятнистый, усатый, любопытнорожий такой, с ушами округлыми и усами длиннющими. Обнюхал камни, посидел рядышком со строителями, облизнулся хитро, покивал одобрительно, и обратно в горы прыснул… так, во всяком случае, уверяет Абу-Саид-Абдуль-Рахман-ибн-Мухаммед-Идрис*, человек в истории искушенный и авторитетный, такой врать ни за что не станет… хотя, про уши, рожицу и усы - это я, положим, антиисторической отсебятины добавил, зато про леопарда не обманул ни разу… ну… ладно, не ворчи, не ворчи, читатель, я, в конце концов, имею полное право, потому что леопарды представляются мне именно такими… любопытная и благожелательная рожица, забавная такая, ушасто-усатая, в пятнышках… и хвостик гибкий... чтобы в полете им грациозно помахивая, по мере надобности направление менять… брррр… в полете направление менять... в каком полете, какое направление... это я, прошу прощения, оговорился, устал, знаете ли… ну, начну по-новой, и снова о Самарканде… о Самарканде, который застраивался руками строителей, вывезенных со всего тогдашнего Востока… насильственное переселение не могло не вылиться в недовольство и сопротивление, в особенности, если отлавливают и переселяют не крестьян и дехкан сиволапых, кроме мотыги ничего не ведающих, а людей деятельных, да с воображением... ремесленников рукастых… гончаров и каменотесов головастых, кузнецов суровых, сапожников, что на язык невоздержанны, портных, что усидчивы, да кожемяк, что молчаливы ... за такими завсегда глаз да глаз нужен, потому как если руки у них делом не заняты, сразу в головы мысли разные, сталкиваясь, лезть начинают… креативные донельзя, и всегда почему-то против властей земных… чуть налогами поприжмешь – скалятся гнилозубо, тут уж сами додумывайте, что случится, если их плетью зá море погнать попытаешься… о марксизме тогда слыхом не слыхивали, да и забастовок с шествиями устраивать не особо получалось. Вот и вылилось недовольство в целое движение, на философии да религии густо замешанное... хотя, за всей философией, как впрочем, всегда и везде, стояли обыкновенные экономические соображения плюс нежелание покидать землю предков… борьба… борьба бедных против богатых, голодных против сытых, и слабых против сильных… взрывоопасный социально-философский коктейль, куда для пряного вкуса была добавлена щепотка радикального шиизма, по мнению некоторых исследователей, уходил своими корнями в еврейскую «кабаллу», в тайное мистическое учение, где каждая буква алфавита имела цифровое значение… хуруфиты же искали в причудливой арабской вязи черты человеческого лица, а тот, кто ищет, найдет обязательно, пусть даже для этого потребуется определенное время… сильная это штука, воображение… что захочешь – то и увидишь, чего желаешь – то и подсказано будет, куда уши востришь – то и услышишь обязательно… в особенности, если поэт, безусловно, если бежал, и, разумеется, если влюблен, это, мол, ротик, а это уже носик, ну, и для ушек тоже что-нибудь дорисуем, или мы не каллиграфы? Хуруфиты называют Азербайджан "Сарзамин-э-рестахиз"… «Место Пробуждения»... тут-то он, хуруфизм, и развернулся, во всем своем великолепии, в полной своей мистике, когда одному слову два на десять значений придается да расшифровывается, где каждая буква от семи до двенадцати смыслов имеет, и со словами разными сочетаясь, противоположные вещи означать может, а началось всё с двадцати двух букв еврейского алфавита, где двадцать две основные буквы, три праматери, семь двойных и двенадцать простых. И три праматери: Алеф, Мем, Шин. Основа их – чаша заслуг и чаша преступлений, но язык весов закона, склоняющий в пользу одного из них. Три праматери: Мем молчащая, Шин свистящая, Алеф воздух, дух, склоняющийся между ними… и взял Господь наш двадцать две основные буквы; впечатал, вырубил, сочетал их, взвесил и заменил, где нужным счел. И сформировал Он все создание ими, все, что по милости Его сформировано будет. Основные же литеры, установил колесом, как стену с вратами многими, колесо повторяется спереди и сзади. Знак разумеющему: нет в добре более высокого, чем наслаждение, нет во зле более низкого, чем проказа. И сформировал Он действительность и всё сущее, кроме Себя Самого из Пустоты, и то, чего не было – создал. И вырубил Он великие столбы из воздуха, уловить невозможно их. И тому знак: Алеф – со всеми и все – с Алеф наблюдает и замещает, и делает каждого сформированного и каждого произнесенного в имя одно. И знак тому – многие вещи в теле одном, где Алеф есть первая из букв, что дал Он сынам Адама…

…оплотом хуруфитов становится крепость Алынджа в Нахичевани, крепость высокогорная, а потому – орешек из нелегких, целых два раза войска Тимура вынуждены были осаду сняв, подалее отойти… не поддавалась Алынджа, никак не поддавалась, два раз, целых два раза волны осадные от стен её прочь откатывались... но сила всякую солому ломит, и в 1401-м году Алынджа все-таки пала*, и в захваченной крепости были уничтожены практически все книги хуруфитов… кроме «Васиат-наме», да того, Насими успел унести оттуда с собой.. в памяти… главный же идеолог хуруфизма – Фазуллах Наими, был казнен чуть раньше, в 1394-м году… после неудачной попытки склонить сына Тимура, Миран-шаха, к своему учению, он будет разорван конями… Миран-шаха не зря ведь в народе прозвали «Маран-шах»… Шах-Змея… мелочный и мстительный сын Великого Завоевателя, он с самого детства, до самого скрежета зубовного, завидовал своему брату, любимому сыну Тимура, Джахангиру… патологически, беспричинно жесток, и что-то заставляет меня думать, что теорию Ломброзо Миран-шах подтверждал полностью и недвусмысленно... гопота, к словам равнодушная, к увещеваниям оглохшая…. портретов, правда, не сохранилось, ну ни одного, к сожалению, чтобы версию мою подтвердить… или я его, портрета или миниатюры, то есть, не нашел, не видел…. ….а потому думать, всё-таки, я имею право всё, что угодно, как насчет шахов, так и насчет леопардов… попробуйте-ка опровергнуть, на том и стою, с того и стоит, за портретов неимением… но вы не отчаивайтесь, если гобелен какой, версию мою опровергающий, найдете – сразу ко мне приходите, обсуждать будем, а потом спрячем его куда подальше, чтоб стройность моей теории не омрачать…. Ну что вам, жалко, что ли? И про зверства с жестокостями я вам не наврал, правду, чистую правду говорю, ведь это Восток, ведь тут кругом Азия, и победитель получает всё, от жен побежденного на ложе, до детей его в услужение в лучшем случае, потому что истребить предпочтительней.... и не обижается никто, понимает потому что, сегодня мне подфартило, а завтра, глядишь, тебе повезет... потому-то, завоевав чего, всякий здесь зверствует усердно, чтобы мстителей на развод не осталось.. так что – сдохни ты сегодня, а я завтра, или еще когда мне Господь Бог предел положит.. чем позже, разумеется, тем лучше, потому что у всякого человека и в этом мире дел предостаточно.. вот так и жил Восток, покупая и продаваясь, продавая и подкупая, травясь Европой и травя оную, глотки взрезáл, и свою при случае подставляя, кровью крестился, мечом обрезáлся, песок, под ногтями застрявший, зубами выковыривал, скалился юродиво и всех юродиво скалящихся уважал, сам веселился и всех окрест веселил, удивлял и дивился, душил и давился, образцом был и образом, как молил, так и молился, где стирал, там и стирался, народы переселял и сам всё куда-то сбежав, переселиться норовил.. странное место, страшное место, завораживающее, манящее, отталкивающее, целая, целая часть Света, а может быть вовсе и не часть его, а сам по себе целый мир, что пахнет розами и разит нечистотами… последняя фраза несколько проигрывает, потому что слово «разит» в соответствии с правилами русской орфографии, таки пишется через «а».. через «о» она выглядела бы.. эстетичнее, что ли… хотя, звучала бы точно так же, по-моему..


…и шли дервиши оборванные, дервиши нечесаные, в лохмотья одетые, по всему Востоку бродили, на одном месте днями вращались-дергались, бороденки жидкие к небу задирали, ногами босыми землю топтали, руки к небу синему вздирали, и на разные голоса от Герата до самого Магриба, переливисто, надрывно так, стихи Насими в ритме шесть восьмых выкрикивали (рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, )… и если бы только дервиши шляющиеся… от Дербента до Басры, от вод Инда до волн Босфора, на базарах, в чайханах, в домах питейных, в кибитках крытых и прям под небом открытом, распевал люд разношерстный стихи поэта в колпаке, что когда-то белым был, в такт словам пальцами прищелкивая, а которые побогаче, те, конечно, барабанщиков нанимали... и всё на один лад, и всё на ритм шесть восьмых, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, слова любовные, слова горячительные, по всей земле Божьей любовь земную и небесную утверждая, ритмом восточным, ритмом манящим, пальцами щелкающим, да ногами перебирающим, шесть восьмых, шесть восьмых, шесть восьмых, шесть восьмых, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, и дышали они животом, а не грудью, шесть восьмых, шесть восьмых, шесть восьмых, шесть восьмых, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, и «Йагу – Йа- Хагг повторяли ритмично; шесть восьмых, шесть восьмых, шесть восьмых, шесть восьмых, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, рам-пара-рам-пам, такое вот упражнение, такое вот уравнение, где «Йагу – Йа-Хагг – есть одно из имен Божиих, а именно – Истина, Справедливость:

……………………
……………………
……………………
……………………

(распевается на ритм шесть восьмых, уже как неоднократно было указано выше, перевод стихов мой, но я вам его не покажу, уж больно коряво получилось, а потому незачем, пошлостей да банальностей, дорогой читатель, в этом мире и без моего перевода хватает, и да не умножу я зла в мире Божием, да не войдет безобразие в мир сей с подачи моей и участия… Правда, я на самом деле очень старался, губы кусал, волосы ерошил, поминутно с кресла вскакивая, комнату шагами мерил, да под нос бубня, рифму искал… ах да, еще в потолок пристальнейшее всматривался, но ни одна рифма кроме «гондон – телефон» в голову так и не пришла, как я её, голову, то есть, руками не сжимал, не обхватывал ... ну... ну… ну не получается из меня поэта, не получается, хочешь от злости лопайся, хочешь – влюбляйся безответно, а хочешь – литр вина красного в забегаловке дешевой вылакав, в толпе по базару или по микрорайону шляйся... может и услышишь чего… или увидишь… чего-нибудь такое увидишь, что за кадык схватив, на месте дыхание перекроет, а чуть погодя, изнутри легкие расширив, вдохновением по левому глазу стукнет. Да так стукнет, что из него аж искры посыпятся… но прозой писать всё равно стараюсь.. стараюсь и надеюсь… да, Насими, и прими совет далекого-далекого, но, тем не менее, «старающегося соответствовать»: слушай, Насими, слушай внимательно и прости младшего за дерзость заранее, вот подойдешь к любимой, вот прольет она вино на своё новое платье, так ты, как тот Мюнхгаузен, сам себе рубашку вином облей, упрека или, еще хуже, оплеухи не дожидаючись… целее будешь, да и по совести как то, по честному, по справедливости, но ....пусть её руки навсегда останутся тонкими, пусть она каждый вечер кладет их тебе на плечи, пусть ерошит пальцами твои волосы и тыкается носиком тебе в щеку, пусть твой вдох совпадет с её выдохом, и пусть она уйдет, пусть она обязательно уйдет, везде оставив свой запах, везде-везде, от дивана до подъезда, после чего ты напишешь свою лучшую вещь и окончательно рассоришься с критиками... а потом.. а потом пусть они снимут с тебя кожу.. ты ведь уже согласен, Насими, не так ли? Верно, согласен, заранее согласен, на всю жизнь согласен, а потому - пусть снимают.... кому суждено быть ободранным, нечего сокрушаться насчет испорченной красным вином рубашки… и чего я тут перед тобой распинаюсь, спрашивается? Ты и сам, ты и сам всё лучше меня понимаешь… в противном случае, это мне бы выпало родиться в четырнадцатом веке, а тебе – еще неизвестно как скончаться в двадцать первом…



ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, ПРЕИСПОЛНЕННАЯ РАЗНООБРАЗИЯ, ВСЕВОЗМОЖНОГО СРЕДНЕВЕКОВОГО И ВСЯКОГО СОВРЕМЕННОГО БЕЗОБРАЗИЯ. РЕКОМЕНДОВАННОЕ МУЗЫКАЛЬНОЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ – «БАЯТЫ ШИРАЗ», (длительность – 6 минут пятнадцать секунд), ИСПОЛНЯЕТСЯ НА ТАРЕ*. ПРЕДВИДЯ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ТРУДНОСТИ С ДОСТУПНОСТЬЮ УКАЗАННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВНЕ АЗЕРБАЙДЖАНА И НА ТЕРРИТОРИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В ЧАСТНОСТИ, МОГУ ПОСОВЕТОВАТЬ ФИЛЬМ ТАРКОВСКОГО «СТАЛКЕР». ИМЕННО ЭТО ПРОИЗВЕДЕНИЕ БЫЛО ИСПОЛЬЗОВАНО В КАЧЕСТВЕ БЭКГРАУНДА ДЛЯ ТИТРОВ.. НУ, ДЛЯ ОБЪЯСНЕНИЯ, ЧЬЕ КИНО, ДА КТО ИГРАЕТ....




У тебя есть всё
Чтоб об этом
Забыть.
Есть всё
Чтоб об этом забыть…

SunSay «У тебя есть всё, чтоб об этом забыть»


- Тоска и произвол она не только славянской бывает. И если ваша с тюркской
схлестнется, так то еще неизвестно, кто кого, заголосив-затосковав, перепоет-перевоет. Отчего бунчук в Москву перекочевал? А?
- Ладно тебе... тоска... произвол… живой же... бабы опять же... одного не пойму, зачем тебе несколько сразу…
- Не знаю, не задумывался как-то…
- Я знаю… ты ими просто дрочишь…
- Хорошая мысль, оригинальная… дрочить живым человеком... четко определил… не возразишь… большего не скажешь… как ты ни старайся…
- Не осуждаю.
- Но читал…так, что ли?
- Так… а интересная у вас страна…
- На свою посмотри…
- Нагляделся уже… та же комсомолия у власти…
- Но всех этажах и антресолях… Вороватая такая, вечно краснознаменно-непереходящая… лапки липкие, глазки быстрые...
- Заплывшие, хитрозауженные…
- На одном заводе клeпали, видимо…
- Точно. В одном цеху, по единым чертежам, под одним ОТК… знаешь, один мой знакомый, заказывая проституток, требовал от них только орального секса.
- Тоже вариант. А чем объяснял?
- Сношение, мол, слишком интимная штука, чтобы заниматься им с проституткой.
- Забавная версия. И имеет право на существование.
- Полное право, никто и не спорит.. безусловное. Интимное и личное…
- А пить почему перестал?
- Ну… Захотел и перестал. Так получилось..
- И не тянет?
- Нет, почему же, тянет иногда. Но чаще всё-таки не тянет.
- Закодировался, что ли?
- Нет, просто Богу пообещал….
- С какой такой радости-то?
- Было дело. Какая разница, по большому счету…
- А ты вообще замечал, что Он тебя любит?
- Знаешь, если честно, то замечал.. даже если не любит, то относится как-то по- особенному. Сам посуди, не сжевали, не убили, не искалечили… хотя, стараний в свое время было приложено достаточно. Более чем, по-моему.
- Любит, получается.
- Вот и мне так кажется,… даже если все остальные, ну, многие, во всяком случае, считают полным засранцем…
- Я это слышал где-то. Или читал.
- Что именно?
- Ну, выражение это: «Бог тебя любит, даже если все вокруг считают засранцем».
- Значок такой был. Я долго с него смеялся, согласись, чувство юмора на уровне…
- Пошловато и несколько избито.
- Ну не знаю, мне, например, понравилось..


…познакомились мы с ней случайно, в магазине, киношное такое знакомство получилось, у неё сетка с мандаринами разорвалась, я и помог мячики зимние, солнышки раскатившиеся с полу подобрать… и никаких задних мыслей… просто, оказалось, что она живет неподалеку, и всё получилось как-то… само собой, что ли… такие женщины бывают или абсолютно фригидны, и их не расшевелишь даже стимуляцией клитора, или же под ними еженощно простыня дымится, да царапины на спине остаются…она слегка удивила меня в первый же вечер, когда попросила кончить в неё, сказав, что всё равно бесплодна и беременность ей не светит... материнство, как следствие, тем более...... такие вот ужимки современности, сравнительно молодая, но уже с тоненьким таким шрамом вдоль живота, чуть ли не от солнечного сплетения до самого лобка… я в детали не вдавался, неловко было как-то, да и неинтересно по большому счету, что мне до дня вчерашнего, что нам до дня завтрашнего, который мы не стремились разделить ни разу… хотя, простыня под ней практически дымилась, зубы клацали, спина выгибалась, а голос на вопль оргазменный в ходе прикосновений так и срывался… правда, иногда мне казалось, что я тут совсем как бы и ни при чем, а всё происходит само по себе, я же просто наблюдаю за всем со стороны, сторонний такой, посторонний, фаллоимитатор, мужичок для здоровья, иллюзия избавления от одиночества не только для неё…. Случайные свои на пару ночей, пожизненно чужие по их завершении, без последующих звонков и упреков, друг другом подрочили и разошлись, как будто ничего и не было, да и какие претензии к онанизму, в конце концов… ничего... ничего более, даже запахов друг другу не оставили, а воспоминания – да Бог его разберет, калейдоскоп этот, полово-человеческий, кроватно-скрипучий, простынескомканный, губокусанный, средьночи-смсный, в кафе лапанный, а чуть позже на диване оранжевом в щели многие eбaный…вечная гамма ,ежевечерний соляк, сюита для вечернего голоса без утреннего оркестра: «до, ре, ми, фа, соль, ля… ля...ля…. ляжжжжковой, ухххх!!!!!!». Да и минет у нее совершенно не душевный получался, скорее механический какой-то… а потому, наверное, и сожалений особых не было, когда в один прекрасный день она решила больше не возвращаться… Двадцать первый век на дворе, други и братие.. всё трахаемся, трахаемся, только вот жениться да детей завести никак не соберемся… высказывания же женские порой просто нокаутируют: «всё они бляди, кроме меня, запомни. А колбасу я не буду, её резать надо»… бляди? Хм… ну.. не режь… ни по мертвому, ни по живому.. все, говоришь, бляди, кроме тебя? Ну.. у меня на этот счет, впрочем, как и всегда, особое мнение… и не надо лежать на полу, вставай, а то кот уже косится удивленно.. как как? Не осталось настоящих мужчин, готовых поднять женщину с пола, говоришь? Ну.. допускаю, в принципе.. только настоящие женщины тоже как-то пò полу не валяются.. не позволяют себе, знаете ли… так что, все мы друг друга стòим, без обид и без претензий…

...и снова я оставляю без ответа её телефонный звонок... ну тебя, девочка, с твоими тонкими кокаиновыми ноздрями... лань трепещущая.. слишком ты какая-то проблемная, что ли....

цивилизация, дорогой товарищ, вообще представляет собой довольно сложный и длительный процесс утончения обычной дубинки до размеров скипетра. Все эти Винздоры, Гогенштауфены, Брауншвейги и прочая-прочая-прочая, спервоначалу были (не говоря уже о Пехлеви и Бернадотах) простыми разбойниками... ну, может, не совсем и простыми, но те еще братцы-хватцы, в лесах и полях весьма авторитетные, и все послабее да попроще, что окрест жили, сильно их за таланты разные уважали. Издалека завидев, подальше схорониться норовили... на всякий случай, во избежание процесса отчуждения приглянувшейся собственности...

…для кочевых племен государственных границ не существовало чуть ли не до тридцатых годов двадцатого века... то тут они, то там, сегодня в Сирию отошли, со стадами и семьями, а завтра по Ирану кочуют. Везде они себя вольготно чувствовали, по краям всадники с копьями, а посередине – кибитки с женами, старухами, да детьми малыми... так и ходили по всему Востоку, сами себе хозяева… а как война – так тоже особо голов не ломали, кто больше заплатит – за того и ввяжутся... отступающих опять же побить-пограбить первые мастера, а как опасность – рассыпаются вольной конницей, заверещат гортанно, не догнать, не окружить… своим законом жили, своим укладом, шапку на бок, в случае чего, заломят, свистом зальются – и нет у них царя, нет границ, нет повелителя, один хан или шейх, восход за плечами, да Господь Всевышний наверху, где синь лоб заламывает, кружит мόроком, а закрутив, на части рвет-разрывает... великим позором считалось гостя обидеть, или страннику в чём нужном отказать, потому и обновлялась кровь постоянно, покрутится тип приблудный, пооботрется, да и прилепится к деве из племени кочевого… и куда ты теперь от жениной родни денешься, раз уж детишки пошли? Вот-то же… Ходжа и Насими шли не прятались, не сгибаясь… степь здесь, и пока войско того или иного государя, шагом мерным по ней не пропылит, нет здесь ни царей, ни шахов, ни мытарей, ни лиц прид-(т)-ворно-духовных, а один только Господь… на много дней пути… потому и опасаться особо некого… шагай себе, с головой поднятой… а волки появятся – огонь разведешь, посохом отобьешься… если будет на то воля Божья… если будет на то воля Божья, обязательно отобьешься… шли не крадучись, за холмиками не прячась, но закон степной всё-таки нарушили… кто-кто... Хожда и Насими, две стороны монетки одной, халата одного изнанка и сторона лицевая… подошли к кочевью, и барашка унесли… с голодухи, ясное дело… а зачем чего поменьше не сперли? Ну, так не было там чего поменьше… ни кур, ни кроликов… а деревья плодоносящие в степи не растут, потому и яблочка не сорвать, чтобы насытиться… грех, грех, без спросу чужое брать, кто спорит-то? Никто, никто даже не думает... но осуждать их не станем, хотя бы до тех пор, пока у нас в холодильнике есть чего закусить да выпить. А вот если не дай Боже, не станет, и опустеют, упаси Аллах, «Мински» с «Электролюксами» – тогда и встанем в позу горделивую, и головой покачивая, осуждающе скажем: «А вот я бы, например – никогда… ни яблочка, ни барашка, ни курочки, ни вообще, чужого, потому что с принципами с самого вот того сиськососущего возраста до самой седины на висках и ниже»… не судите, говорю, строго, у вас зарплаты, бонусы, карточки в развлекательный центр, да плюс что урвете, где начальство не заметит, а у Ходжи с Имадеддином – одна степь впереди да зинданы сырые с решетками, толщиной в ишачиный хвост в прошлом… а так, справедливости ради, замечу, что у Ходжи вообще, в отличии от уважаемого читателя, принципов особых не было, а если и были – то самую малость, чтобы ноги, говорю, с голодухи не протянуть... Насими, правда, побрыкался слегка, мол, просвещенному человеку не к лицу чужих баранов таскать, но Насреддин ткнул его разок под ребра, чтоб в чувство привести, чтоб не шумел, да барашков не беспокоил. Рррррраз – и цапнул агнца волоком, взвалил на плечи, и Насими впереди себя пинками да шипением подгоняя, за холмом скрылся, подальше от становища, чтоб никто, знаете ли, не спросил не попалил, что это вы тут делаете, бродяги бездельные, и где барашка сплутовали… а как отошли, Ходжа повернул барашка в сторону Мекки*, произнес «Бисмиллях*» и заколол по обычаю, после чего к Насими обратился, понимаешь, мол, дорогой, я унес, я дотащил, я же и заколол, а вот свежевать вкусного тебе придется, раз уж к мясу приобщиться хочешь. Чтобы всё по-честному, по-справедливости, и делами рук своих человеку питаться положено... покряхтел Насими, как человек просвещенный, поворчал, попенял немного, глаза к небу воздев, но деваться некуда, если живот подвело, потому как на голодное брюхо никакой Платон на ухо не ложится… освежевал, требуху удалил, разрезал на части, всё, как полагается, всё по обычаю, потому как просвещение просвещением, а жрать все здорόвы, что просвещенные, что не очень грамотные… но не успели они огня развести, чтобы неправедно дόбытое поджарить, как подхватили их под руки, навернули халаты на головы, да повели прям в шатер главного… в шатер главного в кочевье, хозяина племени, да и всех баранов окрест вообще… поясá сорвали, руки за спиной ими же и связали, на всякий случай, чтобы не рыпались перед главным или по дороге… пояс, он, знаете ли, очень смирение внушает… особенно, если узел водой подсоленной смочен, да потом зубами затянут накрепко … весьма смиряет, мысли о бунте и неподчинении прочь гонит, и как ничто иное, бездну уважения вызывает… ну, или видимость оного… тоже неплохо в экстремальной ситуации, когда кого всей харей в ковер завалить надо, пусть хоть видимость создает, болезный… Насими, Насреддин, станут там разбираться… ноги шире, шире, cyкa, лицом к стене, чeрножoпый… а то понаехали тут, понимаешь…

....оглядел шейх бродяг связанных, и подал знак воинам, мол, поставьте их на колени, оборванцев эдаких, да так поставьте, чтоб глазами не меня, а ковры разглядывали.... ткнули обоих под сгиб коленный, да на плечи сверху надавили, приказ шейха исполняя... а потом, за шкирки ухватив, носами к ковру придавили... так уж полагается, если попался.... испокон веков не за то гнут-загибают, что барашков воровал, а за то, что осторожности не проявив, вовремя удрать не получилось... терпи теперь, раз уж попался... в следующий раз умнее будешь... встал шейх над жуликами пыхтящими, да так встал, что носки сапог с головами склоненными почти впритык были.... и двинул речь краткую, мол, казнить вас не стану, не тот проступок, чтобы голову от туловища отделять.... но слово моё помяните.... «Тебя» - обратился он к Насими – «обдерут так же, как ты того барашка, а ты» - наклонившись к Ходже – «всю свою жизнь посмешищем будешь, как я чуть не стал для завистников и племен соседних».... приподнял обоих за волосы, поглядел в глаза с сожалением, с сожалением неким, будто всю правду из них испил, все прошлое в них увидал, да в будущее заглянул, а после обратился к воинам своим: «всыпьте им с десяток плетей каждому, потом накормите досыта, дайте запас еды и воды дня на три, и гоните взашей из стана. Да не скажет никто, что род мой и племя с путниками вопреки закону степному обошлись»... Жаловаться нечего, ведь если и выдрали, то ведь накормили потом (хотя Ходжа и намекал громогласно, что плети на сытый желудок легче переносятся, накормили бы, мол, для начала, а?). Накормили…. да мало того, что накормили, так еще и с собой дали...... на дорожку... не без пинков, правда, не без зуботычин, но хурджины* получились вполне по совести.... боков округлостями на ощупь приятны, узорами разноцветными так глаза и радуют, а края вообще эстетично весьма узелками завязаны…. на десятки лет, если не на века деланы, куда там пижонским барсеткам с рюкзаками, ни одной ниточки неподобающе не вылезет, а расцветка еще владельца переживет… ну, почесались, закинули хурджины на плечи, и пошли себе далее потихоньку, куда глаза глядят… сплевывали, правда, сквозь зубы, матерились вполголоса, не без этого… ну, кому ж после плетей приятно бывает? а вот барашков не воруй, нечего, глядишь, и не побьют, не выдерут…. Хотя, по совести говоря, это совершенно не гарантия, не ворующим, знаете ли… как-то даже больше достается… по спине, по плечам, да и по голове болезненно влетает… уууууууу как, в особенности, если по темечку… а глаза всё больше на ковыль глядели, потому что когда идти совершенно некуда, надо просто закрыть глаза, ноги тогда сами куда-нибудь обязательно да выведут… из всех степных правил это есть правило наипервейшее… поглядел на шарик ковыля, глаза прикрыл, потом к ветру, зажмурившись, принюхался, и с какой стороны Её запахом потянет – туда и направляйся... а сам не захочешь – так ноги у тебя и спрашивать не станут, нужен ты им при таких раскладах… но это не более, чем мое мнение, что именно Насими с Ходжой в воздухе унюхали – не знаю, со мной не поделились, или просто я во сне не расслышал… .. наверное, дальше пойти решили… Насими было нужно… ему очень нужно было попасть в Диярбекир… вообще, человека чувствующего и мятущегося обштопать – пара пустяков, ты только скажи ему – «пошли с нами, дорогой, айда, мы и только мы, мол, за правду», так он, дурак эдакий, впереди тебя с криками побежит, флагом размахивая…. Ты главное убеди его.. обмани, если получится… это совсем не сложно, ведь пишущий да декламирующий доверчив донельзя, ему недельку-другую о любви поэсэмэсь – сам с себя кожу тебе на перчатки снимет, самостоятельно и без понуканий, если, разумеется, на тему запал… нерв ведь, нерв обнаженный нерв, что близко, совсем близко, на укол булавочный к верхнему слою кожи лежит, ни есть ни пить особо не просит, одним, прости Господи, никотином пробавляется, и откуда только берется… живучий же гад, бить – били, а до смерти не убили, отверткой тыкали, а на шурупы не разобрали, не раз и не два задешево продавали, а вот цену сбить не сумели… потому – облизнитесь двуязыко, пишущий обязательно выкрутится, декламирующий наверняка выговорится, ищущий всегда докопается, заболевшему – выздоровление, немощному – лекарство, костыли – одноногому, презерватив – опасающемуся. Так уж заведено, не нами писано, не нами и стерто будет, не по стреле груз, не по Ахмеду папаха, не по Сеньке шапка, и не по бабе квашня, как само собой разумеющееся… выкрутимся, не впервой, только вот головой об стенку прилюдно биться, на потеху почтеннейшей и не очень публике – по любому не след… исцарапанному – излечение, укушенному прививка, порезанному повязка и первичное натяжение немного позже (медицинский термин, да)… не спятишь, так выползешь, не впервой, поди, а уж если спятишь – так тоже позитива не оберешься, поедешь себе тихонечко «Шизу» дописывать… серые стены, трехразовое питание, задушевные беседы с соседями по палате и одна сигарета на круг.. не правда ли, весьма гауптвахту напоминает… кушали, знаем, правда, пока не психушку, чему и радуемся без меры….

…двигаясь на запад, армия Тимура вытеснила из Средней Азии кочевые племена Гара и Ак-Коюнлу. Без особой крови, разве что пара-тройка стычек на этапе вытеснения (ну, или отступления кочевого), не оказавших на историю региона сколь-либо особого влияния… на свою голову, как выяснилось впоследствии, потому как немного позже, в апреле 1408-го года, именно битва при Сердруде, положила конец владычеству тимуридов в Азербайджане. Голову Миран-шаха поднесли Кара-Юсуфу, и ему, Кара-Юсуфу, наверное, подумалось.. да мало ли, что может подуматься победителю… не об этом речь.. хотя.. думалось, ему, наверное, всякое… может, государство от Средиземноморья, или, даже от самого Египта до берегов Каспия, а может просто хмыкнул человек удовлетворенно, на голову врага поверженного поглядывая… у трупа врага всегда приятный запах, на какой бы стадии разложения он, труп, то есть, не находился бы… а кровь противника всегда очень приятна на вкус. Солоноватая, но почему-то со сладким таким запахом, что ноздри наизнанку выворачивает… выворачивает, а вот тошноты, почему-то не вызывает… сплошь положительная, получается, эмоция, и амбре, носовым рецепторам донельзя разлюбезное….


- Насквозь тебя вижу, будто стеклянный ты, а потому все мысли твои мне заранее ведомы. Глаз твой прозрачен, Насими, прозрачен, глаз прозрачен, а мысли туманны... одно хорошо – хоть слог и не всегда ясен, слова у тебя на все времена жгуче-понятны....
- Ты кто?
- Это неважно. Важно сейчас только то, что я тебе сказать должен. В сторону Коньи не ходи, а южнее неё подавно не суйся.... пропадешь. Ты в любом случае сгинешь, просто если пойдешь в сторону Коньи, а оттуда южнее свернешь - это случится раньше.
- Откуда ты это знаешь?
- Это тоже неважно, важно только чтобы ты выслушал меня до конца... Дойдя до Коньи, примешь участие в состязание ашиков*. И может быть, одержишь победу. А победив, южнее свернешь, с наградой полученной. Тут-то тебя судьба и настигнет... рано или поздно.... за день не скажу, но случится это в Халебе, через пару часов после полудня...... не знаю, на какой площади, не знаю, знал, но позабыл, ты уж извини.... И тебе не суждено умереть легко, Насими, смерть твоя будет долгой и мучительной, кожа лоскутами слезет, печень брюшину продавит, волос вовнутрь врастет, а средоточие дыхания ребра выломает.... не суждено тебе легко умереть, Насими, никак не суждено... после смерти же ты проживешь еще не одну тысячу лет, стихи твои будут на разных языках разными голосами распеваться, и до скончания времен на устах человеческих останутся.... свиткам же со стихами твоими не раз и не два суждено сожженными быть, разорванными да растоптанными .... многих участь твоя за слова или восклицания, что с твоими схожи, постигнет, многие еще полягут, кто на плаху, кто от болезни сердечной, а всё за то, что стихи твои повторять будут, перепевать, подражать, вытанцовывать да переиначивать...... по следам твоим, всё по следам твоим…
- Скажи мне кто ты.... я должен знать....
- Ты ничего и никому не должен, Насими, никому... забудь.... перешли все долги твои ковылю катящемуся, солнцу заходящему, да луне ущербной...... а я.... я странник во времени и по земле Божьей, и с самого Дня Сотворения до Дня Взвешивания* по земле бродить обречен.... помощи от меня пусть никто не ждет, вреда, впрочем, тоже.... я прячусь в ветках чинары, когда её обдувает ветер, я плачу в стволе кедра, когда его на корабли легкие рубят, я сгораю в сухой траве, когда её в степной костер подкладывают... а больше ничего не спрашивай, всё равно не отвечу, всего остального тебе знать незачем.... просто незачем… время придет – сам на своей шкуре почувствуешь, в полном смысле слова этого, в полном смысле этого слова…

....рывком Насими поднялся, сел возле сумок с провизией, помотал головой, сна остатки с себя стряхивая, огляделся вокруг – никого... никого, даже ветер дуть перестал.... сон ли, явь ли, не думал даже, губ не закусывал, лба не морщил... повел зябко плечами, поглядел на Ходжу храпящего, рукой по лицу провел, в себя приходя, какой уж тут сон, раз некий неизвестный со словами ужасными лезет-беспокоит... Ходжу, конечно, растолкать пришлось, от страха великого и недоумения:

- Ходжа… Ходжа… просыпайся.
- А? А?? Чего ты? А?
- Ничего... ты вокруг никого не видел?
- Кого я во сне видеть мог? Покоя от вас, от поэтов, не дождешься… на намаз пора, да?
- Нет, не на намаз… Я говорю, никого вокруг не видел?
- Да спал я, спал, откуда…
- А во сне?
- Совсем, ты, Насими, спятил… я и снов-то почти не вижу, разве что после встряски какой… Да чего ты трясешься, спрашиваю? Лихорадка у тебя, что ли… глаза выпученные, покрасневшие… испарина на лбу… что с тобой?
- Сон видел, сон, говорю, видел…
- Какой сон? Да не трясись ты так…
- Не могу… о смерти сон…. О моей смерти…
- Блажь всё это, не бери в голову.
- Не взял бы, Аллахом клянусь, не взял бы, если сон тот о тебе видел бы...
- Так, Насими, давай я тебе виски песочком чистым потру, потом вина глотнешь, укутаешься, полежишь возле костра, пропотеешь, а к утру, как в себя придешь, сходим мы к лекарю одному, к табибу*… он как раз здесь, неподалеку живет... пару молитв сотворит, настойками напоит, дымом окурит, все страхи прогонит и сны очистит, ты только это… зубами не скрипи... ты куда… куда набок завалился…. Оооой… что ж ты делаешь-то…

....нет, ну до чего ж интересная графика у арабского языка... и никуда ты от этих точек не денешься... а стóит точку, всего лишь точку над буквой изменить, как совершенно другое слово получится... не приглядишься – не догадаешься, не вдумаешься – не разберешься, не разобравшись – распрощайся с пониманием ... ты читай... читай... читай, уважаемый, как Бог заповедовал.... как Бог заповедовал, так и читай, читай и впитывай, глаза зашей, глаза заколи, чтобы сердцем видеть и чувствовать...