Озорная крановщица : Пра перваю любофь (на конкурз)

Кагда мне была питнацоть лет, у миня был друк – Игорка. Хароший такой ибатутый мальчег.
Ибанутым он был с самава раждения, патамушта иво звале Игор Игоравич Игоров. Ну, разве можна выжыть и не ибануцца, есле тибя так песдецке назвале? Вот, не успел ищо радицо толкам, а уже мудлан, хуле, спасиба дарагим маме с папай.
Дружиле мы йетем мальчегом с самава децтва. И соску адну напапалам сосале и сиську.
А фсё патамушта нашы папы пазнакомелись в первам класе, щитая варон и годая, какова тсвета трусы у аднакласнецы Ноташке, и с тех пор нирасставались. И девачкам в песды вместе лазили, и в инстетуд паступали, и блевале на брудершавт, и дажэ женилесь пачьти аднаврименна.
Папа Игорки канешна жэ жэнилса на иво маме пазалету, а мой – нет. Но так иставо ибался с маей мамай после падачи заивления в Закс, што ана тудже залитела и ни аставила иму шансоф перидумоть.
Игорка всикда был добрым и харошим мальчегом, хатя и нимношка страным. Он никагда ниатнимал у миня игружки и марожинку, не пиздил миня пластековым савочьком в писочнеце, и дажи пару рас палучал за миня па ибалу ат мальчишег.
Вобщим самым настаящим другом был мне мальчег Игорка.
Поэтаму, какда мне исполнилась тринаццоть, а иму читырноццать лет, и он, сжаф в потнай ладожке маю руку папытался миня пацеловать, я нистала бить иво па бисталкофке, хатя цыловаца с Игоркай мне сначало савсем нипанравилась.
Ну, а хули удавольствея то ат таких дивайсав, есле у ниво потные ладожки и трисусчиися ат валнения абветренныи губы. Но Игорка пашел ва-банк и скозал: «Йа люблю тибя, мая девачка! Всю жызнь люблю!» Я заплакола и ришила тирпеть. Любофь – эта жи сирьезная хуйня, а не хомяк напирдел.
Сночала эта была нипроста, аднака са времинем я превыкла, да и мальчег тоже пиристал тристись и патеть, и вапще вазмужал шо твой пестдец.
Чирис два года атчаянных пацилуев ф сквериках, падъездах и других апсчествинных мистах, Игорка ришил наканец-та придлажыть мне главнае блюда.
«Любимоя мая, мы жы уже сафсем взрослые… — давирительно стал ношоптывать мне в ушы этат ацкей змей-искуситель, — Тебе никажыцо, што нам пора па настаящиму зоняццо любовью?»
Я нихуя толкам низнала пра занятия любовью, за исключенем таво, што два голых чилавека разнаво пола суют адну писю в другую, и што эта нимношка больна, но ришила, што Игорка праф, и нам прешла пара взраслеть.
На следущей день после этава беспесды судьбаноснава разгавора, мы ришили прагулять школу и паибаца, пака Игоркины радители будут на работе.
«Паслушай, дружог, — ришила паинтирисоваццо я у Игора, в тот мамент, какда мы уже сиделе на тохте в иво комнате и гатовились реска павзраслеть. – А ты уже какда-небуть делал эта? Ну, или хатя бы видел, как эта нада делать, а то я чота ссу!»
«Нибойся, мая девачка, — ласкава прабарматал Игорка.- Фсё будит харашо. Я обищаю!»
Я сразу паняла, што што-то туд ничиста. Мая интуицыя вирищала са страшнай силай, што нада быстра быстра съебывать, и што ничиво харошева нам туд не свететет. Но я взила себя в руки и стала вспаминать все россказы а ебле, какии мне толька давадилась слышать ат падружек. К сажаленею, ничиво абнадёживаюсчева в них небыло.
Игорка атвлек меня ат размышлений: «Пасматри на меня, тока нивалнуйся», — срывасчимся голасам скозал он.
Я падняла глоза и увидила хуй! Эта был первый настаящий живой хуй, каторый мне давилось увидить в сваей жызни. Наверна эта был ниочень бальшой и ниочень страшный хуй, но тагда он паказался мне агромным.
Он качался перид маим носам и пах чем-та странно-чужиродным, а главнае савсем мне нипанравился. Сначало я хатела завижжать и ламануцца нахуй из этава проклятава места, но от ниажыданнасти маё горло пирисохло, а ноги атнялись, и я асталась сидеть на тохте, ф позе раденафскава мыслителя.
Игорка, васпользававшысь маим замишательствам, сел рядам и принялся са мной цыловаццо. Цыловаццо с Игоркой за два года стала для миня привычным делам, и я сразу успакоилась.
Канешна же за прашедшие два года ни толька цыловалась. Инагда я разришала Игорке патрогать миня за сиси черес лифчег, и типерь патерю кофтачки, и руки Игорки на сваих сисях я васприняла впалне благасклонна, и дажи пазволела сибя расдеть да трусоф.
Я очинь сильна гатовилась к этаму важнаму сабытию, и паэтаму на мне быле очинь кросивые трусы с галубыми цвиточками и витееватай надпесью «суббота» на англискам йазыке.
Игорка, нисматря на мае сапративление, сарвал с миня трусы, как пабидифшая арда рыцорей срываит флак, взятава тижолой асадой замка. Трусы жалабна треснуле и асталесь у пабидителя.
«Ты, главняе нипугайся.» – завлекаюсче пыхтел Игорка, новаливаясь на миня сверху.
Я мрачна розмышляла, што первоя любофь – эта каг первый блин, и стаическе тирпела иво ерзанея и папытке запехнуть в миня свой хуй.
Хуй в миня нилез. Никаг, савсем.
Асазнаф, што есле я нипамагу Игорке, то этат працесс затяницца навсикда, то исть да прехода с роботы Игоркиных радителей, я придлажила саратнику па взраслению сминить позу, штобы было видна куда и чиво он пытаиццо зопехать.
Позу мы паминяли, но хуй фсё равно нилез!
Посли нескальких папытак на тахте, на палу и дажи на стиральнай машынке в ваннай, мы начили дагадывацца, што пахожэ што-то делаим нитак.
«А можна я пасматрю, каг у тибя там эта штука устроина?» — смусченна папрасил Игорка.
« Канешна сматри. Давно нада была пасмтреть, спицыалист хуев!» — вазмущенно ответела я и аткрыла иму полный доступ к девайсу.
«Ага! – радастна заарал Игорка, — я фсё понял!»
«Эврико, ёбоно,» -падумала йа, но вежлева прамалчала.
Разлажыф миня на стале, как хазяйка курецу для фаршырофки, Игор гираичиски преступил к ачиридной папытке паибаццо. Мне была холадна и ниуютна, но я тирпела иво кавыряния где-та в раойни сваих гиниталей, пака вдрук ни пачувствавала крайни ниприятные ащущения.
«Прикрати нимедлинна! – вазмущенна завапила я, — ты жи мне там что-небудь разарвешь сваим хуем!»
«Да я и пытайусь, дура! – нигадуюсче атазвался гирой-любвнек, ниприкращая сваих папытак, — так и далжно быть, панимаешь?»
Я атвила глаза ат игоркенава раскрасневшивася ибала и увидила ахуевшие глоза иво папы, стояевшива в двирях комнаты и с нидаумением наблюдавшива за нами, с видам палеантолага аткрыфшива новый вит биспазваночных.
Лофко атпихнуф Игорку, я ящирицей спалзла са стала и забилась пад пакрывало на тохте.
«Здраствуйте, дядя Игор. – праблеяла я аттуда.- а мы тут с Игорам школу прагулеваем.»
«Здраствуйте, дети, — атветил игоркин папа и засмеялсо, — пайдем сынок, я раскажу тибе как правельно школу нада прагулевать.»
Ани ушли саветавацца на кухню, а быстра аделась и выбижала ис квартиры. Толька папинава друга мне и нихватала для кансультации, ога.
Школу я больши ни разу нипрагулевала, а с Игоркой мы астались проста друзьяме.
Ну иё нахуй такую первую любофь.