Иосиф Сталин : Атшельнегъ

(фуцк поэтъи анд енглисх лангуаге, где первое денотату, а второе — субконцепту)

Зернистойа зовеса темнаты, фальшывой тешыны гуденье вухе, глоза воспалены до краснаты, кактистыйэ абьятия чирнухи, прамозглый свет из щели пат кравать йу, призывное мерцанее глубин сквось полусон трисёт и просет встать. Йу маристическей, но грусный, он 1 среди пахожэх ваглавлённам списке, мой опус вызывает сразу смехъ, хатя мае идеи не так низки, я всёш не аграждён от всех помех, встайущих на пуци любой сотиры, штто притендуед на неоднозна чные в своих сужденийах атзЫвы, на прабуждение чевото в пацазна ни и какбы жывова какбы мяса. Я адияло атвергаю и, азябнуф от вспотевшыво мотратца, праникнуфф ф тапочке, я растваряюсь в двеженее новтречу тобуредке, предвинутой к фонернуму столу — единственнойа мебель вэтай клетке, абжытай мною в творчецком тылу, вдали от суиты, волн и тэн-дэн цый. Работайа в ацсуцтвии всиво, ни требуя у цэркви ендульгентсый, не требуя ат жызни ниЧИВО, давольствуйазь менемолизьмом кельи, каторая, пасути, кобенет, не пробуя на зуп ни коромели, ни свежых фрухтав очинь много лет, пешу, уиденифшысь, рефераты сваих скетаний, выммышленых дниом, асущисвлённых ночью. Хоть кагдата я былъ гараздо лехче на падйом, праник вавсе аспекты беспросве тной жызни малодова кантенгента, сичас оставил этто и ва сне жэву в мерахъ. Я для энтелегента кажусь неадеква тным, нисмотряна практически такой же трезвый ум. Канешно, иногда бываю пианым, паройу ганджа дуну, так, шо с ум а сайти апасность вазникае. Но я диржусь! Схадить не тара+! Каг карашо, што здесь не данимает хаос людей и горада! Стримлюсь саздать такова рода стимул, шобы напоминал самим сабой использавать уснуфшую внас силу, жыть смела, не пассивом, а барьбой! Сожусь на тобуред, хрустят суставы. Фонерный стол, бумаго, коронДАШ*, свича гарит: неровный, жолтый, слабый свет. Нуавот ужэ и мой мераш… бугога нахуй