Южанин : Раскалённая степь

…Раскалённая степь…Выжженная трава и огромный багряный диск садящегося солнца. Он стоит в, выгоревшей от солнца и пота, гимнастёрке. У бедра « трёхлинейка» со сколами на темном ложе. В магазине всего пять патронов — и больше нет. Солнце слепит глаза и по всему горизонту идет густая черная цепь врагов. Идёт неумолимо и равнодушно. Он знает – он не остановит их. Но он не бежит, он стреляет с бедра. Передергивает, заедающий тугой, затвор и снова стреляет… Всё безнадёжно. Их не остановить – но он лишь смеётся отчаянным злым смехом и продолжает стрелять. Блестит на солнце кончик трёхгранного штыка его винтовки, в небе кричит странная птица, и нет ничего – кроме этой степи и вражеской цепи… Ничего..

Сергей Владимиров курил, сидя на смятой постели. Опять этот сон. С какой то странной периодичностью он снова оказывается в этой степи… За окнами шумел утренний город. Вой ментовских « бобиков» и шум трамваев. Гомон, спешащих куда –то людей. Мобильник орал « Лили Марлен», кто то снова пытается найти его. А он только, что опять вернулся из той выжженной степи и руки еще не отошли от тяжести « трёхлинейки».

Чай и кусок засохшего кекса на кухне. Неубранная посуда и полная пепельница на открытом окне. Трансляция мило щебетала о мудрости властей и коварстве оппозиции. Всё как всегда. Сергей закурил и защелкал клавишами мобилы. Угу… Вот и вызов от Шведа. Надо разобраться с одной хазой. Козлы- совсем наглость потеряли. Вовсю торгуют « ханкой» а отстёгивать забывают. О, уже надо ехать. За окном раздался сигнал тачки Зверя. Пора, Зверь – тип нервный и ждать не любит. « ТТ» под рубаху и вперёд.

У подьезда стоял джип с открытой дверью. Сергей сел внутрь и пожал руки Зверю и, сидящему сзади, Сержанту. Машина резко рванула с места. Гудел климат –контроль и из динамиков надрывно пел покойный Круг… Зверь повернул к Сергею лицо и сказал – « в общем, работа не пыльная. Заходим втроём. Я к барыге, ты и Сержант держите хату. Кто кипишнётся – валим на месте. Там одни « торчки» — жалеть некого. Берём бабло и к Шведу. Всё просто – как два пальца … об асфальт». Сергей молча кивнул головой.

Это просто работа. У каждого своя работа. Кто то подыхает на стройках и в душных цехах, кто то ворует в огромных кабинетах… Каждому –своё. Он выбрал себе свой путь. И не было в душе жалости – когда он первый раз спустил курок. Сергей вспомнил тот вечер… Сумерки осеннего дня. Лесопосадка за городом, джип у обочины пустой дороги. сидящий в машине Швед и стоящий за спиной Сергея Зверь. А у засохшей акации трясущийся и жалкий человек, со связанными руками и пластырем на рту. Он упал на колени и что то жалобно мычал. Было просто противно и Сергей резко вскинул руку и вдавил курок пистолета… Первый раз, но не последний. Сергей хмыкнул

— Чё лыбишься, Сказочник? — с заднего сиденья раздался хриплый голос Сержанта — Баньку вчерашнюю с Аллочкой вспомнил? Ну ты у нас и затейник! Так ужраться и такое вытворять! Надо было тебя на видео снять… Шоу еще то..

— Отвянь, пехота – незлобно рыкнул Сергей – и так башка гудит, будто там колокола гремят. Ещё ты тут… Сам то — типа книжки читал по эзотерике… Зажигал – как обдолбленный… Приехали.

Джип с визгом тормознул возле покосившейся развалюхи. Гнилая дверь с грохотом вылетела от удара ноги Сержанта. Они резко рванулись внутрь. Грязная комната, клубы дыма анаши, разбросанные по полу использованные « баяны»… Тела на полу, на креслах. Равнодушные и безучастные тела. Кто то бормотал себе под нос, кто то руками ловил что то невидимое… Торчки, доходяги и уже не люди. Сергей стоял у двери с «ТТ» в руке и презрительно смотрел на шевелящуюся массу. Сидевший у ржавой батареи торчок, вдруг поднял голову — и уставился огромными зрачками в лицо Сергея –

— Аааа… пришел! Он пришел! Аааа… Ваше благородие, не стреляй за ради Бога!!! Обманом к красным ушел. Смутили речи диавольския!!! Не стреляй! господин поручик, мы же с вами под Ковелем были!!! Я ж вас раненного — из под огня австрияков вытащил!!! Детишки у меня, жена хворая… Не стреляй, поручик… ради Христа молю..

Комната плыла перед глазами Сергея. Он смотрел в глаза наркомана и вспоминал… Вспоминал это лицо со следами пороховой копоти и потёками слёз. Вспоминал этого « красного» в разорванной гимнастерке… Вспоминал, взятый штурмом, маленький портовый город на Азовском море… вместо привычного « ТТ» в руках был офицерский « наган», вместо черной куртки на плечах – малиновые, с черно –белым кантом, погоны Дроздовского офицерского полка Добровольческой армии… все плыло и меняло очертания. Комната таяла черным дымом и исчезал шумный город за грязным окном..

*****

__ Он закурил папиросу над трупом убитого им « краснюка». Да, он помнил этого солдата. Трофим Степанов из его взвода. Всё хныкал о своей жене и детишках… Домой хотел. Степанов и правда вытащил, тогда осенью 15 –го года его из под обстрела австрияков… его – поручика Сергея Владимирова… Что ж… спасибо ему за то. Но красные – пощады от русского поручика не дождутся! Гражданская война – страшное дело. Поручик козырнул проходившим мимо товарищам, которые весело пели гимн Дроздовского полка –

— Шли Дроздовцы твёрдым шагом,
Враг под натиском бежал.
Под трёхцветным Русским Флагом
Славу полк себе стяжал!

Пусть вернёмся мы седые
От кровавого труда,
Над тобой взойдёт, Россия
Солнце новое тогда!


Этих дней не смолкнет слава!
Не померкнет никогда!
Офицерские заставы!
Занимали города!
Офицерские заставы!
Занимали города –

Поручик усмехнулся… он помнил « ледяной» поход. Когда редкие цепи из голодных и больных офицеров гнали тысячные орды красных… он помнил гибель Корнилова под Екатеринодаром… помнил странную смерть от, вроде бы пустякового ранения в ногу, генерала Дроздовского… Он помнил всё.

Помнил декабрь 17 –го и Обводный канал в Петрограде. Помнил пьяные рожи матросни, хотевшей его заставить плясать « яблочко»… Его, русского офицера, прошедшего войну в полковой разведке… Эти пьяные уроды ничего не успели понять… удар ногой под колено, тычок пальцами в шею другому и вот уже в руках винтовка. Приклад в переносицу и штык в горло… И снова хмурая, седая тишина над Санкт –Петербургом… бег по ночному городу, тень подворотен и колодцы дворов… грязь и торжествующее быдло. Он бежал… Бежал на юг. Там Корнилов собирал последних русских офицеров, не забывших этого тяжелого, как жизненный крест, слова «Честь»..

Война. Он стал частью её. Сергей не верил – что есть мир без войны. Война идет всегда. Только меняются лица врагов и поля битвы. Но война –не кончается никогда. Война вырвала, окончившего гимназию, юношу и закружила его в вальсе снарядных разрывов и хохоте пулемётного огня. Его душа навсегда приняла правила этой игры. Он не умел целоваться – но уже научился убивать. Он всего один раз танцевал с девушкой – и десятки раз ходил за линию фронта. Поручик Владимиров не прятался за спины солдат и потому, в « окаянное время» кровавого 17 –го года не получил русский штык в спину. Ему даже предлагали остаться командиром, но он молча ушел, швырнув золотые погоны под ноги кривоносому коммисару…
Потом была Добровольческая армия и кошмар « ледяного» похода. Тогда они не сумели взять Екатеринодар… Погиб Корнилов. Больной и изможденный Деникин увел жалкие остатки армии на Дон, в сальские степи. Мокрый снег бил в лицо Сергею, когда, стоя над высоким обрывом Кубани, он сорвал нательный крест и швырнул его в мутную воду. Тогда он окончательно отдал душу войне. И война приняла её.

Красный террор… Белый террор… Горящие русские хаты и мертвые русские глаза, смотрящие в русское небо. Россия умирала, рождая из себя кроваво –красное чудовище. Пять миллионов красных, двести тысяч белых, десятки тысяч зеленых и прочей швали, грабившей и насилующей в своё удовольствие. И миллионы запуганных, уставших и ненавидящих всё и вся русских людей. Запершихся в своих домишках и смотрящих, из –за задернутых штор, на гибель своей Родины.

Нет — не ради них шел в штыковые атаки поручик Владимиров. Не ради умершей России и, тем более, не ради полудурка бывшего императора, подписавшего отречение – как счёт из прачечной. Сергей воевал потому, что больше не хотел и не умел ничего. Просто его фишка, на зеленом сукне казино, легла на белое – а не на красное… Он честно служил войне.

…. Красные побеждали. Они не могли не победить. Их было слишком много. Белая армия оставляла города. Дошла очередь и до этого портового городишки. Их выкидали из страны – как нашкодивших котят. Но эти котята были, приученными убивать, зверьми ..

Заводская стена и толпа оборванных людей в кольце штыков. Красные… их сучки и их выродки. Не отпускать же их… Поручик Владимиров перекатывал губами из одного угла рта в другой незажженную папиросу. Его руки лежали на гашетке « максима»… Перед стволом пулемёта метался старый священник с иконой в руках. Словно птица крыльями – он пытался закрыть руками толпу хнычущих и молящихся приспешников красных… Он кричал что то — о милосердии и прощении, о любви и покаянии… Сергей хмыкнул и зажег папиросу. Потом резко вдавил гашетку пулемёта…

Когда последняя гильза упала в пыль, и от перегретого ствола пошел пар. Поручик подошел к священнику. Очередь из пулемёта наискосок пробила его грудь и икону с потемневшим ликом. Но старик был еще жив. Выталкивая кровавые пузыри он прохрипел в лицо Сергею – « Каин, где брат твой Авель ?» Сергей равнодушно ответил – « нет у меня братьев» и пошел прочь, мимо казаков, деловито добивавших еще живых… « нет у тебя братьев… Ничего у тебя нет, кроме войны. И не будет. Долог будет твой путь в крови и страхе. Не будет тебе покоя. Покуда не полюбит тебя чистая и добрая душа — будешь ты воевать» — врезался поручику в уши шепот умиравшего священника… Он только махнул рукой в ответ..

…Проклятье сработало по полной программе. Сергей не старел. Смерть обходила его стороной. Вырвавшись из красной России, Владимиров очутился во французском иностранном легионе… и снова война встретила своего верного сына. Грязные арабы и зной пустыни… треск выстрелов и молитвы на чужом языке… Война. Потом полыхнуло в Европе. Он оказался в казачьей дивизии Шкуро. Под немецким флагом. А какая разница? Его Родина умерла в 17 –м году. Какая разница – за кого воевать… Тогда, в Сербии, Сергей пролил много братской кровушки… Сербы так хотели видеть его отрезанную голову, но он всегда уходил невредимым. Меняя страну и войну – он забывал всё. И только под воздействием сильнейшего стресса или наркотиков – он вспоминал. Вспоминал всё.

Когда красные захватили пол –Европы, Владимирову удалось уйти к американцам. Серж Влади … « француз» — так звали его в мафиозных кругах Нью –Йорка… Там тоже шла война. И « француз» честно отрабатывал свои гонорары. Неугодные свидетели и честные копы, стукачи и стрелки конкурентов… У всех них последним в жизни образом – были равнодушные глаза Сергея. Он честно служил войне, поставляя все новые приношения на её алтарь. Ему понравилось в штатах, но шли годы и братья по клану все более подозрительно вглядывались в нестареющее лицо Сергея… Приходило время менять страну и войну… И забывать всё.

Потом он снова мотался по Африке. Свергал клоунов –президентов и охранял других паяцев, прыгнувших на опустевший трон. Менялась форма и оружие… Не менялась война. В Конго, преследуя повстанцев они сожгли грязную деревню со всем населением. Перед стволом его пулемёта метался черный колдун и кричал в насупившееся небо. Странное чувство дежавю посетило Сергея… когда колдун засучил ногами в кровавой пыли, а из джунглей ударили автоматы повстанцев – Сергей снова вспомнил всё. Значит война приготовила ему новые подмостки, в новой стране.

Карабах, Абхазия, Приднестровье… Он отметился везде на территории бывшего Союза. Потом ему надоело воевать за жирных сук, пьющих литрами кровь профессионалов и романтиков, полезших под пули за призрачные идеалы. Он решил воевать за себя. Так он попал в бригаду Шведа. Та же война… тот же запах горелого пороха и свежей крови. Всё как всегда….

*****

… Сержант двумя выстрелами заткнул рот бредившего наркомана и вытащил застывшего Сергея из хазы. Сидевший за рулём Зверь подозрительно всматривался в лицо Сергея..

— Пардон. Раскумарило от ихней атмосферы – вымученно улыбнулся Владимиров — с меня оргия. Заказывай баньку, Сержант

--- И Аллочку – заржал Сержант


--- Само собой –кивнул головой Сергей.

Зверь молчал всю дорогу и только изредка бросал косые взгляды на лицо Сергея. Чем то очень нехорошим веяло от этих взглядов. Сергей понял – эта война для него кончилась. Надо было искать новую.

Он вылез их джипа, махнув рукой на прощание. Это было действительно прощание. Пора уходить. Сунув паспорта и пачку денег в карман, Сергей бросил дверь квартиры открытой. Он сюда не вернется. Владимиров поднялся на этаж вверх. Там жил его вроде бы друг, если у Сергея были друзья. Он позвонил в дверь Макса. Только он мог помочь Сергею быстро уйти из этой страны..

— Ты вовремя!-- Макс радостно засмеялся – надыбал чудный самогон на корнях жень-шеня, а пить в одиночку как то… Заходи. Посидим – поговорим…

Они сидели на кухне и пили, действительно прекрасный самогон. И неожиданно для самого себя Сергей рассказал Максу всё. Тот слушал не перебивая, только разливая в граненные рюмки душистый самогон. Ночь смотрела в окна, когда Сергей закончил свой рассказ. Макс молчал. Он поверил. Поверил сразу и всему сказанному…

— Я помогу. Есть завязки в определенных кругах – Макс выпустил струю дыма в открытое окно кухни — говоришь – Сержем Влади был? Ну на эту фамилию и сделаем документы. А там опять в Африку. Ты ж в Ирак не хочешь? Я так и думал. Билеты будут завтра и ксивы тоже. Я тебя отвезу в аэропорт. Слушай! А может хватит воевать? Может покаешься в церкви или в монастырь уйдешь?

— Ты меня еще в гей –клуб пригласи – хмыкнул Сергей

--- Вопросов больше нет. Давай спать. Мне завтра много по городу мотаться по твоим делам..

…. В огромном чистом небе таял самолет – уносивший на очередную войну поручика Владимирова. В дымину пьяный Макс сидел в баре аэропорта и говорил почти пустой бутылке – « Почему? Почему по свету бродит вечный солдат, вечный убийца? Почему не бродит вечная любовь… А может бродит? Может где- нибудь они встретятся и Серёгина душа обретёт покой? Кто мне ответит? Кто ??» Молчала бутылка… Молчал спящий в кресле « Боинга» поручик Сергей Владимиров… Он спал. Ему снилась –

…Раскалённая степь…Выжженная трава и огромный багряный диск садящегося солнца. Он стоит в, выгоревшей от солнца и пота, гимнастёрке. У бедра « трёхлинейка» со сколами на темном ложе. В магазине всего пять патронов — и больше нет. Солнце слепит глаза и по всему горизонту идет густая черная цепь врагов. Идёт неумолимо и равнодушно. Он знает – он не остановит их. Но он не бежит, он стреляет с бедра. Передергивает, заедающий тугой, затвор и снова стреляет… Всё безнадёжно. Их не остановить – но он лишь смеётся отчаянным злым смехом и продолжает стрелять. Блестит на солнце кончик трёхгранного штыка его винтовки, в небе кричит странная птица, и нет ничего – кроме этой степи и вражеской цепи… Ничего..