дважды Гумберт : Когда рухнет плотина(1)

1. Чистые помыслы.
10.48. Бывает, что в перезагруженное сознание приходит истина, приходит сама. Она даже не ищет, куда просочиться – просто выносит тебя со своего пути, словно ты фанерная перегородка. Так и ко мне сегодня пришло яркое осознание того, что прежней жизни больше не будет. И смерть, моя смерть, — не за горами. Кончится завод на часах, разрядится батарейка, выйдет условный срок в договоре – и доступ к реальности автоматически прекратится.
Вот миновала неделя с наступления всеобщего хаоса. Одна неделя стала отдельной жизнью, бонусом. Каждый прожитый день. Сегодня, 9 августа 20… года в четыре утра наше боевое соединение атаковало тараканов. Мы бесшумно пересекли туманную реку и ударили с трех сторон. Враг был совершенно не подготовлен. Дозорные были заколоты во сне. Ударная группа во главе с Булатом не потеряла ни одного человека. Когда подоспел я, с бандой Карловича и тувинцами, всё уже было кончено. Всюду валялись истекающие клюквенным соком мохнатые бурдюки. Только два члена этнической группировки успели закрыться в бетонной будке. Булат как раз вел с ними потешные переговоры. Глаза его жгли, весь он был забрызган кровью. Явно, он только что занимался своим любимым делом – рубил головы полуметровым мачете.
- Проспал ты свой сральник, чюрка, – кричал он через простреливаемый тупичок. – Сейчас шашлык из тебя будет. Давненько я не держал в руках огнемёт, — увидев меня, Булат облизнулся и с довольным видом сказал: А это мы удачно зашли!
Тараканы были отлично укомплектованы. У них был богатый арсенал. Стволы новенькие, в черной родовой слизи. Я тут же выставил охранение и занялся переписью оружия. Однако затея Булата не давала мне покоя. Он действительно взял еще не юзаный огнемет, с намерением поджарить чужаков. Безумный штукарь, выдувающий пламя из жопы.
- Слушай, — сказал я. – Брось хуйней страдать. Будь посерьезней. Это наши пленники. Мы их можем продать нехило.
- Продать? – Булат вдруг словно обиделся. – Думаешь, они кому-то нужны?
Именно мне в нашем отряде выпало неблагодарное дело: вести учёт и смотреть за порядком. Потому что обоз явно не поспевал за разведкой. Атаки Булата были яростны, непредсказуемы и стремительны: к концу недели мы уже заявили права на слишком обширную территорию, чтобы за ней уследить. Со стороны города нас донимало бандформирование, стихийно возникшее на базе танкового училища. Заречный район прибрала к рукам сплоченная группировка из южан и кавказцев. Наш утренний рейд имел важное стратегическое значение. Мы на веслах переплыли реку ниже по течению и застали врага врасплох. В результате, под наш полный контроль перешла дамба и остановленная гидроэлектростанция, с которой пока никто не знал, что делать. Мы могли взорвать дамбу, подпирающую водохранилище. Мы могли найти специалистов и запустить станцию. То есть, столкнуть жизнь в обратную сторону, к утраченному в одночасье порядку вещей. Я чувствовал, что наш командир больше склоняется к тому, чтобы спустить гигантский резервуар и смыть половину города. Поступок, может быть, совершенно бессмысленный, но, с другой стороны, забавный, да что там – просто неотразимо красивый.
Булат с сожалением отложил огнемет. В будку забросили две-три свето-шумовые гранаты, после чего ошалевших пленников выволокли, отпиздили и связали. К этим двоим подогнали еще со стороны. Принадлежали ли те к банде, было не ясно.
- Надо поставить на дамбу непьющих и серьезных людей, — внушительно проговорил я Булату. – Они постоянно должны держать дамбу. Как свои яйца.
Я попытал объяснить Булату, что гидроэлектростанция, наряду с уже находящимися в нашем распоряжении Университетом и складами биологического и химического оружия – является объектом стратегического значения. Козырным тузом.
- Да, но сначала надо всё хорошо заминировать, — кивнул Булат. – Я этим займусь. Это беспизды интересно. Думаю, нужно несколько тонн.
- Учти, плотина – наше всё! – крикнул я вдогонку. Платиновая блондинка Лена метнулась вслед за своим новым хозяином. Темные круги под глазами, искусанные губы, в глазах барражирует ненависть. Лена совершенно помешалась от водки и жестоких, чистых событий. Вот кому — таким, как она, сейчас непросто. Это их защищала прежняя ментовская власть — всяких мутных пидорасов и их блядей.
Разница между уровнем водохранилища и уровнем реки ниже плотины составляла порядка тридцати метров. По дамбе проложена дорога. Дальше – шлюзы и примыкающие к ним жилые районы. Следующий мост, соединяющий части города, — в другой реальности. Плотина – наше всё. Взрывчатки у нас было море, но я немного сомневался в квалификации взрывников. Впрочем, я всегда сомневаюсь в людях. Семь раз зарежь – один раз поверь, я так считаю. Самые непьющие и серьезные люди – это, возможно, героиновые наркоманы.
- Карлович, — сказал я длинному сизому мужику лет пятидесяти, — возьми своих ребят и сделай блокпост со стороны шлюзов. Ближе, чем на двадцать шагов никого не подпускай – ни наших, ни ваших. Никакого движения. На дамбу я поставлю своих пацанов, студентов. Присматривайте за ними, чтобы были в тонусе и патроны зря не тратили. Да, паёк вам позже закину.
- Дело, — безразлично кивнул Карлович. – Ты лучше дай два катера. Ну, те, ментовские.
- Нет, — сказал я. Дозорные катера уже несли вахту со вчерашнего вечера. Точнее, один, потому что второй, по неизвестной причине, потерял ход, и его затащило под турбину.
На левом берегу, на свежезахваченной территории, я предвидел большие проблемы. Разведка докладывала, что в леске между рекой и объездной трассой зашевелилась маленькая вражеская армия. Со всей области на угнанных тачках туда стекались те, кого в благополучные времена мы пренебрежительно называли *черножопые*. До них, видимо, наконец-то дошла вся важность этого участка. Я раскинул мозгами (зачеркнуто) сообразил, что для того, чтобы удержаться на этом направлении, нам нужен совершенно иной уровень организации. На кого можно было рассчитывать? На собрание отчаянных душегубов, насильников и мародеров, которое стихийно образовалось вокруг личности Булата? На моих необстрелянных пацанов, которых я всеми правдами и неправдами выгораживал из прямого боя? Я вспомнил о синяках, которые оставляет отдача на нежном девичьем плече. Господи-помилуй! Но решение пришло само.
- Тут к тебе какой-то батюшка рвется, — сказала Настя, и я увидел полноватого старика в пыльной рясе. Нос у него был кривой, глаза злые, повадки бешеные.
- Вы кто? – сразу спросил он с таким напором, точно не у меня, а у него был автомат.
- Мы народное ополчение. Защитники дамбы.
Старик свел к переносице косматые брови. Зрачки у него были расширенные, борода – в пене.
- Защитнички! А это что? – и он указал на черное знамя, обвисшее в ленивом воздухе — с таким ужасом и отвращением, точно это был сам сатана. Между тем, это был просто пришпиленный к пластичному древку кусок полотна, который раньше служил футбольным фанам.
В пяти минутах от ГЭС, за оградой из белого камня, стоял мужской монастырь. Туда мы и направились. Иеромонах Тимофей показался мне человеком дельным и отчаянным. Правда, он стоял на том, что мы, наш отряд, связаны с нечистой силой, движимы ею. Но не зря говорят: лучше свой дьявол, чем чужой бог.
- Мы сдадим вам оружие, — обещал я, — в аренду. Потом, когда все устаканится, вернете. Лично мне или команданте Булату. Если мы еще будем живы.
У ворот монастыря стояли крепкие бородатые мужчины, вооруженные топорами и кольями. Вид у них был дикий. Это были монахи. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять – они на пределе. В красных глазах стояло выражение духовного голода и нестерпимой скуки, которая кончается большой кровью. Я обеспокоился о своих телохранителях.
- Останьтесь здесь, — сказал я девчонкам.
Маша кивнула и поправила рыжую прядку, выбившуюся из-под каски. Настя, присев, рассматривала в прицел жидкий лесок, отделяющий монастырь от обычных жилых домов. Только Даша пропустила мои слова мимо ушей и смело ступила со мной на территорию монастыря. Тимофей слегка нахмурился, но ничего не сказал. Если и было у меня какое-то ручательство в том, что мы хорошие и преследуем добрые цели, так это Даша. Надо бы быть извращенцем, чтобы представить это существо на стороне зла. Даже в камуфляже и с мощным оружием, Даша являла собой образчик девственной чистоты – добрая сестрица из русского фольклора.
- Девчонки, — чуть слышно сказал мне Тимофей. – Им рожать надо. А ты их под пули, сукин сын.
- Эти девчонки – настоящие воины, — так же тихо ответил я. – Они появились сами, я их не звал.
Три пары зорких и метких глаз. У Маши глаза зелёные, с озорными золотистыми крапинками. Настины – серые и бездонные, как белая полярная ночь. А у Даши вообще не ясно какие. Вроде бы, голубые — она редко снимает черные технологические очки. Девчонки небольшого роста и в бронежилетах похожи на медвежат.
- Вот видите, — нервно проговорил Тимофей, — вы говорите – сами пришли. Это вам не кажется подозрительным?
Я опешил. Дискуссия? Мистика? Ад?
- Своими нелепыми фантазиями, — уже громче, с убеждением сказал Тимофей, — своими черными флагами вы пробудили и привлекли могущественные силы.
Монахи, сопровождавшие нас, озабоченно закивали. Меня вдруг резко повело в сон. Голова закружилась, я чуть не упал.
- Сколько людей вы можете выставить? – я оперся на подставленное Дашей плечо.
- А сколько у вас оружия? Мы можем привлечь прихожан. Людей у нас много, — ответил старик.
- Тогда проводите кастинг. Оружия много не дам. Да и не мое оно. Сейчас позвоню пацанам, они кого-нибудь пришлют, кто сечет фишку.
Булату не понравилась моя идея раздать оружие.
- Я тебя не пойму, — сказал он по рации. – Ты знаешь этих людей? Ты можешь им доверять?
- Не, — с неохотой сказал я.
- Ну, так что ты ебешь мне мозги? Сами управимся.
- Не справимся, — сказал я, но Булат уже отключился.
- Кто они, ваши прихожане? – спросил я у Тимофея.
- Порядочные люди. Достойные, — с вызовом ответил он.
- Ваши порядочные люди пусть дома сидят. Или уёбывают из города. Двадцать стволов. Только тем, кто умеет обращаться с оружием. Сейчас подъедут наши люди, они будут руководить обороной.
- Бандиты? – хмыкнул Тимофей.
- Верующие бандиты, — сказал я и зевнул. Стоило закрыть глаза, как в сознание начинала струиться какая-то упоительная белиберда. Синь неба тонким слоем покрывала глаза, березки шумели, блики переливались.
- А вы уедете? – обеспокоенно спросил Тимофей. – Я бы лучше сотрудничал с вами.
- А я по другой части, — я отмахнулся и побрел через монастырский двор. Громко, над самой головой загудел колокол. Ноги мои подгибались. Между внешней стеной и стеной монастыря, в кавычках из светлого камня, я нашел небольшой замуравленный закуток.
- Через час разбудишь меня, — приказал я Даше и провалился в глухой сон. Она подобрала с травы мою голову и положила ее себе на колени.
14.33. Проснулся сам. Захлёбываясь вылетел из сна, как пробка из воды. Я слышал россыпь выстрелов.
Немного подташнивало, и свет дня был с какой-то блуждающей червоточиной. Переход в реальность был слишком внезапным. Но сон придал мне сил.
- Там этот Ляпа, — с усмешкой сообщила Даша, — иконы у монахов отбирает.
Едва проснувшись, я тут же стал свидетелем отвратительной сцены. Ляпа, тертый уголовник, и еще два архаровца, присланные Булатом, шмонали монастырские кладовые. Надо сказать, там было на что посмотреть. Монахи оказались ребятами ушлыми и неплохо затарились продуктами, алкоголем и сигаретами. Бытовая техника, совершенно бесполезная при отсутствии электричества. А главное, там был уголь в мешках, бочки с бензином и даже два полевых генератора электроэнергии. Однако Ляпа нацелился на иконостас и старые книги. Два трупа, прикрытые черными рясами, лежали у входа в монастырские закрома.
- Ты чо творишь? Быдло, блядь, охуевшее!
Зловещая вальяжность изобразилась на протокольной физиономии Ляпы.
- Пацаны, чего это он, а? – дурашливо спросил урел, загораживаясь потемневшим куском дерева в богатой оправе. На иконе была своеобразно изображена какая-то миловидная женщина. Неестественно вывернув шею, она зачарованно смотрела на младенца в короне, который сидел на ее правом плече. На правом плече младенца сидела белая птичка.
- Разве это твое оружие? – заныл Ляпа, раскручивая в себе ненависть. – Ты за него кровь проливал? Ты кто такой, чтобы его раздавать кому попало? Ты вообще волыну держать умеешь?
Он был прав: огнестрельное оружие я не любил. Для понту носил в кобуре черный наган, но даже не знал, есть ли в нем патроны. Кобура шла к моей потертой кожаной куртке. А укороченный автомат, который я для плезиру таскал на плече, так пока ни разу не выстрелил.
- Ляпа, ты русский? – спросил я и незаметно вытащил нож. Ляпа затупил. – Ты печенег, блядь.
Нож, обернувшись в воздухе, смачно вошел Ляпе в горло. Пузырящаяся кровь хлынула на икону и залила богородицу. Монахи загалдели, зафыркали и накинулись на подручных Ляпы. В воздух взметнулись колья и топоры. Расправа была короткой. Земля жадно впитала еще несколько литров крови.
Волыны — для лохов. Спросонья мной движет холодная, точная ярость.
- Спасибо, — у ворот меня догнал Тимофей.
- Вот из-за таких отморозков у анархистов дурная слава. А ведь настоящий анархист – это сознательный дельный человек с чистой совестью и ясной головой. Вы трупы на видном месте повесьте с табличками *мародер*. На врага это обязательно произведет впечатление.
Пока я отсутствовал, резко обострилась ситуация с беженцами. Прослышав, что дамба перешла в чистые народные руки, наиболее зажиточный пипл ломанулся в область. И возник грандиозный затор. Тысячи автомашин приткнулись и беспрерывно сигналили.
- Кто пустил машины на мост? – страшно заорал я на своего парня, студента.
- Булат, — коротко сказал он и обиженно хлюпнул носом. Другой парень, сутулый и рыжий, в очках, его вроде бы прозывали Мистик, деликатно потянул меня за рукав куртки:
- Там в машинном зале, — он кивнул на здание гидроэлектростанции, — люди Булата. Они все заминировали. И теперь бухают.
- Ладно, пусть бухают. Потом свяжете их и сбросите с дамбы. А нам надо работать. Перегородите дорогу. Население нахуй отсюда. Скажите людям, что мост заминирован и в любое мгновение может взлететь на воздух.
Внимательные, чуть вытаращенные глаза Мистика, расширенные зрачки, похожие на стопочки знаков. Черный спортивный костюм с капюшоном. Мистик входит в когорту *нерожденных*, леворадикальное ядро студенческого движения.
- Найдите какие-нибудь бульдозеры, большие автобусы. Переверните машины. Устройте здесь вал из металлолома. Давай, братва, шевелись!
Мистик кивнул, мои ребята сорвались с места и горячо взялись за работу. И хотя мне было муторно, я не смог сдержать довольную улыбку. Я всегда говорил им: анархия – не сиеста, анархия – аврал. И мои слова были услышаны.
- Булат приказал внимательно досматривать все машины, — доложил Карлович с правого берега. В его голосе сквозила паника. – Тут такой пиздец творится.
- Брось это дело, Карлович, — сказал я. – Это рамс. Вас там пошмаляют. Не исключено, что боевики уже на мосту. И твоя синяя башка уже на прицеле.
- Ну а чо делать-то?
- Разблокируй движение. Пусть все пиздуют свободно и на предельной скорости. Пацанов твоих еще не кумарит?
- Да! — сразу обрадовался Карлович. – Ты обещал.
- Для этого мне надо на ту сторону. Так что давай там не висни.
Уже через четверть часа мост и прилегающая к нему дорога были разгружены от транспорта. Я спокойно переехал на ту сторону. По пути я заметил, что несколько машин были сброшены с шоссе и опрокинулись в воду. У машин в сокрушенных позах застыли взрослые – как правило, полноватый лысый мужик и сухая белобрысая телка. А вокруг них, как мотыльки, кружились и мельтешили девочки. Девочки прыгали и носились как угорелые. Это странная картина повторилась несколько раз, словно я видел серию одинаковых баннеров.