niki-show : Последняя гроза

Последняя гроза опять подожгла дуб. Обычно он гас под дождем, окутываясь туманом из дыма и пара. За годы кора наплывала на обожженные места, сильнее обгоревшие ветви засыхали, оставаясь надолго растопыренными на ветру руками. Этот ветер и обламывал их потом. И дубу становилось легче. Последнее время грозы стали чаще. Не было ни одной серьезной, они напоминали треск петард на карнавале. Каждая молния, попадавшая в дуб, лишь слегка опаливала крону. Так и последняя, казалось и не обожгла. Но огонь не погас. Тлел где-то долго в складках коры, пуская редкие дымки похожие на пар, переползал по подсыхающей коже ветвей, пока не забрался в дупло с пустым гнездом. Гнездо было не брошенным – погибшим, с останками птенцов, когда-то задохнувшихся в дыму, давно. За год никто из птиц не захотел занять дупло и вытолкнуть наружу три ссохшихся комочка пустоты. Наверное, пропахло слишком сильно оно огнем и уходящей жизнью. Его бы обязательно заняли следующей весной, после того, как снег, набившись в него за зиму, растает и смоет, что только можно смыть. Но всё кончилось уже этим летом. Огонь, разбуженный порывом ветра, лишь искоркой ютившийся в гнезде, под мумиями братьев фараонов с Азириса головками сухими, ему удачно принесенных в жертву, воспрянул вдруг и вырвался наружу. Солнце, уже высоко поднялось надо мной. Над полем. Пламя пропустило через себя всё. Дуб целиком. Странноватый домик под дубом. Какие-то сараюшки со всеми их обитателями. И всё что мне тогда казалось мной. Что-то там на мне росло, зеленело, колосилось. Теперь ничего нет. Но мне удивительно нормально. Быть выжженным, пустым, необитаемым и ни кому не нужным. Пока пылало пламя – было так горько, так больно было терять. И эта боль казалась не только моей, но и всего того, что гибнет или спасается, покидая меня. Казалось она будет вечной – моя боль по утраченному, их боль по утрате. Всё совсем по другому. Улетевшие птицы построили новые гнезда, в хлопотливой их жизни нет места пустому черному полю на котором когда-то стоял огромный дуб. Которого нет, и поэтому я его не чувствую, как и он теперь не чувствует меня. Не чувствую даже когда вспоминаю. Потому что это уже не я. Хорошо помню то что было между всеми нами раньше, как о ком-то давно знакомом, чья история показалась интересной. Сейчас всё так понятно благодаря пустоте. Как перестать дышать с закрытыми глазами. Понятно, что будет дальше. Дожди и солнце, с ветром, разбудят семена сгоревших трав, хранимые в земле, и новых принесут в избытке, взойдет трава, цветы приманят пчёл, за ними птицы. В глубоких норах с кладовыми хлопотливые зверьки заботой будут окружать потомство. Жизнь закипит. Мы будем жить друг другом и любить друг друга, иным не представляя бытие. Я даже вспомнить не смогу тогда о пустоте, во всех её глубинах. Так будет. А пока, я выжженное поле. Оказалось, что пепел остывающий так мягок, что эту нежность трудно передать. Нет – невозможно. Некому. И ладно.