простой : Неудачник

Я, наслаждения жрец,
Болью торгующий, выданной хартией права,
Век миспалинов творящий руками и кровью и жизнью.
Во славу.



- Вы последний?
Я последний. Я самый последний. Я занял очередь ко всем тринадцати Врачам. Мне обязательно, мне необходимо попасть на прием. Они все требуют полис. У меня только один полис, маленькая замызганная бумажка сложенная пополам. Им всем нужен этот клочек бумаги. Я аккуратно рву его на тринадцать полосок. Вам хватит, всем хватит.
Загорелась лампочка, мой вызов.
Мы стоим и смотрим друг на друга. Кабинет пустой. На полу разбросаны пожелтевшие медицинские карты, какие-то рецепты, рентгеновские снимки и еще куча разного хлама неизвестного происхождения.

-Вам туда,- доктор подошел к окну, отодвинул занавеску и кивком пригласил меня посмотреть. Из окна открывался чудесный вид на соседний дом. Он был так близко, что казалось, протяни руку, ухватись за перила балкона напротив и ты там. Я так и сделал.

В приемной было накурено. Скорее всего, еще до моего появления. Скорее там будет так всегда. Меня сразу определили на коврик. Я суетливо уселся, свернув ноги калачиком. В руках была заветная картонная папка с Анкетой, перехваченная на углах бордовыми тесемками. Я огляделся. Помещение было квадратным, достаточно большим, чтобы вместить многих желающих. Мы сидели в ряд, от стены до стены. Напротив, за двумя массивными столами на фоне оконных проемов возвышались Былинные Секретарши. Сидящие Как Я молчали. Все мужчины. Часть из них смотрели вперед. Второй раз за последние 30 секунд мне пришлось проследить за чьим то взглядом. Я стряхнул пепел в жестяную банку, затем тщательно концом сигареты собрал его в подобие могильного холмика. Многие делали тоже самое. У столов не было передних стенок. Былинные Секретарши очень торопливо заполняли анкеты и раскладывали на две почти равные стопки. Иногда они синхронно останавливались, смотрели друг на друга и тогда некоторые коврики приходили в движение. Те, которые находились напротив столов. Я знал, что будет происходить дальше, меня инструктировали. Коврики поднимались вместе с сидящими, и немного, пару сантиметров выдвигались вперед, зависая над полом. Былинные Секретарши заводили руки назад, прихватив по дороге копны роскошных огненно рыжих волос, томно прогибались, как ленивые кошки и медленно разводили под столом Легендарные Ноги. В Лицо Сидящего Напротив ударил поток сумрачного света и легкого морского бриза с привкусом вяленой воблы. Это чувствовалось на расстоянии. Лицо Сидящего напротив начинало плакать. Оно плакало каждой клеточкой кожи, но пока без слез. Глаза ждали. Когда Былинные Секретарши опустили руки под стол, глаза ожили. «Лук они там, что ли чистят?» — подумалось мне, и тут же забылось под впечатлением происходящего. У двух мужчин побежали крупные желтые капли. Брызнув из уголков глаз, они разбегались на маленькие струйки и устремлялись по скулам вниз, к подбородку. «Надо быть выбритым, очень хорошо выбритым»,- вспомнилось мне главное предостережение, — «иначе они не увидят»… Кожа на их лицах пошла волнами, словно почувствовала движение влаги. То там, то здесь, маленькими протуберанцами взлетали превращенные в «губы трубочкой» поры на щеках, выхватывая и втягивая внутрь сбегающие слезные дорожки. Лица этих людей не выражали абсолютно никаких эмоций. Только руки, сложенные на груди барабанили пальцами по предплечьям, отбивая какой- то понятный лишь им самим ритм. Постепенно, дорожки превратились в замысловатые завихрения, которые, о боже, складывались в вибрирующие, но все, же различаемые слова. Былинные Секретарши подались вперед, не переставая совершать манипуляции под столом. «Пора!» — решил я и достал маленькое зеркальце. Испытуемые сидели через три человека от меня, справа и слева. Соседи хоть и воспринимали происходящие, но не шевелились и не поворачивали голов. Все по инструкции. Они мешали прочитать появившиеся надписи. Зеркальце. Я смогу прочитать только по одной надписи, на каждой щеке. Этого должно хватить.
Тем временем в приемной разворачивалась настоящая драма. Интенсивность вращения слезных вихрей у левого испытуемого достигла пика. Вокруг его головы словно паровое облако висела слезная взвесь, практически скрадывая черты лица. «Быстрее читать»! Я понял, что могу опоздать и начал хаотично подстраивать зеркальце под нужный угол.
Первая надпись: «Убери зеркальце, мудак!»
Я инстинктивно дернул руку и изображение завибрировало. Нет, это не то. Нужно смотреть дальше. Нужно пробовать. Я настроился.
Вторая (и последняя) надпись слева: «Я долбаеб?!» И в туже секунду тело мужчины вытянулось над ковриком горизонтально полу, головой в сторону стола, завибрировало, из ширинки вывалился полу эрегированный член. Затем, медленно чуть покачиваясь из стороны в сторону, поплыло к левой от меня Былинной Секретарше. Вот голова, потом плечи исчезли под столешницей. Раздался утробный чавкающий звук, вперемешку с хрустом хрящей и костей. Когда в зоне видимости остались только ноги до колен, процедура остановилась, все замерло. Затем протяжный стон, глубокий вздох, не то сожаления не то облегчения и остаток тела резко втянулся под стол, словно непослушная спагетина проскочила в рот. Еще секунда, и последней отстреленной ступенью из под стола вылетела пара черных лакированных полуботинок. «Карло Пазолини», — отметил я мысленно. В комнате отчетливо запахло подгоревшей спермой…
У правого решительно ничего не получалось. То ли побрился не аккуратно, то ли другие факторы, в общем, вихри были слабые рваные, даже не вихри, а вихорки какие то. Они натыкались на невидимые преграды, гасли, и под ковриком правого образовалась уже заметная желтая лужа, которая парила и пенилась рвотными пузырями. Терпение Былинной Секретарши лопнуло, она вскочила на ноги, продемонстрировав внушительный рост и.., лоно ее, вокруг промежности, вдоль внутренней части бедер, все заиграло шевелящимися, лоснящимися, перекатывающими черные блики рунами. У меня встал хуй.
Она оперлась руками на столешницу, наклонилась вперед и звонко, что заложило уши, прокричала: «Пошел в пизду!»
Человек, будто опомнившись, вдруг вскочил с коврика, сделал пару шагов навстречу столу и прокричал в ответ: « Да пошла ты нахуй!». После резко развернулся, оглядел победным взглядом окружающих и подпрыгивающей походкой, виляя бедрами, направился к двери. Он не успел взяться за ручку, как дверь сама распахнулась и на пороге появились Те Которые Ебут Мужчин. Черные, в одних набедренных повязках, они схватили сразу осевшего правого и потащили куда- то, за дверь, по длинному неосвещенному коридору. В комнате остаточно запахло гавном и детским кремом «Мишка»…Эта была уже 12 пара.
Почему Мишка? Откуда я знаю? Мне это не закладывали! Неужели… я … Мозг за доли секунд лихорадочным калейдоскопом вспомнил всех отъебанных мною баб. Фух, попустило.

Я набрался смелости и спросил – Можно выйти?- Одна из Былинных Секретарш отложила анкеты и пристально посмотрела на меня поверх училковских очков.
- Выйдете, почему бы не выйти.- Я пулей выскочил в коридор. Отдышался, прислонившись к шершавой стене. Меня тянуло назад, словно пиндоским пылесосом Керби. Нет. Нет. Нет.
Через минуту я был на улице. Вечерело. Дюжая уборщица совковой лопатой черпала из огромной горы разнообразной обувки и опрокидывала все в стоящий рядом грузовичок. Я последний раз обернулся и побрел в сторону метро. В сгущающихся сумерках за спиной, на фасаде оставленного мною здания играя огнями, красовалась вывеска:
«Центр занятости «Вечность». Эксклюзивно. Гарантировано». Над вывеской, не то скалясь, не то, зевая, переливаясь триколором, нависал медведь…
Как там в водной: «Лучших примут, переродят заново, обучат, воспитают, дадут Кусок. Запоминай слова, возникшие удачно. Пытайся повторить в свой час.
Не прошедших…, перевоспитают…, дадут возможность носить Куски.., и быть Рядом.
Отказавшихся? Про это меня не инструктировали. Какой дурак откажется от Власти? После инициации. Какой дурак?!
Я поднял воротник, защищаясь от назойливого осеннего ветра и ускорив шаг, влился в толпу спускающихся в лоно метро. Таких же, как я. Неудачников.