Ромка Кактус : Блажь

— Сочини, что ветер стих.
- Ветер не стихнет. Никогда.
- Для этого нам и дано воображение.
- Вовсе нет. Это пустая фантазия, блажь, а воображение нам дано, чтобы делать что-то полезное. Я мог бы сочинить новую модель двигателя внутреннего сгорания или марку нервно-паралитического газа. Теперь, когда очередная секта распыляет зарин в токийском метро, люди только смеются, не отрываясь от утренних газет.
- Мне скучно. После смерти человека остаются линии жизни. Они сплетаются в клубки, и мне приходится их распутывать: нудные трёхгрошовые оперетки.
- Если хочешь, я расскажу тебе, как всё устроено там, внизу. Люди сбиваются в панические кучи. Цель этих куч сохранить себя хотя бы в ускользающих воспоминаниях. Мы видим, как время стирает людей и их память в тонкую космическую пыль, все ветра мира обдувают Землю, голую, как колено тайной любовницы.

* * *

Мария во сне поправила сползшее на пол одеяло и медленно просыпалась в лучах утреннего солнца, в новом для неё качестве тайной любовницы, – ещё не ведая того. Ей снились два уродливых горбатых существа. Они сидели в ресторане за круглым столиком и наматывали на вилки как спагетти линии человеческих жизней. Когда существо отправляло вилку в свой продолговатый рот, рушились дома под ударами морской артиллерии, дети с кухонными ножами в руках шли на танк (танк вспорот, словно брюхо дельфина, апельсиновая кровь на бледных пальцах убийц, агонию гусениц прекращают три капли морфина), брошенная жена топила своих детей в бездонном колодце заботы, а сама вешалась на бельевой верёвке новой надежды; проступали призрачные древние города с тротуарами из человеческих черепов, по ним катились пустые кареты, сталкивались, рассыпались в труху. Были затопленные подвалы, где на трубах отопления сидели безносые сифилитики, а когда их сгнившие внутренности выпадали наружу, шеф-повар успевал подставить сковороду.

Совет Инфернальной Любви этой ночью произвёл Марию в новый чин, соответствующий первому классу «Табели о рангах», и оставил у неё на бугорке Венеры соответствующие регалии в виде слизи. В комнате витал еле слышный аромат душистого базилика.

Мария проснулась окончательно, скинула одеяло и долго рассматривала своё бритое лоно. Наконец она провела по нему пальцем, засунула палец в рот и втёрла в дёсны полупрозрачное вещество. Долго сидела Мария в неподвижности, пока понимание иного рода насыщало её кровь.

Мария была той, о ком мечтают миллионы в скабрезных снах, Чёрной Дырой. Всё семя, пролетев сквозь неё, оказывается в раю. Рай для спермы представляет собой перегонный куб, о котором редко вспоминает Небесный Младенец в своих играх в кубики. С другой стороны, Марии открылось, что Рай для нерождённых младенцев – это Его ночной горшок, где гниют тельца и куда Он раз в год опорожняется переваренными яблоками.

Мария вышла на улицу голой и отдавалась каждому встречному с непринуждённой улыбкой. Её брали мужчины в деловых костюмах, дворники в замусоленных оранжевых спецовках, шаркающие старики с вставными челюстями и таблетками полового возбудителя, наглые прыщавые юнцы с дрожащими от ужаса и похоти губами. Мужчины строились в очередь к ней, а некоторые женщины пытались подражать, но их хватало ненадолго: растяжением мышц влагалища и походкой кавалериста заканчивался для них этот опыт. К вечеру тело Марии полностью превратилось в Козью Трещину, куда со страшной силой стало засасывать всё мужское население планеты.

* *

Женский вой сливается с воем Ветра в единое У-у. По Волоколамскому шоссе бредёт бесконечная вереница паломников в чёрных плащах, суровые обветренные женские лица без тени макияжа, у многих усы, у некоторых бороды.

Все они направляются к Храму иконы Божией Матери «Скоропослушница» на Ходынском поле. Вот уже два месяца, как икона Божией Матери источает сперму бывшего настоятеля храма. Паломники становятся перед ней на колени и крестясь набирают полные вёдра, а кто просто собирает в подол.

Через девять месяцев родится первое поколение звероморфов. У младенцев ангельские лица, покрытые золотым мехом, над головой костяное образование в виде кольца; зачаточные крылья, похожие на гусиные, растут за спиной. Женщины зовут детей Серафимами. На пятилетие серафим получает золочёный лук и стрелы и выходит на свою первую охоту.

С чавкающим звуком серафим вгрызается в труп женщины, пихает в рот скользкие кишки. Свидетельницы пира крестятся и отводят глаза, бормочут про «тяжкий грех» и «наказание».

Семилетний серафим вступает в фазу полового созревания, не ест, не охотится, анально совокупляется с другими серафимами и женщинами. После изнасилования все женщины видят один и тот же сон: Иисус стоит в Гефсиманском саду и с подозрением смотрит на два анальных отверстия, открывшихся у него в ладонях. Анусы шепчут ему поскорее взойти на крест, пусть римские солдаты забьют в них свои крепкие гвозди.

От серафимов родится второе поколение звероморфов. Их тела покрыты рыбьей чешуёй, на лапах акриловые когти, морды ящериц, интеллект и самомнение павлина. Большинство из них проводит свою жизнь в контактах, сомкнувшись в тесную цепочку вокруг какой-нибудь картинки и умильно курлыкая над ней.

Изредка они покидают свои контакты, чтобы оплодотворить друг друга. После этого они откладывают розовые яйца, из которых вылупляются Грибовидные Крысы.

Грибовидная Крыса породила клоакой Пингвина Плесени; Пингвин Плесени встал под знамя Джа и породил Мохнорылый Лишай; Мохнорылый Лишай породил Спороносного Агути; Спороносный Агути породил Сетевого Приапа.

Сетевой Приап состоит из задницы и полового члена, обильно испражняется, похотлив настолько, что если разрезать его пополам, его передняя часть вступит в половой контакт с задней, а задняя с радостью станет подмахивать.

Регресс продолжается по схеме, описанной ещё в Библии.

*

Когда Ветер стихнет, если какая культура и будет на этой земле, это будет культура невиданных доселе бактерий.