vmironov : Новогодний сапожок

Память имеет такое свойство, что она стирает незначительные события нашей жизни и отпечатывает навечно то, чем мы были когда-то поражены. Одним из ярких впечатлений моего раннего детства был новогодний утренник 1971го года.

Мое пребывание в детском саду заканчивалось. Я ощущал себя уже взрослым и самостоятельным, в отличие от других. Наверно поэтому меня и выбрали общим советом воспитателей и педагогов на главную роль в новогоднем представлении, которое должно было состояться в Доме Культуры при большом количестве зрителей. То ли это был новогодний смотр художественной самодеятельности, назначенный руководством свыше, то ли это была частная инициатива воспитателей, теперь уже сказать не могу. В ту пору я был мал, но самостоятелен, как говорилось выше.

Сказка была музыкальной, да еще к тому же в стихах. Чье это произведение я не знаю до сих пор, потому что больше оно мне нигде не встречалось за всю дальнейшую жизнь. Наверно, это было совместное творчество педагогов. Спасибо тем людям, что подарили мне такое детство.

В общем либретто следующее. В самом начале представления под веселую танцевальную музыку я в образе сказочного мальчика Вани должен был бегать пританцовывая, взявши под руку не менее сказочный персонаж — девочку Машу. И накрутив положенный метраж, мы замирали как вкопанные, музыка смолкала и я произносил первую свою реплику со сцены. Я ее помню до сих пор. Репетировать с нами воспитатели начали еще в сентябре. Я неоднократно пожалел, что я такой самостоятельный, глядя с завистью на тех несамостоятельных, которые играли в песочнице. Волнения никакого не было. Текст отскакивал прямо от зубов. Откровенно говоря, мне кажется я и не понимал, что я говорю, потому что через четыре месяца активной подготовки, я находился уже не вполне осознанном состоянии.
Так вот, текст, который я должен был произнести: «МАША, МАША, ПОГОДИ-КА, ЧТО НАШЕЛ, Я ПОГЛЯДИ-КА!». После чего я должен был лезть под елку и доставать оттуда сапожок, но не простой, а как все уже догадались, сказочный. Ну по крайней мере, это было по сюжету сказки. Резиновый сапог детский, обмотан марлей и бинтом, посыпан стружкой битых игрушек, с приклеенными пластмассовыми снежинками по краям. Что говорила Маша, ее текст дословно не помню. Я тогда учил свою роль, но по смыслу, она удивлялась и тоже как-то красиво в стихах спрашивала, что это такое.

Дядя Толя с аккордеоном, сидящий сзади за елкой начинал играть «Полет шмеля» и в действии появлялся третий персонаж. Полненький мальчик в поношенном спортивном костюме с шапочкой-клювом и красным пришитым животом. Он был очень похож на пингвина, но в сказке это был снегирь. Так вот мальчик тоже четыре раза под аккордеон бегал, размахивая руками, изображая полет. Я был очень удивлен в школе на уроке музыки, когда выяснилось, что известное произведение «Полет снегиря» оказался «Полетом шмеля». Закончив свой полет возле нас, под затихший аккордеон Снегирь торжественно отвечал девочке Маше на ее вопрос и тоже красиво и в стихах. А по смыслу выходило, что это сапог потеряла здесь никто иная, как Снегурочка, и если мы ей этот сапожок не доставим, то вместо нового года и подарков, я извиняюсь за прямоту выражения, то хрен всем на рыло, а не праздник. Но Снегирь сказал об этом сказочно и в стихах. Дальше уже память стирает захватывающий сюжет. Как страшный сон вспоминаю злые силы, которые хотели у нас похитить этот сапожок, в образе разных сказочных отрицательных персонажей. Но в общем все кончалось хорошо. Это же ведь сказка. Выходила Снегурочка, босая на одну ногу, мы одевали ей сапожок и начиналась раздача подарков. Так было задумано. И так четыре месяца репетировали. И вот день премьеры. Я был абсолютно спокоен. Меня лишь несколько удивляло беспокойство воспитателей, как будто не мне, а им возле елки прыгать. Они то и дело с беспокойством спрашивали, все ли я помню, не волнуюсь ли я, и с трепетом передавали друг другу страшную тайну негромким голосом, что в зале на празднике присутствуют люди аж из самого ГОРОНО(Городской Отдел Народного Образования). Но я был спокоен и даже, скажу честно, любовался собой. Я первый раз был в театральном костюме, при чем сказочном. На мне были настоящие кожаные сапожки (до этого я всю свою жизнь ходил в обуви отечественного производителя.; помню жесткие сандалии, валенки, резиновые сапоги, а здесь кожаные мягкие сапожки и прямо по ноге). На мне так же были атласные шаровары и такая же атласная красивая рубаха. Я помню меня тогда моя повседневная одежда нельзя уж прямо сказать, что угнетала, но как-то постоянно приводила в неловкое положение. Колготки, которые мне одевали под короткие штанишки сразу оттягивались на коленях, и если по рассеянности я их одевал задом-наперед, то W-образный шов предательски выдавал это. Можно представить реакцию шестилетнего ребенка, оказавшегося первый раз в сказочном одеянии.

И вот на сцене занавес открывается, грянула музыка и крупная девочка Маша (девочки, как известно, быстрее развиваются, но и быстрее теряют привлекательность, чем мальчики) рванула меня как катапульта. Это на репетиции аккордеонист играл медленно, а здесь он вдарил от души. Елка была большая, ветки были на ней развесистые и под ней лежала куча всяких подарков. Заходя на первый круг, я стал разглядывать, куда мне, собственно говоря, лезть. И к удивлению обнаруживаю, что сапожка я под елкой не вижу. Я начал вглядываться пристальней на втором круге. Зайцы, барабаны, медведи, дед-морозы, коробочки с конфетами… Нет, сапожка определенно нет. Тут за кулисами среди действующих лиц я замечаю Снегурочку, сидящую на подоконнике. Она ковыряет в носу, смотрит в окно, ждет финального выхода и обута в оба сапога. Устроители предусмотрели все, забыли только положить сапог под елку. Сказать об этом со сцены под звуки аккордеона, в диком танце, было практически невозможно. И вот представьте себе, мне шесть лет, я стою на сцене, на меня смотрит куча народу, и я должен произнести свою эпохальную фразу «МАША, МАША, ПОГОДИ-КА, ЧТО НАШЕЛ Я, ПОГЛЯДИ-КА!», и лезть под елку. Понимая, что раз сапожка под елкой нет, то ни во фразе, ни в том, что я буду ползать под елкой, ни тем более в дурацком жесте рукой, уже никакого смысла нет (действительно, зачем все это, если я из-под елки ничего не вытащу).

Я замер в раздумье. Это же не моя вина, что сапога под елкой нет. Кладите сапог, и я рукой махну, речь скажу и под елку прыгну. А так-то чего? Но вижу, что со всех сторон раздается шепот, который единым гулом произносит: «Маша, Маша, погоди-ка, что нашел я, погляди-ка». Все подумали, что меня переклинило. Такое с детьми бывает от волнения. И все подсказывают, ставший ненавистным мне за четыре месяца текст.
Немая сцена. Шепот. Я стою. (Я же не крикну им со сцены за кулисы «Сапога нет!»). Дали отмашку дяде Толе. Он начал еще раз. Все надеялись, что я со второго захода автоматически включусь, как на репетициях. Девочка бежит быстро и даже не подозревает, что под елкой сапожка нет. В общем запускали нас так три раза, и все безрезультатно. Я молчу.

На пятом круге я вижу, за сценой готовят мне замену. Очевидно где-то так же подготавливали второй состав. Не знаю, что делал бы тот мальчик, но я решил, что этот спектакль буду играть я. Я подумал, буду делать так же, как на репетиции.

А на репетиции не было ни сапожка, ни елки, ни одеяний из сказки. Был только стул и дядя Толя с аккордеоном. И я лез под стул, то есть под воображаемую елку, и доставал оттуда воображаемый сапожок. И когда музыка остановилась, я наконец-то под общий вздох провел рукой по залу и сказал торжественно: «МАША, МАША, ПОГОДИ-КА, ЧТО НАШЕЛ Я ПОГЛЯДИ-КА!», и полез под елку. Сидя под елкой, я знаками показывал за кулисы, что здесь сапога нет. Но воспитательница почему-то только грозила мне кулаком. Тогда я вылез из под елки и ткнул под нос сказочной девочке Маше сжатый кулак. Маша ни секунды не сомневаясь стала в стихах меня спрашивать, что это такое.
Я уже не волновался. Я свою реплику отыграл и с интересом наблюдал, как развиваются события. А события развивались так. Дядя Толя, сидя с другой стороны елки не видел, что я вместо сапога показал что-то в зажатом кулаке. Он был уверен, что сказка идет своим ходом, и грянул «Полет шмеля», под который выбежал Снегирь. Он тоже стоял с другой стороны елки и тоже не беспокоился. Но те, кто смотрел сказку с моей стороны елки, за кулисами, встревоженно забегали, понимая, что сюжет развивается как-то не так. Весь зрительный зал не понял, что я показал Маше и был бы немало удивлен, услышав от меня, что это у меня в кулачке сапожок Снегурочки. На третьем круге Снегиря схватили за елкой, а положение спасла нянечка, которая, огромная как слон, и невесомая как весеннее облако, на цыпочках прошла на сцену, жестами показывая всему зала, что ее здесь нет, сунула мне в кулачок сапог и так же невесомо уплыла за кулисы. После чего Снегиря выпустили и сказка пошла своим чередом. В стихах, красиво, по заранее утвержденному в ГОРОНО плану.