штурман Эштерхази : Володенька в тумане.

Ночь влажная, душная и какая-то еле шевелящаяся в мертвенном блеске растущей луны. Где-то недалеко ухнула сова, метнулась от забора тень, раздался визг тормозов, кто-то выругался, открылось окно, проплыла по небу тучка, заслонила на минуту луну, опять разлилась по двору желтушная мертвенность, зачесалась жопа, почесал, заскреблась в углу мышь, стреканул за печкой сверчок, храпит за стенкой упырь, капнуло из рукомойника во дворе, скрипнула половица, скрипнуло в мозгах, живот вдруг свело. Пукнулось хорошо. Томик Лермонтова на подоконнике. Белеет парус одиночества. Время тянется очень медленно. Придёт ли он сегодня? Простонали за стенкой пружины старого матраца под тушей упыря. Идёт в туалет. Его бесформенный образ. Прячусь под одеяло. Топает назад. Улёгся. Опять подхожу к окну, чтобы не пропустить. Хочется есть. Китайская лапша быстрого приготовления. Пол-литровая банка на столе. Вода из ведра. Кипятильник в розетку. Воду довести до состояния «ветер в соснах». Начинают образовываться пузырьки. Всё. Засыпать лапшу в банку. Через минуту – соус. Размешать. Ем. Вкусно. Сытость. Веки смыкаются. Не спать! Пизда Марьи Петровны, пизда Марьи Петровны! Не спать! Глубокий вдох, довдох, ещё довдох. Задержка дыхания. Кажется, что луна внутри. Нет. Жопа чесалась. Значит – гельминты. Травить на сход луны. Скрипнул колодезный журавль. Заскулил пёс. Брякнула цепь. Булькнуло в животе. Отрыгнул. Не спать! Он придёт, обязательно должен приползти. Вон уже и луна окончательно скрылась за тучами. Сарай не так отчётливо виден. Верхняя часть только. А нижняя? А нижняя часть поволокой белесой укутываться начинает. Змеёй прозрачной обвиваются стены его бревенчатые. Всегда он оттуда приходит. С болот далёких. Из низин глубоких. Из недр земных. А вот петух закукарекал. Значит, близко уже. Жопа опять зачесалась. Терплю, не чешу. Стерпится-слюбится. Почти полдвора уж затянуло. Заволокло. Покрыло. Скоро и я выйду. Боязно только. Окутает он тебя, растворит в жерле своём потайном, спеленает в простыни мертвецкие, отгрызёт пальцы твои молодецкие, выдавит глаза бесстыжие, унесёт во вселенные неизвестные…
Пора выходить уж что ли. Окно тихо-тихо растворить. Боязно. Книгу хотя бы прихватить от страха. Про парусник белый одиночества. Одному-то оно аж до колик жутко. А с книгой и не очень. Бабка говорила, что Лермонтов написал её. А фамилия его-то так и вьётся, так и ползёт, как червь в животе. Как туман этот странный…
Осторожно вылезть в окно. Одной рукой держаться за карниз жестяной, другой – за подоконник деревянный. Книгу не забыть прихватить, зажать подмышкой, зубы стиснуть, глаза вверх подкатить. Медленно ступить на встречу. Что-то холодноватое чувствуется. Сначала слегка виски сжимает, потом до рук дотрагивается. Ноги начинают отниматься. Надо теперь быстрей как можно дальше зайти. Вперёд, влево… Да без разницы. Глубже только. Ох, тяжко! Голову будто бы обруч стальной сжимает. Пальцы онемели. Падаю почти. Вот и лежу уже. Растворяться начинаю постепенно. Челюсти свело. Туман свинцом жидким в горло вливается. Сердце дрожит. Сейчас до него дойдёт очередь. Растворится в туманной лаве. Потом и до всего остального доберётся. До червя тоже. И травить не надо. Душу тоже в себя вберёт. Перекачает. Перельёт. Перебросит. И дальше поползёт. В буквы имени моего составится: ВОЛОДЕНЬКА. А имя-то не ахти какое. Как колодец с водой стоячей. Глубокий колодец такой, тухлостью пахнущий. Вот туда и спрячется змея тумана. Ход это его к себе. На ТУ сторону. А меня и нет уже. Оболочка только. Как шкурка гада какого-нибудь хладнокровного после линьки на ветке. Ну, всё…
Да, забыл. Самое главное. Упыря не увижу больше. Страшных когтей, клыков острых и спины горбатой его. Вот теперь окончательно раство…
А нужно ли сказать читателю про то, что в деревне частенько в тумане люди исчезали? Или про то, как после тумана находили кого с обглоданными пальцами, выдавленными глазами и вспоротым животом, в который горсть червей дождевых была вложена? Старожилы сказывали, что не принял таких туман. А ещё нужно ли упомянуть про упыря, который по хатам чужим ходит? Ну, вот я и говорю. У кого появится в доме упырь, знай, туман и заберёт вскорости душу хозяина или хозяйки. Редко ребятишек берёт, но тоже не брезгует. А стоит ли говорить читателю про то, кто я? Ну, не буду, не буду, а то неинтересно, верно? Пойдите лучше проверьте, не лежит ли кто бесформенный, чёрный, тяжёлый, с острыми когтями и клыками, на вашем чистом постельном белье…