Дитрих Квинке : Блондинка в озере (конкурс)

Это история о моей скучной и бессмысленной жизни. Зовут меня Дитрих Квинке, я живу в Гамбурге. По профессии я режиссёр. Ну не то чтоб настоящий режиссёр, но что-то от творца во мне, безусловно, присутствует. Я специализируюсь исключительно на фильмах для взрослых. Ещё это называют порнографией, порнухой, категорией ххх. Я называю это «биофильмы». В титрах мою настоящую фамилию вы не прочтёте. Я пользуюсь псевдонимами. Мой любимый – Джонни Фокс. Есть ещё Стефан Спилберг, Томас Зегелькранц, Себастьян Кнайт и прочие: всё что взбредёт в голову мне или монтажёру. Я не только режиссёр, но ещё и генеральный директор, босс небольшой биофильм-студии. Называется «Dreamjobs». Это я сам придумал. Какие-то намёки кроются в этом сочетании букв, не правда ли?
Вы спросите: как люди попадают в эту профессию? Да как вам сказать. Я, например, оказался биорежиссёром почти случайно. Дело в том, что в молодости я был до безумия одержим сексом – именно животным сексом – без всякой там любви, соплей и лишних слов. Я никак не мог насытиться этим делом, и всё время, как больной, думал о бесконечной кроличьей ебле. Обстоятельства моей жизни никак благоприятствовали осуществлению моих телесных желаний. Вышел я из простой небогатой семьи, мои родители ушли в мир иной, когда мне едва исполнилось 18. Я работал на фабрике и довольствовался редкими половыми контактами с некрасивыми и немолодыми особями женского пола. Ещё я, ребята, вовсю гонял свою шкурку, онанировал – до десяти-пятнадцати раз в день. И я подумал тогда: что же мне предпринять? какой путь для удовлетворения моих потребностей был бы самым простым и разумным? Проститутки стоили денег, которых у меня не было. Обыкновенные подруги в большинстве своём помимо секса подразумевали в отношениях что-то ещё, чего я не понимал или не хотел понимать. Иногда они начинали вместо вашего тела сношать ваш мозг и даже вашу душу. Особенно, как ни странно, были невыносимы в этом плане немки. Пообщавшись с десятками из них, я пришёл к заключению, что мои соотечественницы похожи на каких-то неисправных андроидов: всё у них в голове странным образом перепутано, всё они делают не так, как надо, или как хотят, или наоборот, или что-то совсем другое, словом, они больше болтают о своих высосанных из пальца проблемах, чем сосут, раздвигают и подпрыгивают. Впрочем, и представители других наций не намного лучше. Те же перепутавшиеся проводки. Возможно, я просто не находил того, что искал или искал не в том месте. Или сам был того – ку-кукукнутый биоробот.
Я пребывал в постоянной депрессии. Моя сексуальная жизнь была весьма далека от моих идеальных о ней представлений, как, например, какое-нибудь улыбчивое благопристойное правительство отдалено от угрюмых обитателей многоквартирных домов, от реального, а не статистического народа.
Но тут наткнулся я в одном журнале на объявление. Студия искала актёров для приватного кино. Я попытался. Надо сказать, что уже тогда, в молодости, у меня были проблемы с лишним весом. Кастинг я не прошёл. Точнее, я был условно зачислен в их картотеку в узкий раздел взрослых фильмов «странности и смешное». Пару раз мне даже звонили и предлагали поучаствовать в съёмках. Я, конечно, с радостью соглашался. Но я хотел заниматься этим каждый день, всегда. И тогда мне пришло в голову, что для того, чтобы как-то приблизиться к этой манящей меня кухне, надо научиться какому-нибудь побочному ремеслу. Я решил стать оператором. И вскоре стал им. У меня, оказывается, был талант. Мало того, позже я обнаружил неплохие постановочные способности. Так я дослужился до режиссёра. А потом, отпочковавшись, основал и свою собственную студию.
Я имел многих актрис. Очень многих. Ни одна из них не имела морального права отказать главному на съёмочной площадке человеку. Я заслужил статус профессионала. Стал зарабатывать неплохие деньги. Однако – к добру или к худу, не знаю – но пыл мой к тому времени несколько поутих. А потом желание пропало вовсе.
Сегодня я вешу 150 килограмм, но всё ещё продолжаю делать своё дело – в смысле снимать биофильмы. Моя нынешняя жизнь скучна и однообразна. Секс для своего тела меня уже не интересует. У меня гипертония, одышка, да и мой, как я его называю, «джонсон» уже почти не работает. Я наконец пресытился. Угомонился и остепенился. Я прошёл этот путь до логического тупика. Теперь я подхожу к вопросу чисто технически, и, не смейтесь, господа, как художник. Мне нравиться создавать в своём жанре что-то новое. Я, например, ввёл в своё время моду на такие фишки как буккаке, сквирт, золотой и серебряный дождики, фистинг, анальный джоггинг, фоллинг и многое другое, что бы эти слова ни значили. Потом эту волну поймали остальные режиссёры, но первым был именно я. Мне нравилось обращать внимание на детали, развивать у обывателя вкус к нетривиальному. Все эти вещи, конечно, были известны человечеству уже давно, с древних времён, но впервые так высокохудожественно отобразил их на экране именно Дитрих Квинке. Я заключил эти концептуальные штуки в некоторые творческие рамочки, придал им статус самостоятельно существующих в изобразительном искусстве явлений. Помню, как мне пришла в голову мысль о сквирте. Я перечитывал на сон грядущий маркиза де Сада (нужно было для постановки выбрать пару мизансцен) и был, как обычно при чтении этого автора, раздражён его чисто умозрительной, основанной на воображении, методой в созидании порнографических ситуаций. Женщины у него постоянно кончали с обильными выделениями, как мужчины. В жизни такого, конечно, не бывает. Я в шутку решил использовать в своей новой картине нехитрый спецэффект с полноценными брызгами жидкости из вагины. И, как видите, нововведение прижилось! А безобидный, казалось бы, фистинг. В моих фильмах не только руки, но ноги и головы исчезали в женских щелях, как звёзды в чёрных дырах…
Сегодня я встал по обыкновению в семь утра. Принял душ, таблетки, посмотрел в интернете новости. К десяти поехал на съёмки. Я снял около сотни или более биофильмов. Меня хорошо знают в среде профессионалов, да и любителей. Я бываю на закрытых пати для избранных, сильных и знаменитых мира сего. Там я завожу нужные знакомства. Вот как в этот раз – был представлен, заинтересовал, привлечён к сотрудничеству. Сегодня я начинаю новый проект, надеюсь долгоиграющий. Первый день съёмок. Обыкновенный биофильм снимается два-три дня. Потом ещё неделя уходит на монтаж, озвучку, титры и т.п. Мои нынешние заказчики серьёзные люди. Надо будет постараться. Иногда работодателя предоставляют мне своих актёров, иногда я беру людей из своего штата. А штат у меня огромный. Всех цветов радуги. В этот раз вышло наполовину так, наполовину этак. Девочек предоставил заказчик, парней я привлёк своих.
В указанном месте, на берегу озера арендован тихий пляж. Натурные съёмки. Это радует, люблю природу, свежий воздух. В зданиях снимать всегда хлопотно, но с другой стороны – там удобства. Душ, необходимый в работе, диваны для отдыха и т.д. На натуре с этим посложнее. Надеюсь на ассистента, он должен взять всё необходимое: полотенца, тенты, еду, питьё, медикаменты, препараты для работы.
И вот мы на месте. Оператор, звуковик, ассистент, актёры (5 шт), ваш покорный слуга и представитель заказчика – мрачный тип в очках, который меня сразу же начинает раздражать своим присутствием. Но хер с ним, главное, чтоб не лез с советами. Никто не опоздал, все условия соблюдены. Договор подписан. Заказчик, оказывается, пожелал увидеть множественные подробные камшоты, «реки спермы на лицах». То же мне, новатор. Что ж, сделаем. Оператор у меня профи. Одну и ту же эякуляцию он может показать так, будто это пять разных кончин. К тому же у нас есть всяческие технические примочки.
Сюжет прост, как залупа. Три девки знакомятся на пляже с двумя жеребцами, в смысле молодыми человеками, ебарями. (Зоофилию я не снимаю, много возни.) Парни у меня отборные, настоящие, как мы их называем, «факмэйкеры»; своё дело они знают и любят, давно в этом бизнесе.
Итак, усатый весёлый Ганс, здоровенный негрила Джойс и три самки. Разделись. Я обрисовал мизансцену, сказал, кому куда встать, так чтоб всё было видно. Начали. Мотор, как говорится. И понеслось…
Девки ебутся с задором, хотя видно, что начинающие. Не знают ещё, как правильно повернуть жопу или куда поставить ногу. Я хожу, подсказываю, поправляю. Обращаю внимание на все детали, вплоть до выражения лица. Иногда останавливаю процесс, когда что-то идёт неладно. Погода отличная. Небо ясное, лёгкий ветерок даёт прохладу. По озеру пробегает рябь.
Я выкуриваю сигарету. Ассистент подаёт мне кофе в пластиковом стаканчике. Сейчас надо будет заделать первый камшот. Брюнетка в очках, кажется, её зовут Ольга, стоит на коленях, задрав голову и высунув язык. Мускулы на её физиономии излишне напряжены. Возможно, ей в первый раз приходится вот так прилюдно ловить ртом сперму.
-Улыбайся! — Кричу я ей.- Смотри в камеру, потом на член и улыбайся!
Сперма липкими соплями повисает на ресницах девушки. Она тянет руку вытереть лицо, но я запретительным жестом её останавливаю.
-Смотри в камеру, облизывайся и смотри. Ещё 20 секунд!
Кое-как завершаем сцену. Я говорю Гансу и Ольге пойти искупаться.
Джойс должен кончить сразу на двух кобыл. Маша и Саша стоят на четвереньках, обнимают друг друга и целуют, посматривают в сторону этой дрочащей гориллы Джойса.
Джойс кончает, девочки ловят семенную жидкость ртами, и тут одна из них кашляет, подавившись, такое с новенькими бывает, ничего страшного. Однако она – эта дура Маша с блондинистой мандой, красноватой по краям от непрофессионального бритья, вместо того, чтобы обыграть ситуацию хотя бы в забавном ключе, делает страшные испуганные глаза, откидывается зачем-то назад и вдруг со всего маху бьётся затылком об острый выступ скальной породы. Теряет сознание. Ассистент бросается к девушке, доставая на ходу из своего огромного походного кофра аптечку. Что-то делает с девушкой. Но тщетно.
Её лицо залито ещё живой спермой, но сама она – мертва. Острый камень размозжил ей череп. Мозги вышли наружу. Это первый в моей работе несчастный случай. Похоже на знак свыше, что пора бы и подзавязать. Начинается суматоха. Все что-то кричат, бессмысленно бегают вокруг тела. Я не знаю что делать и сажусь на тот самый убийственный камень, обхватив руками голову.
Представитель заказчика предлагает, напирая на чрезвычайные обстоятельства, утопить тело в озере. Будто бы она купалась и утонула. А то нас всех засудят. Что ж, я соглашаюсь. Джойс и Ганс уносят тело и бросают с утёса в озеро. Ребята даже не додумались одеться, и их хуи грустно болтаются, как маятники Фуко. Концы в воду. Все предупреждены о неразглашении тайны. Иначе заказчик – а это, мы знаем, влиятельный русский мафиози, чёрт его знает для каких целей он сунулся в этот бизнес – так же нас всех утопит. Представитель говорит, что эта девушка – нелегальная эмигрантка, и полиция сама постарается поскорее замять ситуацию. Я срываюсь и кричу на мудака в тёмных очках. Он обзывает меня вонючим боровом.
Мы разрываем контракт. Буквально. Документы сгорают в огне зажигалки.
Я еду домой один. Фильм оператору надлежит уничтожить. Жаль, я бы посмотрел, как на втором плане вышло озеро. Оно такое синее. Как глаза у этой русской Маши. Бедная девочка, не повезло тебе.
Я выжимаю из своего авто предельную скорость.
У меня в последнее время постоянная хандра. Чем я занимаюсь? Вопиющим, если вдуматься, непотребством. У меня нет жены, нет детей и родных. Никого нет на этой планете. Я снимаю ебущихся животных. А ведь не за горами старость и смерть. Пора подумать о душе, о покаянии. Что полезного я сделал для человечества? Впрочем, стоит ли вообще это человечество того, чтобы существовать на прекрасной планете Земля? Почему они не начали бросать бомбы, когда была возможность?
Или так: тут дорога делает зигзаг над обрывом: что если я не впишусь в поворот и рухну на камни с двухсотметровой высоты? Кому этого станет хуже? Никому, господа. Или повременить?
Повременю. Но мне страшно и тоскливо жить, господа, среди вас, людей, среди вашей грязи, вони и секса. Господа, вы звери!
Наверно я просто брошу всё и уйду на пенсию, уеду из этой страны и буду снимать уже настоящие биофильмы о виноградных улитках в Провансе.