Лешик : утро

… Утро. Грязное, покрытое сеткой мелких трещин окно. За ним – мрачный поселок барачного типа. Полуразвалившиеся дома. Непролазная грязь на улице; среди луж сиротливо белели сугробы. Свежий ветер вперемешку с запахом помойки на углу улицы.
Серое солнце, недовольно выглянув из-за туч, принялось уныло освещать эту дыру. По улице, весело гавкая и разбрызгивая во все стороны грязь, носились ошалевшие солнцем и проснувшиеся от зимней спячки собаки, беспризорные ублюдки, водившееся здесь в огромном количестве. Звонко кричали цыганские ребятишки. Пошатываясь и периодически падая в грязь, плелся домой Крест – бывший вор в законе, а сейчас опустившийся алкоголик, ненавидевший всех и ненавидимый всеми. Видать, отмечал первый весенний день.
Весна… Очередная весна в этом поселке. Время шло: лето сменяло осень, на смену осени приходила зима, весна и снова лето. Так было всегда и всегда было одно и то же. Ничего не менялось…

…Поселок Трудовой стоял на окраине их большого города, заброшенный и забытый всеми. После красивых, высотных домов и сияющих неоновых баннеров, он выглядел как гнилой зуб в платиновой челюсти. Когда-то здесь стоял большой завод по переработке угля. Его построили еще в 50-е годы и надеялись, что он будет работать очень долго. Постепенно вокруг него строились бараки, где рабочие без особых проблем получали небольшие, но довольно уютные квартирки. Завод работал исправно, количество рабочих увеличивалось. Появлялись магазины, детские сады; был даже Дом самодеятельности. Все были довольны… Указ Горбачева о перестройке, нарушил мирное существование аборигенов. Завод стал ненужным, ненужными стали и рабочие. Постепенно они стали перебираться в город в поисках новой жизни. Дома оставляли брошенными, так как желающих переехать в Трудовой не было. Потихоньку поселок вымирал. Разрушенное здание завода напоминало английский Стоунхендж, одиноко стоящий среди почерневших от старости и грязи бараков.
Через какое-то время поселок вновь стал заполняться жителями. Получился довольно причудливый коктейль из отбросов общества. Это были и гастрабайтеры, оставшиеся без работы у себя на родине и приехавшие в Россию в поисках лучшей жизни; это были и цыгане, которые переселялись в поселок целыми таборами; это были и преступники различного возраста, имевшие здесь шалманы и «малины»; это были и опустившееся алкоголики, продавшие или потерявшие по своей глупости квартиры. С появление в России героина, эти места стали наполнять наркоманы. Здесь можно было купить порошка, уколоться в ближайшем наркопритоне, переночевать в заброшенном доме, и, в конце концов, остаться здесь жить.
Жители города были очень недовольны таким соседством и не раз требовали от властей города убрать «этот рассадник мерзости». Первое время милиция и прочие служебные инстанции исправно ездили в Трудовой, наводя там порядок. Гастрабайтеров отправляли домой, преступников направляли в места не столь отдаленные, наркоманов увозили на принудительное лечение. Но через какое-то время все повторялось – прибывали новые выходцы из южных стран, возвращались воры из мест лишения свободы, появлялись новые поколения юных наркоманов. В конце концов, власти города перестали обращать на него внимание и жителей поселка оставили в покое, несмотря на протесты населения. Теперь здесь живу и я…

— Костя, — позвал голос из соседней комнаты.
Он пошел на голос.
— Проедемся по Каширке? – спросил Илья.
— Не, не сейчас. Может быть позже…
Вернулся в кухню и, прислонившись лицом к стеклу, стал смотреть на улицу. Постепенно его мысли стали возвращаться к прошлому…
…Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что жизнь его прошла бесполезно. Была одна сплошная черная полоса, изредка пересекающаяся белыми полосками эйфорией от наркотиков. И то, после этого были такие страшные ломки, что он всерьез не понимал, почему он и другие подвергают свое тело такому насилию и унижению…

…А как все хорошо начиналось! Отметив свое 18-тилетие и получив в подарок от отца «белый» билет и ключи от новенькой машины, Костя понял, что такое счастье. Жизнь казалась вечной и беззаботной. Устроился на работу, снял квартиру, познакомился с девушкой Леной. Через полгода она радостным шепотом сообщила ему, что беременна. От этой мысли у него закружилась голова, и быстрее застучало сердце; в голове проносились радостные картинки – он забирает жену с ребенком из роддома и как он читает сказку уже подросшему сыну. В том, что у него будет сын, похожий на него, Костя не сомневался. В тот же вечер он рассказал об этой радостной новости своему другу Лехе. Друг предложил отметить это событие. Костя, недолго думая, согласился, и лучшие друзья направились в бар. После бара они пошли к Лехе на квартиру продолжить праздник. Именно тогда Леха и предложил ему уколоться.
— С одного раза не привыкнешь, зато приятных эмоций – масса! – уверял Леха тем вечером. Пьяненький Костя долго отнекивался, говоря, что ему хватает и алкоголя. Леха настаивал, ругался, кричал, что это незабываемые ощущения и что в жизни нужно попробовать все. Наконец, Костя сдался.
…Этот момент был самым сладостным в его жизни. Появилась прозрачная невесомость, мир стал пульсировать, по комнате проносились цветные огоньки. Тело было наполнено невыносимым блаженством. Ни первый секс, ни алкоголь, ни «экстази», которыми он баловался, будучи школьником – ничто, не могло сравниться с этим. По его лицу текли слезы, губы шептали что-то несвязное.… Это было Счастье…

… В один момент рухнуло все. Он стал наркоманом, подсадил на наркотики жену. С работы его выгнали, родители от него отвернулись, ребенок родился мертвым, с квартиры пришлось съехать. Денег не было, целью в жизни стала добыча денег на очередную дозу. …Так они оказались в Трудовом. По ночам он грабил одиноких прохожих, Лена занималась проституцией.

— Лена! – негромко позвал он. Она вышла из комнаты, слегка позевывая. – Помнишь, как все началось? – спросил Костя
— Она медленно кивнула головой, в глазах появилась тоска.

…Лена всегда требовала деньги вперед. Получив требуемое, она не всегда рассчитывалась собственным телом. Если видела что клиент простоват и вряд ли будет ее искать, просила довезти ее до ближайшего магазина. На минутку отпрашивалась, что бы купить «сигареты-жвачку-бутылку пива-или-еще-что-нибудь» и шла в магазин. Там умоляющим тоном просила продавцов выпустить ее через черный ход, сочиняя историю про серьезные семейные проблемы. Продавцы, обманутые ее детским наивным лицом, обычно всегда выпускали ее. Так продолжалось довольно долго, пока в один из вечеров она не села в машину к очередному клиенту. Уютно устроившись на мягком сидении, Лена посмотрела на клиента и похолодела: это был один из недавних, «кинутых» клиентов.
…Через час она узнала, сколько стоила ее жизнь. Она не стоила ничего. В грязном подвале, куда они приехали, ее били ногами, плевали в лицо, тушили о ее прекрасное тело сигареты. Лена молила Бога о скорой смерти. Увидев на руках багровые точки от уколов, спросили: «Наркоманка, что ли?». Закивала головой: «Да-да!» — «Нам привезешь?» — снова кивки головой и собачья покорность во взоре. Дали тысячу рублей, назвали адрес и пинками выгнали на улицу, пригрозив на прощанье: «Не дай Бог тебе потеряться!»
…Выйдя из подвала и чуть прихрамывая, она поехала домой, к маме. К единственному человеку, который любил ее и искренне верил, что у ней все еще будет хорошо.
— Мамочка, родная, дорогая, в последний раз, я завтра все отдам! – выпалила она с порога.
Мама устало кивнула: «Сколько?»
— Пятьсот… до завтра…
Мама принесла кошелек, достала купюру и протянула дочери.
— Может, поешь? Я борщ сварила, такой как ты любила в детстве… — мамин голос дрогнул, и она не смогла договорить фразу.
Лена молча покачала головой, с ужасом думая, что если она сейчас что-нибудь произнесет, то расплачется. Почувствовала комок в горле и как на глазах наворачиваются предательские слезы. Она повернулась к дверному косяку и беззвучно расплакалась.
Мамочка, милая, любимая мамочка! Я так виновата перед тобой! Ты всегда заботилась обо мне, давала все самое лучшее, у меня было беззаботное детство. Ты радовалась, когда я приходила из школы и бросалась тебе на шею! Ты была безумно счастлива, когда я сообщила тебе о ребенке. «Быть бабушкой, наверное, очень приятно!» — говорила ты.
…Теперь, смотря на маму, она видела морщинки в уголках рта. Преждевременную седину, хотя маме еще нет и сорока лет. Боль в глазах.… Вспомнила, как требовала у мамы деньги, когда еще жила с ней… Мама всегда давала ей требуемые суммы…
…Мама подошла и обняла ее.
— Не надо, — сквозь слезы прошептала Лена. – Пора мне мамочка… я очень сильно тебя люблю!
Она вышла из квартиры, поймала машину на оживленном перекрестке и поехала в поселок.
…Приехав в поселок, первым делом пошла к Ильдусу – местному наркобарону. Тот встретил ее очень радушно, так как обладал особым чутьем на денежных покупателей.
— Лэна, есть новый наркотик – «Каширка» — бери, не пожалэешь, — хрипловатым голосом уговаривал он. – И стоит-то недорого, всего лишь полторы «косухи», зато ощущения замечатэльные!
«Вот ублюдок!» — с ненавистью подумала Лена. «Каширка», он же калипсол – сильнейший медицинский наркотик, который себе колоть будет только самоубийца.
— Нет, Ильдус… дай мне как обычно, — не глядя на него, попросила она.
Получив дозу, она пошла домой. Хотя домом то убогое сооружение, где они жили, мог назвать лишь неисправимый оптимист. Придя, домой, Лена все рассказала Косте. Тот гладил ее по голове, утешал, говорил, что он их обязательно найдет и накажет, что Митя- Псих продает пистолет и всего-навсего за четыре тысячи, что все будет хорошо. Она слушала и верила ему, хотя знала что все это ложь. Но избавиться от иллюзии она уже не могла.

«… Мы живем в иллюзии, что у нас все хорошо. Что мы скоро покончим с этой жизнью, найдем в себе силы жить по другому. Что будем счастливы. Что мы будем такими же, как все. Что мы будем людьми…»

— Костя, у меня порошок есть, — тихо сказала Лена. – Давай забудемся…
Он с готовностью кивнул…
Через несколько минут они лежали, обнявшись на грязном полу. Они словно перенеслись в прошлое. Он не вор, она не проститутка. У них есть нормальный дом, хорошая работа, любящие родители, крошечный сын,… что так будет всегда и ничто не сможет нарушить уклад их жизни.

…Через несколько недель все кончилось. У них на глазах скончался Илья – подельник Кости, живший с ними. Извиваясь в предсмертных конвульсиях, он молил о скорой смерти, а они стояли и смотрели на его мучения.
— Костя, — рыдала Лена, — давай уйдем из жизни… вколем себе по большой дозе и умрем безболезненно. Я не хочу мучиться и умирать как он! – в ее голосе была истерика.
Костя покачал головой.
— Пока мы живы, мы будем бороться за наши жизни, будем поддерживать существование! – твердо сказал он. – Быть может, мы еще сможем остановиться…

…На следующий день, Костя поехал в город. Лена осталась одна. К ней под предлогом уколоться зашел Дилер – ее двоюродный брат. Введя сестре большую дозу, чтобы та «отрубилась», он принялся торопливо обыскивать дом, зная, что где-то дома Костя хранит деньги от награбленного. Денег не нашел, а когда попробовал растормошить неподвижно лежащую Лену, понял, что она мертва. Замысловато выругавшись сквозь зубы, он поспешно скрылся.
…Костя недолго задержался на этом свете. Приехав, домой и, обнаружив Лену, он понял, что надо делать. Вколов себе чудовищно большую дозу, он поднес горящую зажигалку к истлевшим от времени обоям. Пламя принялось жадно лизать бумажные лоскутки, перебрасывая огоньки на стены. Костя в блаженной истоме упал на кровать и приготовился ждать смерти. Почему то вспомнилась история, когда мать, решив разобраться в пристрастиях сына-наркомана, подсела на иглу и отец, вместо одно наркоши, получил двух…