Мартин Бубер Кинг : Несколько взглядов на понятного младенца. Взгляд первый.

Давайте сразу же договоримся о том, что вы не будете обижаться.
У некурящего (после четырёх пачек влажных платков) возникает странное ощущение: наконец-то появился монстр! Что ему эти две башни, он не будет сотрудничать. Душа сердца его мозга лежит к умозрению. Сор – мусор по сравнению с грязным отзвуком противоположного чтеца. Чтец идёт под чаем в соседнюю лавку за теми же папиросами, но уже без всякого.

Шапочные шнурочки, рукавички, джемпер: всё это есть в каждом. Если нет, то придётся посчитать нужным. Те соски, которые изгадили своим чёрным миром двенадцать полутонов истории, уже двести пятьдесят два с лишним месяца не знают о существовании домашнего палочника. А в девятнадцатом веке – уж тем более. Оно и понятно: преступные телодвижения могут расцениваться не только на фондовой бирже. Фунт стерлингов там уже будет не фунтом изюму и даже не килограммом рублей. Там всё сводится к следующему вопросу: при всём желании, вы оказались здесь как? Лавка, на которую чтец сядет за папиросами, встанет и засядет. Ей нужен свидетель, который завершил бы ранние начинания, ведь от сотрудничества уже отказались.

Да взять, к примеру, вас. Отмечали ли вы про себя какие-нибудь странные галочки? Или всё так, будто бы было надо бы. Иван Грозный по-прежнему убивает своим посохом стайки весенних грачей, которые слетаются на труп его сына.

Еще больше меня расстраивает тогда, когда понимание человеком того или иного вопроса сводится к редакции большого фото. По фото стараются не определять судьбу и количество рублей в килограмме, длина выемки придаёт ему исключительную гибкость. И как это понимать? Даже круглый норвежский гном, сумевший подрасти при помощи посторонней витамины, не станет вопить подобные обиды.

Но светлый плафон ещё не засижен мухами. Монстр не станет членистоногой соской. Вглядитесь. Горизонталь этого натюрморта не властна над альпенштоком. Под чаем равны все. И при этом каждый волен считаться порнографом свальных грехов.

Всю надежду возложили на ангельский кукольный хрен милосердия. Теперь всё втройне понятно. Ментовская власть телодвижений создаёт редкий коллекционный, притом мастеровой, но вполне эксклюзивный хрен, от которого невозможно отказаться в силу возможностей. В иных случаях это вызывает отделение категорического императива от человека в параллельную тональность. Если человек не издыхает, то у них там начинается свадьба похлеще твоей стальной юности, и уж тем более, но необязательно, ритма-два.

Чёрта с два там, а не лысого! Лысого гоняют вслед за чтецом, если он чупрун не отрастил. За чупрун таскают два килограмма рублей или Ивана Грозного, но не лысого. Лысый не может дать того, что приносит домой рубль, да и грачей лупить – это не лысого ума дело.

Четырёхстопная военно-полевая такса всего за двадцать минут засеивает военное поле песком. В приличном обществе песок принято скрывать, чтобы лишний раз не напоминать о грустном. Туман войны лучше вообще не рассеивать, поэтому таких такс часто отгоняют от поля на многие километры. Погибшие люди с этим не согласны, но кто их об этом спрашивал? Многие в своё оправдание приводят пример с чаем. Очевидно, что так могут поступать только соски.

Частой ошибкой является попытка деления фона на передний и задний. Так гораздо легче забыть о песке и телодвижениях. Но разве кто-нибудь видел передний фон? Существование заднего фона пытаются доказать и сейчас: деление фона на передний и задний оправдало бы многие константы, но тогда оно сводится только к опровержению существования песка. Даже при достижении критической массы фон не способен делиться хлебом, давать сдачи рублём или создавать телодвижения. Все крепкие молилы заверяют, что стоит только пожелать – фон сам собой поделится с вами. Глупы те молилы, которые успели пройти файерфокс до самого конца дней своих. Уже в любом храме налажены отношения «молила – файерфокс» или «файерфокс – молила». В отчаянии своём я обрываю с глобуса все волосы: эти люди настолько застряли в делении фона, что уже неспособны поделить обычный план.

Вы не находите странным? Если как следует расплеваться, то первый план наконец-то отходит на второй план. Грузинские ноты прямиком из речушки Стикс пахнут сиренью и валиумом. Скоро не останется даже этого.

Одну и ту же ситуацию разные люди воспринимают в добром светлом мире. Остальную критику вы можете написать в специальном.