Саша Акимов : Интерпол

Иван опаздывает. Он всегда опаздывает. Но в этот раз у него есть оправдание – часы не перевел. Мы идем на концерт группы Interpol. На фоне массы групп пост-панк направленности, они выгодно выделяются. Одеваются у нью-йоркского портного Крейга Робинсона. Подчеркнуто строгие костюмы, напоминающие о гангстерской романтике времен сухого закона. Ноты в их композициях монотонно повторяются. Они исполняют на двух гитарах партии, которые можно сыграть на одной. Различия тембра гитар создает особое звучание.
Договорились встретиться у «Гостиного двора». Я устал ждать, хочется отлить. Возле газетных киосков бомжи. Они похожи на тюки вонючего тряпья. В журнале «Cosmopolitan» главная статья посвящена сексу втроем.
Выхожу на улицу. Там снегопад. Мокрый снег тает, не успев долететь до асфальта. Мимо проходит паренек: руки в карманы, ссутулился. Слишком легкая курточка для такой капризной погоды.
Захожу в туалет в «гостинке». Не пользуюсь писсуарами, не люблю когда другие мужики видят мой хуй. В кабинках, правда, всегда насрано. И этот раз не исключение. Коричневые мазки на керамическом дне унитаза. Ну, хотя бы серун смыл основную массу. Но неужели он так торопился, что не мог нажать на кнопочку слива еще пару раз. Гадкие людишки. Брезгливо справил нужду. Струя мочи смыла следы фекалий. Когда мыл руки, понял, что у всех смесителей лишь два режима воды. Холодная и очень холодная.
Поднялся в детский магазин. Минуя отдел с одеждой, миленькие девочки-принцессы примеряют платьица, спустился по лестнице в отдел игрушек. Пластмассовые персонажи зарубежных мультфильмов и комиксов. Машинки с пультом управления. Солдатики. Пистолетики. Мне нужен тюлень-белек. Но нашелся только унылый морж. Усатая морда, клыки – ну и урод. Шумные дети скачут вокруг. Клянчат у родителей всякую ерунду. Я нашел стенд с моделями боевых машин. Рассматриваю Т-55 с реактивной броней. Куплю потом. Еще не закончил собирать Т-34-85.
Детский магазин мне быстро наскучивает. Двигаюсь по секциям торгового комплекса. Мимо некрасивой одежды. Мимо нелепых сувениров. Притормозил только у швейцарских ножиков и японских часов. Надолго застыл возле фарфоровых статуэток. Медведи и волки — простые, но внушительные. Борзые и спаниели – более утонченные. На самом деле мое внимание привлекли фарфоровые балерины. Страстная любовь к куклам и статуям. Убрался оттуда в музыкальный отдел. Холеные дети играют Листа на фортепьяно. Звонок от Ивана.
Встретились. Иван отрастил бороду. Зачем-то. Пока есть время, идем в рюмочную «Щель». Выпили по сто грамм водки. Я рассказываю, как ко мне в магазин заходили из прокуратуры. И конфисковали штук десять книг. На какую-то экспертизу ГосНаркоКонтроля. Смеюсь. Над глупостью чинуш. Как обычно доебались до Берроуза. Но и к более невинным книгам потянули свои грязные ручонки – например, к Хаксли.
Выпили еще по сто грамм. Уже опаздываем. Кинули деньги на столик и бежать. По улице идем быстрым шагом. Надо еще дойти до «ГлавКлаба». Стало тепло. Изнутри. Водка делает свое дело. Размахиваем руками и говорим о фильме, который собрались снимать. Я отдаю себе отчет, что без должного опыта у нас выйдет хуйня, которую посмотрит сотня наших друзей. И те будут думать, что это хуйня, но нам об этом не скажут из вежливости. Объясняю Ивану свою идею – как подать обреченность. Юное тело, коротенькие шортики, один носок на ноге, Долорес, рядом с ней тикают часы…
Мы уже на улице Рубинштейна. Нам нужна дозаправка. Пит-стоп в «Terminal-bar». Иван треплется с толстым кудрявым барменом. Тема их разговора призрачна. Я выпил еще сто грамм водки. Позвонила Лидия – ей нужен фотоаппарат. Лидия вписалась, как журналист. Но камеру не взяла. Она сообщает, что концерт задерживается. Похоже, все сегодня не перевели часы. Отлично. Мы можем не торопясь идти к пункту назначения. Сбавляем ход. Берем по бутылке пива в подвале, над входом в который надпись: «Гастрономия».
Мы уже почти пришли, посередине Миргородской, но нестерпимо хочется ссать. Зашли в дворик. На тротуаре лежат кучки отколотого льда. Мамаши выгуливают детишек. Вспоминаю идиотскую фразу Матвиенко про «сосули». Мы завернули в подворотню, чтобы не смущать людей. Отливаем. Смотрю в окно соседнего дома. Кто-то включил свет на кухне, ставит чайник греться.
Перед входом в клуб приличная очередь. Охрана всех обыскивает. Фотографировать нельзя, а у нас с собой три фотоаппарата. Но мы говорим, что принесли камеры для девицы, которая тут якобы журналист. Прибежала Лидия, потрясла зеленой бумажкой перед охраной. Нас пропустили. Даже средний формат пронесли. Сняли верхнюю одежду в гардеробе. На мне плотная клетчатая рубашка, рукава закатаны – похож в ней на американского лесоруба. После слэма на концерте Игги, мои ноги были в синяках, а брюки забрызганы чьей-то кровью. Поэтому на мне серые джинсы Levi’s и высокие кроссовки-сникеры. Идем в курилку. Лидия говорит, что с ней пришел нынешний парень, которого она называет Принцессой. Потому что в их отношениях – она «мужик». Просит не глумиться над пареньком, если увидим его. У Лидии дрожат руки, она говорит:
- Меня просто переполняет. Наконец-то. Я сейчас отключусь от волнения.
Я отвечаю:
-Тогда мне придется сделать тебе искусственное дыхание. И ты будешь кушать мои слюни.
-Не впервой.
Лидия наклеила на себя зеленую бумажку дозволяющую пройти к сцене. Мы дали ей фотоаппарат. Иван смотрит на меня недоуменно. Ему не понять: он младше. Для нашего поколения печальные песни Interpol о безответной любви были значимы. В середине нулевых они стали катализатором и утешением.
Пол Бэнкс в очках выходит на сцену, чтобы настроить аппаратуру. Зрители взвыли. Кричат: «Джулиан!» Псевдоним Бэнкса с сольного альбома Skyscraper – Джулиан Пленти.
Наконец выходят все музыканты. В начале года ушел Карлос Дэнглер. Но вместо него в концертном составе двое: бас-гитарист Дэвид Паджо (Slint, Tortoise) и клавишник Брэндон Кертис (The Secret Machines, School of Seven Bells).
Мы почти у сцены стоим. Но перед нами выстроились высоченные парни — каждый метра два — как частокол. Проталкиваемся вперед. Держу Ивана за руку, чтобы не проебать. На первых песнях понимаем, что слэма не предвидится, музыка не та, чтобы сильно бушевать. Но когда звучат Obstacle One и Slow Hands — начинается волнообразное движение. Один паренек все-таки взмывает над головами (Crowd Surfing), но это скорее исключение. На самом деле он заебал близстоящих. Молоденькие девчата и мальчишки ревут тексты песен, подпевают так, что порой заглушают самого исполнителя. Передо мной мелкая девочка, низенькая, тощая. Мы в первом ряду. Люди сзади напирают. Визжат. Хлопают. Машут руками. Прыгают. Потные дети. Иван пропал. Его так затолкали, что он ушел к туалету, чтобы отдышаться. Стараюсь не раздавить девочку. Невинный петтинг. Думаю, а не посадить ли мне ее себе на плечи. Но понимаю, что это impossible в такой давке.
Кто-то сзади плеснул на меня пивом. Я оборачиваюсь – а это Анастасия. Прекрасная девушка, доктор философии, специалист по постмодернизму. Она кричит мне в ухо: «Зачем Боба Дилана состриг?» Сейчас у меня на голове лишь челочка. Крепко обнялись. Я оторвал ей серьгу. С Анастасией ее бывший муж. Который теперь стал женщиной. Кушал женские гормоны, сделал небольшую грудь, затем вагинопластику. Получился красивый трансвестит.
На песне Evil зрители разбушевались окончательно. Лысеющий парень крутится на месте, смотрит заторможенными глазами по сторонам, явно под чем-то. Я поворачиваю его лицом к сцене. Пол Бэнкс стал гораздо лучше выступать вживую. Он иногда не попадает в ноты и сбивает ритм, но это даже приятно – это не стерильная музыка. Оберегаю малышку, что стоит передо мной. Бока мои мнут неслабо. Девочка смотрит неотрывно на Пола. Возможно она течет. Мой хуй упирается ей в поясницу. Под эту музыку я написал свой первый глупый роман. В восемнадцать лет. Под эту музыку я страдал, когда расстался с Лидией.
Концерт окончен. Группа уходит за кулисы, посылая воздушные поцелуи в зал. Пол говорит: «Спасибо». Зрители рукоплещут. Некоторые начинают скандировать: «Стелла! Стелла!» Просят исполнить на бис трогательную песню про Стеллу. Но Interpol придерживается заявленного списка песен. Когда основная масса уже расползается к гардеробу, туалету и стойке бара – Пол кидает самым ярым поклонницам свою кофту пропитанную потом. Я опять вместе с Иваном. Лидия принесла фотоаппарат. Не получилось ни одной фотографии. Плохо экспонировала.
Раздавленные пластиковые стаканы на полу. Какие-то финны громко говорят по телефону. Interpol были впервые в России. Сюда съехались поклонники из ближнего зарубежья. Кофту поймали две девочки. Кажется, они готовы перегрызть друг другу глотки за такой трофей. Одна со слезами на глазах говорит: «Я из другого города приехала, чтобы их увидеть». Другая обращается к Ивану, строя ему глазки: «Правда, ведь я достойна взять кофту?» Я решаю пресечь этот бред, говорю: «Подеритесь. Кофту получит сильнейшая». Соперницы не желают выцарапывать друг дружке глаза, лишь сильно тянут кофту. Со скучающим видом мы уходим.
По тележной улице в сторону Садовой. Я говорю:
- Я опять запал на странную девицу. Она всегда говорит с вопросительной интонацией в конце предложений. Смешная и глупая. Но такая симпатяга, что я мог бы умиляться, глядя, как она дрищет.
Иван перебивает меня:
-А если цифрами?
-152 сантиметра. 48 килограмм. 25 лет.
-Что-то многовато.
- Знаю. Но она зайка.
-Впизду заек. Вот Лидия — это женщина! Полностью состоит из комплексов, патологий и паранойи.
Завтра Иван уезжает по делам в Милан. А меня ждет лишь морозное утро полное размышлений.