Лузер : Эпилепсия. Мистический опыт №1

В первый раз это случилось когда мне было восемнадцать лет. Мы с друзьями отдыхали в одном городке на южном берегу Крыма. Место это не совсем курортное и народу на пляжах было немного. Мы выбрали самый дальний пляж с крутым глинистым берегом, обрывающимся в море. Между обрывом и морем была узкая полоска песка и гальки, усыпанная ракушками и мертвыми крабами и причудливым набором выброшенных морем предметов. Я мог бы прямо сейчас подробно описать что я находил на песке по утрам. Каждое утро все эти две недели...

Вы придаете этому такое большое значение?

Я думал, Вам будет интересно...

Конечно же мне интересно, но в данный момент главное другое. А именно то, что случилось с Вами в тот день.

Да. Извините. Я немного увлекся. Так вот... Этим утром мы вдвоем с Леной пошли на пляж раньше всех. Хотели посмотреть восход солнца над морем. Лена на четыре года старше меня. В нашей компании она считалась моей девушкой, но на самом деле... Впрочем, это ведь не важно, правда?

Продолжайте.

Да. Так вот мы пошли на пляж вдвоем. Лена... Она неравнодушна к алкоголю... На дискотеках, в кафе... Она выпивает часто и очень много. Когда она пьет она веселая и такая... ну... взбалмошная что ли...оторванная. Потом, на следующий день, после того как напьется, у нее начинается депрессия и продолжается до тех пор, пока она снова не выпьет.

Меня больше интересует тот эпизод на пляже.

Я как раз к нему перехожу. Так вот... Лена взяла с собой бутылку «Мартини» и пила из горлышка. Я не хотел казаться... ну знаете... занудой-ботаником. Мы лежа на сыром песке и подложив под головы рюкзаки хлебали из бутылки по очереди. Солнце еще не поднялось и было довольно прохладно. Я не знаю сколько мы так лежали. Должно быть часа два или три. Болтали о чем-то, кажется, о ее подружках, об институте, ну и о всякой чепухе. Солнце становилось все ярче и что-то постепенно начинало отвлекать меня от нашего разговора.

Как именно отвлекать? Вы слышали какие-то посторонние звуки? Видели образы?

Трудно сказать что конкретно я слышал и видел, но постепенно реальность начала как-то расслаиваться... Воздух стал как бы густым, мягким и тягучим, как... как кисель. И звуки стали доноситься как бы издалека. Лена что-то говорила, но слова с трудом угадывались, и... не выстраивались в осмысленную речь. Звучали как журчание. Какие-то гулкие капли. Гармония... В них была непонятная, мучительная гармония. Она лежала рядом в одной позе и в то же время постоянно меняла местоположение в пространстве. Такое впечатление, как будто отснятые кадры кинопленки мелькали с нарушенной очередностью. Все вокруг вдруг стало таким... словно я попал в картину Сальвадора Дали. Точнее не в картину, а как бы в мультипликационный фильм, снятый в стиле сюрреализма. Мягкий мир! Для себя я назвал это «мягкий мир».

Любопытно. Что же потом?

Простите?

Что было дальше?

Ах, да... Потом... Потом я просто потерял ее из виду. Звуки тоже перестали существовать. Все замерло. На холсте осталось одно солнце. Оранжевое. Жестокое. Раскаленное, шипящее, брызжущее горячим маслом. Плавящее воздух, песок... Плавящее меня. Мое тело. Прозрачное, скомканное тело медузы. Я почувствовал себя выброшенной на берег медузой, комком мутноватой слизи, сгустком ежесекундно испаряющейся жизни в бесконечно жестоком, бессмысленном, бесчувственном, мертвом мире. Жестокое... Жестокое и хищное солнце. Я плачу. Я испаряю влагу, испаряю жизнь каждой порой, каждой железой. Облизываю воспаленные, пересохшие губы и чувствую на зубах зловещий хруст песчинок. Миллиардов песчинок во рту, в горле, в желудке. Я просачиваюсь сквозь песок, и скоро от меня останется только влажное пятно с разводами соляных кристалликов. Передо мной проносится череда образов, картинок, кадров из сводок новостей, криминальных хроник, заголовки газет, убийства, изнасилования, насилие, насилие, кровь, тела, позы, искаженные фрагменты, злобные оскалы, ноздри, безумные глаза страха, лбы чреватые отчаянием, растопыренные пальцы, полные бессилия. Ладони... Ладони вывихнутые в суставах. Слабеющие. Ладони, закрывающие глаза от неумолимого солнца... Солнце... Неужели от него в мире столько жестокости? Я пытаюсь встать на ноги, но могу лишь вяло дрыгать ими в воздухе, как перевернутый на спину жук. Я хочу изогнуть позвоночник и перевернуться на бок, но спина омертвела, мышцы не слушаются. Мне никогда еще в жизни не было так мучительно страшно. Мне хочется только одного—чтобы это все скорее кончилось, чтобы меня раздавили, расплескали, забили до смерти палкой, размозжили мне череп камнем. Только как можно скорее... Только чтобы не лежать больше на этом адском пляже, под этим черным, слепящим, плавящим, плотоядным солнцем. О, боже!

Почему Вы остановились? На этом все кончилось?

Да... То есть... Нет. Я вроде бы отключился. Может потерял сознание. Когда я очнулся, я увидел Лену, испуганно склонившуюся надо мной. Она задавала какие-то глупые вопросы. Помню, я засмеялся. Какая же ты дура! Оставь меня в покое! Вокруг все тот же пляж, но уже совсем другой. Резкие, злобные крики чаек. Глиняный обрывистый берег, песок, галька, мертвый краб... Я чувствую, что все это необходимо именно здесь и сейчас. В этом великая, высшая гармония. Если бы сейчас вот здесь на этом мокром песке не валялся маленький круглый, мерзко пахнущий панцирь краба она, эта гармония была бы непоправимо нарушена. Если бы не было вот этих маленьких пунктирных следов которые во время прилива смоет пенящаяся волна. Как поблескивают солнечные лучи на осколках пивной бутылки, разбитой неведомым гением! Какая скрытая эстетика в разлагающихся бурых мешках водорослей возле обросших ракушками валунов! На всем... Буквально на всем лежит мистическая печать. Во всем свое неоценимое значение. Я тихо плачу. Я плачу от огромного, сверхчеловеческого, неуемного счастья. Я бегу к морю. От меня остаются лишь вдавленные следы больших пальцев ног. Я бросаюсь в волны. Я позволю им играть своим прозрачным телом. Я позволяю морю быть грубым, швырять меня на берег и увлекать назад, корябать мои жидкие локти и плечи об острые камешки и ракушки. Я бесконечно доверяю ему, огромному игривому зверю. Я понимаю. Я постигаю...

Что?

Главное.

Что же главное?

Я должен рассказать... Я должен рассказать людям как прекрасен и божественно гармоничен мир. Какое дивное предначертание есть во всем, что происходит вокруг. Каких бесконечных открытий полна малейшая частица жизни. Как чудовищно красив каждый солнечный дюйм времени, каждый влажный миллиграмм пространства. Если... Если вообще существуют пространство и время... Нет! Ничего нет! Все ваши нелепые выдумки! Фантомы! Вам бы все отмерить, взвесить, повертеть перед мутными зрачками, помусолить, втянуть ноздрей, слизнуть, попользовать! На это вы тратили тысячелетия, глупцы?! Чем занимаете вы свои слабоумные головы? Чем пугают, как надувают вас ваши учителя, пророки и торговцы зельем? Ваши клоуны и картежные шулера... За-чем? ЗАЧЕМ? Зачем вы так увлеченно копошитесь в помойной яме собственной лживой истории, если можно запросто, слышите ЗА-ПРОС-ТО, стать выше! Стать единым целым! Стать абсолютом! БОГОМ! СЛЫШИТЕ ВЫ! ПОСЛУШАЙТЕ.

Успокойтесь! Успокойтесь пожалуйста!

ВЕДЬ ЭТО ЖЕ Я. Я ПРИШЕЛ К ВАМ. Я ПРИШЕЛ, ЧТОБЫ ЛЮБИТЬ ВАС И БЫТЬ ЛЮББИМЫМ ВАМИ. Я НЕ ХОЧУ ПРИЧИНИТЬ ВАМ ЗЛА. Я ПРИШЕЛ СПАСТИ. СПАСТИ ВАС.

Сестра! Двойную дозу, немедленно! Ну, тихо! Тихо! Будет Вам! Зачем же так возбуждаться? Ладно, на сегодня хватит, продолжим завтра. А сейчас сестра сделает Вам успокоительный укол и Вы постараетесь уснуть. Хорошо?

Что? Ах да... Да, доктор... Простите. Я, кажется, кричал?

Ничего, ничего. Я тоже виноват. Совсем забыл, что вы так переживаете эти воспоминания. Вам ведь никак нельзя волноваться: может случиться повторный приступ. Ступайте в палату. Спокойной ночи.

Спокойной ночи, доктор.