Хайта : Летние каникулы

Летник каникулы (из цикла "Оправдание")
Я буду писать отдельными фрагментами. Картинками. Как мне запомнилось.

Все началось 25-го мая. Последний звонок. Вечером мы с нашими мальчишками пошли в ночной клуб. Девятый класс был позади. Почти. Не считая экзаменов. Но это не было важно. Мальчики пили водку. Мы – вино. Голова уже слегка кружилась, и мелькало все в глазах (это из-за светомузыки), когда ко мне подошел незнакомый парень и пригласил меня на медленный танец. Я согласилась. Он был красивый и уже почти мужчина. Не то что наши мальчики. Он сказал, что ему двадцать и зовут его Игорь. А после танца предложил продолжить вечер с его компанией. Мне было интересно. Я никогда раньше не общалась с парнями на 4 года старше меня. За их столиком сидело еще два парня и одна девушка. Парней звали Клим и Леша, а девушку – Света. Света была старше меня всего на два года. Про своих одноклассников я забыла. Лишь изредка замечала косые взгляды Кольки. Колька – друг Димы, а Дима – мой парень. Вот уже два месяца я с ним. Он тоже мой одноклассник. Только он не пошел с нами – он болел. Глупо почти лето, а у него – грипп. Коля, конечно, ему все расскажет. Ну и черт с ним.
Игорь что-то рассказывал смешное – я смеялась. И подливал мне вина. И все время называл меня Валечкой (ненавижу, когда меня так называют).
Больше всех мне понравился Клим. Он сказал, что ему 20, учится он на физмате, читает Стругацких и слушает Сплин и Ночных Снайперов. Света мне все время шептала, чтобы я поменьше пила, а мне было так хорошо, и Игорь все время наливал и наливал. Потом я танцевала с Игорем, потом – с Климом. Игорь тесно прижимался и пытался меня поцеловать, я отстранялась. А Клим держал дистанцию. Я спросила – почему ты не пытаешься ко мне приставать? А он ответил вопросом – тебе лет то сколько? Я обиделась. По-моему, для своих 16-ти я неплохо выгляжу. Девчонки из класса, во всяком случае, мне завидуют – грудь у меня больше всех, рост – 170, ноги красивые. Все мальчишки из класса за мной бегали. При чем тут спрашивается возраст?

Провожать меня пошли Клим с Лешей. Игорь пошел провожать Свету. Я живу рядом с клубом. Так что времени пообщаться с ними у меня было в обрез. Клим с Лешей что-то говорил наперебой. А я думала, возьмет ли Клим у меня телефон. Вот мы уже и пришли. А он об этом и не заикнулся. В голове был полнейший сумбур от выпитого вина и еще мысль – неужели я никогда его больше не увижу? Мы попрощались, и он сказал – мы на бульваре постоянно сидим, знаешь, там есть лавочка возле фонтана. Подходи, будем рады тебя видеть. И я счастливая поплелась на третий этаж – домой, спать.

**
Я подошла к ним на следующий же вечер. На их лавочке сидело много народу. Леша меня познакомил со всеми. Лешу все называли Французом. Я спросила – почему? Он сказал, что он на самом деле француз. И фамилия у него Руссо. Мы по истории проходили, по-моему, философ такой был раньше. Потом все пошли к Леше домой. Все пили водку. Клим приставал к какой-то девушке и на меня не обращал внимания. А Леша пил меньше всех и больше всех общался со мной. Потом он проводил меня домой.
Я стала приходить к ним каждый день. Мы часто ходили к Леше домой. У него мама работала в ночь, а больше у него никого не было. Поэтому квартира у него по ночам была свободна. Изредка ходили в клуб. Тот самый. А через неделю позвонил Дима.
Я спрашиваю – как здоровье? Он говорит – выздоровел, надо увидеться. Зачем? Он ведь все уже знает и догадывается, что ему уже ничего не светит со мной. Выяснить все до конца? Ненавижу выяснять отношения. «Лучший способ испортить отношения – начать выяснять их».
Он подошел и молча подсел. И сидит, молчит. Мне надоело.
- Так и будем молчать?
- А ты не молчи. Рассказывай.
- Дима, мне рассказывать нечего.
- Что, совсем нечего? Я, например, много слышал о твоих… похождениях.
К чему это? Громкие слова. Смертельные обиды. Сидит весь такой благородный рядом со мной подлой и курит одну за другой сигареты – это он показывает, что нервничает. И ни разу на меня не взглянул. То в землю уставится, то пялится куда-то вдаль.
- Значит, ты так просто обо всем забыла?
Господи, да помню я все. И вышло-то все случайно. Два месяца назад на даче у одноклассницы. Пьяные все были. А мы с ним пошли гулять. А потом целовались на берегу озера. Просто так получилось. Просто был ветер и волны у самых ног, и луна, и звезды, и огни города на том берегу. А во всем теле такая легкость, как будто паришь. И надо было за кого-то ухватиться. Крепко-крепко. А рядом только он – его мокрые ладони и сухие, обветренные губы. Вот и все. Просто так получилось. А потом шло по инерции.
Я говорю:
- Дима, ты прости. Но так вышло.
- Ну и черт с тобой, - процедил он сквозь зубы, затушил ногой окурок, глядя вдаль. И ушел. А мне вдруг стало почему-то ужасно мерзко. Даже слезы покатились.

**
Мы в очередной раз собрались у Леши. Пришла какая-то новая девушка. Лешка вел себя как-то странно. Загруженный какой-то был. Светка мне шепнула, что это Марина – его бывшая. Клим, как всегда, замолаживал с очередной девицей. А я, как всегда, сидела и смотрела на него. Почему он меня не замечает? В середине вечера как-то оказалось, что мы с этой Мариной остались вдвоем на балконе. Я не помню, как все произошло. Мы вроде, просто разговаривали, а она начала усмехаться и говорить мне что-то обидное. Потом просто набросилась на меня. Нас разняли. Меня Светка отвела в ванну. Я не понимала, что происходит. За дверью кричал Леша.
- Что я ей сделала, Свет? Почему она так?
- Из-за Лешки естественно. Все же видят, как он на тебя смотрит. Но ты не волнуйся, Лешка ее выставит, и хрен она больше здесь появится. Француз же у нас рыцарь, блин. Пользуйся, он за тебя глотку всем рвать будет.
- Но мне не Леша нравится, то есть Леша, конечно, замечательный. Но мне нравится Клим.
- Ну а ты нравишься Лешке. И ничего ты тут не поделаешь. А что ты такого в Климе то нашла. Лешка, по-моему, гораздо лучше. Клим – бабник, цепляется за каждую, и надо ему только одно от девушек. Зачем он тебе?
А Марину я, действительно, больше не видела.

**
Мама уехала на пару дней.
- За Владиком следи, не оставляй одного. И не гуляй допоздна.
Владик – мой братишка. Ему шесть. А парни меня как раз пригласили с собой на природу. На озеро собрались ехать. Вечером. Придется его брать с собой. Не оставаться же из-за Владика дома. Поспит там в машине. Главное, чтоб маме потом не рассказал.

**
На озере все решили обкуриваться. Даже Светка. У парней была анаша. Я подумала, что тоже можно попробовать – интересно было. Владик сидел в машине – слушал магнитолу. Мы поднялись на сопку. Сели в круг. И передавали зажженную папиросу по кругу. После трех кругов все стали странно смеяться. А мир вокруг стал каким-то ватным и медленным. Мне почему-то не было смешно. Было по фигу на все. Огни города на другом берегу были ужасно красивы. Кроме этих огней меня больше ничего в мире не интересовало.
Я не поняла, почему все засуетились и стали спускаться вниз. Потом у меня в ушах прорезался крик. Кажется, это Владик кричит. Я подумала, что надо бы спуститься и посмотреть. Наверное, с ним что-то случилось.

**
Клим выходил из озера с Владиком на руках. Мальчишки толпились бестолково на берегу. Клим положил его, мокрого и какого-то жалкого на песок и стал нажимать на грудь – массаж сердца. Не думала, что увижу такое на самом деле. Типичная сцена из фильма. И уж, тем более, не думала, что на песке будет лежать мой братишка, а откачивать его будет Клим. Клим. Он такой смелый и всегда знает, что делать – остальные все также бестолково толпились вокруг него. Мои губы от этой мысли растянула улыбка. А через 5 секунд я смеялась. Нет, ржала, как сумасшедшая. Не знаю, истерика это или трава так подействовала, только я не могла остановиться. И мне было страшно. Страшно, что Владик сейчас очнется и увидит меня в таком состоянии, и станет меня презирать. Я сама себя презирала, но остановиться не могла.
Внезапно я почувствовал, что меня кто-то бьет по лицу. Я с трудом различила голос Клима – Прекрати! Все уже кончилось, слышишь.
Я осмотрелась. Света плакала. Мальчишки молчали. Владик кашлял, поднимаясь на ноги. Я обняла его и расплакалась.

**
Мы возвращались из клуба. Было уже утро. Какие-то бомжи копались у помойки. Женщина и мужчина. Клим подошел к ним и рявкнул – Чё здесь делаете? Мужчина спрятался поглубже в бак, а женщина сказала тихим голосом – Бутылочки собираем. Все пацаны заржали, а Лешка молча подошел, чтоб оттащить Клима. Он был не пьяный, и ему, наверное, было стыдно за тон Клима и за хохот пацанов. Но Клим вырвался и прокричал еще громче. Странно прокричал, истерически как-то и с обидой в голосе:
- А зачем?
Мужчина в баке утонул полностью. А женщина вжала голову в плечи и ответила тише, чем в прошлый раз – 20 копеек за бутылочку. А потом спросила у Леши – Почему он кричит на нас?
Пацаны все также ржали. Дебилы. Лешка опять взял Клима за руку – на этот раз Клим не вырывался. Он как-то поник и сказал женщине – Извините, мы уже уходим.
Пацаны ржали всю дорогу. А Клим шел позади, он боялся смотреть на Лешку. И на меня, кажется, тоже. Как будто, он в чем-то виноват перед нами. Когда мне надоел его затравленный вид, я подошла и взяла его за руку. А он посмотрел на меня и усмехнулся чему-то. И мы пошли дальше вместе, держась за руки. Мне, наверное, никогда не было так хорошо – мы всю дорогу до дома держались за руки. Придя домой я часа два не могла уснуть.

**
Игорь лежал рядом. Так получилось. А мне было все равно. Сначала я почувствовала его руку ниже живота. Потом я ничего не чувствовала. Просто мне было тяжело – Игорь был сверху, и его отрывистое дыхание. Я подумала – Зачем? Странно, но мне даже не было противно. Просто билось в голове, что это не правильно, но сил не было что-то говорить или делать, я просто лежала и терпела. Не знаю, сколько это продолжалось, это кончилось, и бог с ним. Потом я слышала голос Клима в соседней комнате, и мне было обидно – почему я такая слабая? Опять я себя презирала. Все не правильно. Все должно быть не так. Почему? Хмель прошел, я лежала и думала, что уже, наверное, часа два ночи – пора домой, мама волнуется, наверное. А выходить туда ко всем не хотелось. Прошмыгнуть бы как-нибудь незаметно, а еще лучше, остаться здесь. Навсегда. Игорь лежал рядом и молча курил. Спрашивать у него, сколько времени не хотелось. Я молча встала и вышла. Игорь вышел следом.
- Ты куда? У меня еще гондоны остались, - он заржал. Все обернулись на нас. Я молчала и наливалась краской. Потом развернулась и бросилась к двери. Меня поймал за руку Леша.
- Ты куда одна? Третий час ночи. Я провожу.
- Не надо. Я добегу. Я быстренько, - я с трудом сдерживалась, чтоб не расплакаться. Лешка процедил Игорю – Дебил, бля. Клим встал из-за стола и произнес заплетаясь:
- Сиди, Ле…ха. Я … я сам про…вожу.
Клим шатался и всю дорогу молчал, и смотрел под ноги. Возле подъезда мы остановились, он посмотрел исподлобья мне в глаза. Я смутилась, отвела взгляд. Он как-то странно усмехнулся и сказал вдруг:
- А ты все равно, хорошая. Просто… просто, Валька, ты многого не понимаешь.
Я сжала его ладонь. Мне хотелось заплакать. А еще мне хотелось сказать, что я понимаю все, просто почему-то делаю не так, как надо всегда. Что все как-то само не правильно получается, и я понимаю, что не правильно, а ничего поделать не могу. Еще я не хотела, чтобы он уходил, не хотела выпускать его ладонь. А он все стоял и смотрел на меня – я не знала, куда девать глаза.
Он потащил меня за собой наверх – третий этаж, направо. Он остановился, сказал – До завтра. Нажал на звонок и стал быстро сбегать вниз. И еще он крикнул уже на ходу – я позвоню.
Дверь открыла мама. Я оттолкнула ее и в обуви вбежала в зал. Балкон не хотел открываться. У меня слезы полились от бессилия, но он, наконец, открылся. Клим был уже метрах в двадцати от дома.
- Клим, - я крикнула, что было мочи, он обернулся, - я буду ждать, я очень сильно буду ждать. Правда.
Мама сидела в кресле. Плакала, закрыв лицо руками. Почему я всем делаю больно? Всем кого люблю. Я прошептала: «прости» и закрылась в ванной. Сидела под душем пока не уснула.

**
Весь следующий день я провела дома. Шаталась из комнаты в комнату. А телефон все не звонил. Вечером пошел дождь. Минута. Такая долгая. А за ней другая. Сколько минут в одном дне? Наверное, очень много. Я устала их считать. А считать стекающие по стеклу капли гораздо легче. Я пробовала. Почему, их ведь больше? Их ужасно много. А что если дождь будет идти до самой ночи? Нет. Он не может. Не должен. Он ведь не такой подлый. Он должен перестать скоро-скоро. И они, как всегда, будут сидеть на бульваре, на своей лавочке. И он тоже будет там. Только бы дождь не подвел. А я подойду, как будто, случайно. Как будто, просто проходила мимо.
Дождь шел всю ночь. Я никуда не пошла. И телефон молчал.
На следующий день я уже лезла на стены. Телефон зазвонил только под вечер. Это был он. Клим.
- Пойдем, погуляем сегодня?
- Пойдем.
- Тогда, я зайду через час. Ладно?
- Ладно.
Господи, конечно, ладно. Еще как ладно.

**
Я открыла дверь. Он стоял непохожий на себя. Нарядный. И в руках букет роз – Это тебе. Весь вечер – сказка. Сначала в кино, потом на пляж. На безлюдный ночной пляж. А он какой-то робкий – совсем на него не похоже. И первый поцелуй. Под звездами, на безлюдном пляже. Еще час мы бродили, держась за руки, потом пошли к Лешке. Стояли на балконе целовались. Потом закрылись в спальне. Это была самая замечательная ночь в моей жизни.

**
Это продолжалось месяц. Цветы, прогулки, ночи. Я была счастлива. Он, наверное, тоже. А потом вдруг этот звонок и разговор на пляжу, на том самом месте, где мы в первый раз поцеловались. Он не смотрел на меня. Молчал и кидал камни в воду. Я спрашиваю – что случилось? А он молчит. Мне стало не по себе. А он говорит:
- Я уезжаю. В Германию. Навсегда уезжаю. Вызов пришел от родственников. Мать давно хотела.
Он говорит – понимаешь, ведь у меня никто не спрашивает. Я должен. А я молчу. Сижу и пытаюсь понять, о чем это он? Он еще что-то сбивчиво говорил, а я не слышала уже, я, наконец, поняла, ЧТО он говорит. Я встала и побежала. Навстречу ветру.

**
Вокзалы – пристанища обретающих и теряющих. Кому как повезет. Клим прощался со всеми по очереди. Игорь, Светка, Леша. Потом подошел ко мне.
- Я буду писать, Валя, только ты отвечай, пожалуйста.
- Да, конечно, - соврала я, хотя знала, что писать ему не буду. Зачем? Я поняла в первый раз в жизни, что значит навсегда. Это ведь очень долго. Да и незачем ему знать, что здесь будет со мной. И то, что у меня задержка уже две недели, ему тоже знать не обязательно. Он провел рукой по моей щеке, и я поняла, что у меня идут слезы. Он поцеловал меня, а я не разжала губ.
Он смотрел из окна вагона. А я думала, когда уже этот поезд тронется?
Тронулся. И постепенно растворился где-то в линии горизонта. А я все стояла и смотрела в ту сторону. Все провожающие уже разошлись. Пирон был пуст. Я не знаю, сколько я так простояла, мне кажется, что очень долго. Мне захотелось убежать. Куда-нибудь, не важно куда. Просто бежать, и чтоб ветер в лицо. Я развернулась и уткнулась в кого-то. Подняла голову – Леша. До смешного благородный Леша. Он прижал меня крепко-крепко к себе, и я разрыдалась.

**
Раздался звонок. «Сдавайте работы», - пролепетала Ирина Владимировна. Вот и все, что я смогла написать о своих летних каникулах. Только я ни за что не сдам тетрадку, пусть ставит двойку. Плевать. Дурацкая тема. Никто в классе ведь правду не написал. Какой-нибудь бред, типа читал книжки, ездил к бабушке. А я не могла не написать этого. Не знаю почему, просто надо было исповедаться. Благослови меня, отче, ибо грешна я. А эту тетрадку сдавать нельзя. Зачем им моя жизнь? Сожрут ведь. Начнут лезть – завучи, директор, родителей в школу. Слушать, склонив голову, разъяснительные беседы. А что они могут разъяснить, если они ни черта не понимают? У них ведь своя жизнь, совсем другая. А в моей лучше меня никто не разберется. Сама. Проживу. И все будет хорошо. Правда.

Хайтаврик 2003-2004