Хайта : любовь есть любовь

Любовь есть любовь

А она сказала – твои друзья для тебя дороже, чем я. Я ответил, что это абсолютно несравниваемые вещи. Она уже была заведенной. Я слушал молча, но надолго меня не хватило. И я разразился тирадой, суть которой состояла в том, что она совершенно не может понять меня, мою тонкую душу и вообще, говорит глупости. Последнее почему-то задело ее больше всего, хоть это и была правда. Ленка. Глупая Ленка. Я, в конце концов, ушел на работу, хлопнув дверью.

На работе, перекур за перекуром, я начинал все больше раздражаться. К концу работы я понял, что не смогу вернуться домой. Трезвым не смогу. Решение вырисовывалось само собой – Гришка отдал долг (1000 рублей). Одному идти в кабак не хотелось – мне сейчас вредно оставаться одному, один я имею дурную привычку думать и осмысливать свои поступки, что, в общем, ни к чему хорошему не приводит.
После работы мы с Гришкой сидели в кафешке напротив нашего офиса. Третья бутылка пива волокла за собой чувство эйфории. За соседним столиком сидели девушки. Гришка, как обычно, не мог обойти такое обстоятельство. И что в нем находят женщины? Тем не менее, поболтав с ними минуты две, он перетащил их за наш столик. Чрезмерно накрашенные; волосы какие-то пластмассовые, от частого надругательства видимо. На открытых короткими юбчонками ногах обвивались ленты модных босоножек почти до колен, и до колен же красовались частые, но маленькие волосики, светлые впрочем, но, все равно, бросающиеся в глаза. Пока Гришка обхаживал первую из них, вторая обхаживала меня. Пиво благородно уступило место за столиком коньяку и какой-то горячей гадости – мое портмоне истощилось до привычного состояния. На душе было умиротворенно и радостно, я старался не думать о том, что уже 10 часов. Атмосфера кабака заглушала все переживания. «Долой кабаки и я подохну вместе с ними». Чья же это фраза? Я произнес ее вслух, та, что обхаживала меня, спросила – вам нравится Хемингуэй? Вот, блин, они еще и начитанные, вдобавок ко всему. Через час Гришка нас затаскивал в такси (холостяк, блин), тараторя, по ходу действия, о прелестях домашней обстановки, в общем, и его, в частности.
Дома Гришка накрыл на стол откуда-то взявшуюся бутылку вина с солеными огурцами. Диссонанс выпивки и закуски уже никого не тревожил. Когда Гришка потащил свою в спальню, я посмотрел на часы – начало первого. И черт с ним, подумал. И прошептал – не желаете ли выпить на брудершафт? Девушка смущенно захлопала ресницами. Она сказала – вообще-то я люблю одного человека, а все это как-то слишком безнравственно. О, боже, подумал я и продекламировал – Любовь есть любовь, а радость есть радость, но все замирает, когда золотая рыбка умирает. Она томно закатила глаза. А я подумал – ну вас к черту, господин, Хемингуэй.
Оставив ее на диване, я прошел в одних трусах на кухню. За раскрытым окном еще было довольно таки темно – сносно, в общем, о завтрашнем можно не думать, как минимум, пару часов. Я заглянул в лежащую на столе пачку – ровно две сигареты – повеситься можно, блин. Взболтнул бутылку с остатками вина, это, по-моему, была третьей, которую Гришка доставал из неведомого ларца, и нагло допил содержимое. Когда кончились сигареты, я взял со стола лежащий пятак. Решка – иду домой, орел – остаюсь. Выпала решка, в общем, я остался. Любовь есть любовь, подумал я, и побрел назад к начитанной девице, которую пришлось разбудить, ибо мне спать не хотелось.

- Вставай, через час на работу, - Гришка нависал надо мной неотвратимыми заботами, плюс похмельем. Девушек не было. Я умылся, зашел на кухню – еще одна бутылка вина. Склад у него дома что ли? Он усмехнулся – я девиц, пока ты спал, выпроводил, если тебе эта Таня понравилась, то там ее телефончик лежит.
- Так ее Таней зовут?! – ответствовал я.
- Ну все понятно, - он опять усмехнулся, - давай похмеляться, и на работу бы надо попасть как-нибудь, а то, бля, Левин нам такого вкрутит.
- Да посрать на этого Левина, ты наливай давай.
- Это ты, брат, дело говоришь, подровняться надо, а то не голова прям, а Гоморра какая-то – сплошное мародерство в оной и более ничего.
Короче на работу у нас попасть не получилось – оказалось что четыре бутылки вина для Гришкиного склада не предел. Я домой позвонил, после очередного стакана, говорю – Здравствуй, это я. А она бросила трубку. Гришка предложил позвонить Васо.
- Васо, всяко, дома. Где ему еще быть? И деньги у него есть, он недавно гонорар получил.
Позвонили Васо. До вечера мы продержались – можно медали давать. А вечером, Гришку потянуло на девушек. Он позвонил каким-то.
- Бля, мужики, у них там праздник, типа. Бухло и все такое, а у нас уже кончилось. Короче, нас приглашают.
Тоже вариант. Взяв по бутылочке пивка, мы отправились в гости. Гришка вел нас незнакомыми дворами, говоря каждые две минуты – щас, еще минут пять, и мы на месте.
Хрен знает, откуда они взялись. Пацаны. Молодые все еще, и все навеселе. Человек десять. Герои, блин. Об одного Гришка разбил бутылку, второго порезал «розочкой». Я вяло размахивал кулаками. Васо тоже орудовал «розочкой». Мне раза два попали по лицу чьи-то кулаки. А потом темный переулок осветил синий свет. Я оглянулся – остались только мы втроем и два пацана в крови, плюс уазик. Какие-то руки грубо затолкали меня в машину. Васо и Гришка общались с сержантами, я наблюдал из окна уазика. Подняли пацанов. Приехала скорая. Увезли сначала их, а потом нас.
В ментовке сидели до утра. Потом Гришке удалось дозвониться до знакомого полковника (хорошо, мобилу не забрали) – нас выпустили. Мы попрощались, какие-то опустошенные – даже головная боль отходила на второй план, мерзко было как-то не на физиологическом уровне.
- Вы не дрейфте, главное, во-первых, эти ушлепки сами докапались, а, во-вторых, Нижних все разведет, - сказал Гришка на прощанье, и повеселел вдруг, – а неплохо мы их уделали, мужики! А?!

Я поплелся домой, сочиняя, что бы такого рассказать Ленке.
Ленка открыла дверь, посмотрела испуганными глазами – наверное, видок у меня был тот еще – и затащила меня в квартиру. Я говорю – я в милиции был, я не мог прийти раньше… извини. А она – а что от тебя еще можно было ожидать? И расплакалась. Я подумал, что глупо все. Из-за какой-то ерунды получилось, ну и стечение обстоятельств, естественно, внесло своей твердой рукой ненужные кадры. Я ее обнял, а она вывернулась и дала мне пощечину. И тут же испугалась этого, и сама прижалась ко мне. Ленка. Глупая Ленка. Я подумал – не дай бог, золотая рыбка умрет, я ж сума сойду в этом бардаке. Ленка тихо ответила – не умрет, я не дам. Наверное, вслух подумал.

Хайтаврик 2004