Voldemar : Соседка.

Жила была девушка..
Веселая, жизнерадостная, очень симпотная, игривая и безбашенная.
По совместительству со статусом веселой_жизнерадостной_симпотной девушки, она была еще и моя соседка по этажу, на 5-8 лет старше меня. Точнее не скажу – никогда не интересовался обитателями соседних нор.

С 13 лет имела кучу кавалеров, ухажеров, дворовые драки из-за нее среди местных *королей района*, исписанные признаниями окрестные подьезды и лифты.
Но нафига они ей все сдались, сплошь неудачники спального района (время лихое, начало перестройки, передела и новых возможностей). Так.. поиграть, пощекотать чувства – ведь на самом деле она достойна большего!
Девушка росла. Появились солидные дядьки-ухажеры, что подвозили на машине до дома (тогда еще редкость в советской семье) на глазах у приподьездных-припезднутых бабок, куча новых знакомств на улице с первыми встречными и поперечными, заигрывания с мандариновыми *э, слющай, красавыца* королями, что враз отодвинули всех местных ухажеров на задний план. Один кавалер хорошо, но мало. Ведь она такая необычная, достойна большего!
Не жизнь, а сплошной праздник – курорты, рестораны, подарки- и никаких обязательств.
Иногда из спортивного интереса и ради поддержания формы клеила и молоденьких горячих мальчиков.
И если бы соседский мальчик (автор собственной персоной, тогда еще пребывавший в нежном отрочестве) не был бы таким книжным букой, и хоть немного понимал, что молодая очаровательная девушка *в возрасте за 20* в свой очередной краткосрочный период безухажерья вовсе не за спичками звонит в дверной звонок через день (поскольку давно бы купила все сама) – то глядишь, и не пришлось бы девушке мучаться в поисках быстрой любви на вечер и образовался бы даже регулярный удобный *друг* - всего то выйти из своей квартиры, позвонить мальчику в соседнюю дверь. И можно было бы морочить ему голову и даже совершать некое женское благородство, спасая тогда еще симпотного белобрысика от юношеского спермотоксикоза.
Ан нет- мальчик, имея свое снисходительное представление о том, с кем он имеет дело, с удивительной несговорчивостью и тупым упрямством не пускал за порог *на чай с халявным тортом от последнего кавалера*, каждый раз отдавая спички или соль, или забирая их обратно.
Так и жили они параллельно и росли, каждый в своем мире.
Мальчик слушал при мимолетных встречах в коридоре- *Вольдик, для твоего возраста у тебя очень умные глаза и потрясающая улыбка. Все девки твои будут. ;)* и лишь неопределенно хмыкал в ответ *Спасибо. Всех не надо.*, скрываясь за своей дверью.
Девочка по-прежнему водила своих кавалеров, тусила, клубилась и отрывалась по полной.
Близилось время, когда по всем *общепринятым* правилам необходимо было определяться и *пора было замуж*. Никто из ухажеров, что так охотно пользовались молодым красивым натренированным телом, не возжелал соединить судьбу с удобной девочкой и куда то все быстро поисчезали, когда она пытаясь изображать переосмысление жизни, стала предлагать свое общество на всю оставшуюся жизнь.
Один из более простых кавалеров, омоновец (в начале 90-тых ОМОН - это *типа круто*), по простоте душевной разогнал всех черножопых друзей своей подруги и предложил свою руку и сердце, которые охотно были приняты вместе с кошельком его и его родителей.
Через четыре месяца законного брака родился мой новый сосед, который рос у меня на глазах.
Шли годы, зарплата мента была не то чтобы и очень интересная (для такой девушки), интеллектом спортсмен тоже не особо блистал, тусить по ресторанам получалось не так часто как раньше, хотя время было - за ребенком в основном ухаживали ее мама и тетя.
В середине 90-тых в России опять состоялся очередной передел, и мальчики со спортивными лицами в красивой форме и мужественно надвинутом на лоб берете уже не вызывали прежнего восхищения у девочек, да так что ноги сами раздвигались и лона любви приветственно-дружелюбно сочились в ожидании большого чуда.
Новое время дало новых героев и хозяев жизни, которые также не обладали избыточным интеллектом, но были по-бабьи вызывающе обвешаны увесистыми сверкающими доказательствами *жизнь удалась!*, катались на невиданных доселе в России машинах, в которых с визгом и смехом размещалось новое поколение фефнадцатилетних веселых общительных девочек. Потасканной 25-30-тилетней девушке там упорно не находилось места, несмотря на ее отчаянные попытки переиграть судьбу. Будучи воспитанной еще в советское время, она с трудом могла повторить готовность новых молоденьких девочек к *оральному сопровождению, анальному экскорту* (с) В. Пелевин, хотя и отчаянно пыталась приучить себя к более широкому пониманию искусства любви. Обрывки этих попыток устроить жизнь навязчиво доходили до сведения молодого соседа, который по прежнему дружелюбно давал соль, спички, и даже пару раз был вынужден выслушать рассказы о нелегкой женской судьбе на своей кухне, покуда молодая жена вынуждена была дожидаться момента, когда заснет ее благоверный.
Благоверный в этот период активно бухал, дебоширил, и пытался осмыслить никчемность своего существования в форме и за зарплату в новой России. Раз в неделю он выбивал по пьяни дверь к себе домой – благо комплекция позволяла ему выбить плечом даже железную дверь, а удары головой об стену никак не могли отразиться на его интеллекте ни в положительную, ни в другую сторону. Периодически моего соседа забирали в отделение – благо оно находилось недалеко от нашего дома- где муженек, побухав за жизнь со своими братьями по погонам, наутро отпускался восвояси.
Длился этот вялотекущий период зарегистрированного сожительства года два, после чего у них видать было принято какое то решение, и следующие года три весь дом, и тем более ближайшие соседи, уже не просыпались от одного профессионально точного, но все же не совсем уместного в два часа ночи удара в соседнюю дверь, за которым следовали стандартные полчаса криков и звона битой посуды, успокаивающий скрип кровати и наигранные охи-ахи за стеной, вымученное блевание натруженного организма, и наконец тишина. В один момент возлюбленный куда то сьебался насовсем и больше его никто не видел.

Шло время.
Девочка стремительно теряла внешнюю привлекательность, по прежнему мило улыбаясь мне в коридоре теперь уже частично скуренными, частично выбитыми зубами, пыталась как то устроиться в жизни, поскольку статус и доход библиотекаря (единственное место, где она когда то числилась, и даже пыталась иногда работать) не позволяли ей расчитывать на тот образ жизни, к которому она пыталась приучить себя в молодые годы и которого она – по ее скромному мнению – безусловно заслуживала.
Фефнадцатилетних девочек, так же быстро увядающих и разнашивающихся от частого всестороннего углубленного употребления, сменило новое поколение незамысловатых, но быстро созревающих девчушек, благо народное телевидение так заманчиво расписывало манящий образ американской жизни *пепси-пейджер-эмтиви* и свободы/разнузданности отношений. В общем, пионеркам сексуальной свободы решительно не оставалось места в динамично меняющейся жизни.
Появились новые тенденции, новые модные темы, и поколение *устаревших* попользованных бывших *вечно-шестнадцатилетних* выпуска 75-85 годов принялось активно любить друг друга на территории россии вслед своей некогда раскрытой чувственности и моде- задаваемой с эфира молодыми нимфетками, ублажающими друг друга с экранов по заказу добрых педофильствующих дядей и тетей, и двумя стареющими питерскими девами, жаждущими публичности, и к чести сказать, писавшими более интересные тексты и музыку. Ну да не об этом речь, вернемся к нашей особи.

Жизнь промчалась куда то мимо нее, не оставив ей шанса на то непременное условие Качества Жизни -*все сразу, сейчас, и нахаляву*.
В один из периодов существования в новых условиях стареющей звезде района подвернулся очередной, такой же потрепанный жизнью ухажер, который стал моим очередным соседом, и состругал героине своего первенца.
Новый официальный муж был человеком схожих с ней даты выпуска, воспитания и культуры, примерно такого же уровня образования и склада ума, также не блистал интеллектом и/или достатком, дверь ломал не чаще раза в квартал, и в общем-то был (и остается) неплохим трудолюбивым пролетарием–водовозом на своей Газели (наконец то у них в семье появилась хоть какая-то машина –все как у людей). Ах да, еще у него был (и остается) член, который всем своим достоинством напоминал соседке о яркой безбашенной молодости – единственное вразумительное обоснование ее очередного выбора, в который она посвятила меня на очередном вынужденном чаепитии, как и раньше попутно пытаясь подмигивать, заигрывать и узнать себе цену.
В общем шли годы, типичная советская семья типично пыталась сводить концы с концами, попытки создать нетипичную семью (со своими школьными подругами) не внесли ничего особо оригинального и тонизирующего в жизнь этой девушки, и в один скучный дождливый пасмурный день то ли апреля, то ли мая этого года -увы, я плохо запоминаю избыточную для меня информацию из жизни других людей- будучи в гостях у своей подруги, моя соседка выбросилась из окна 14-того этажа. Абсолютной трезвой.
Оставив записку, что то там про то, что ей *наскучила жизнь и нет смысла*.
Оставив двоих детей – подросшего восьмиклассника и его двухлетнего брата.
Оставив мать-пенсионерку с детьми на попечение своего последнего мужа.
Оставив мужа одного в воспитании и становлении двоих детей.
Оставив.. потому что ей так было проще. Она всегда поступала проще для себя.
============================================================================
Говорят, о мертвых надо говорить либо хорошо, либо ничего.
У нее не было похорон, криков и слез, венков у подъезда, причитаний старушек *надо же, какой молодой/какая молодая еще*, как иной раз наш дом провожал в последний путь очередного упившегося алкоголика.
Не было истерик ее мужа, который сразу бросил пить, молча сцепив зубы, взялся за воспитание детей, приобретая день за днем мое соседское уважение.
Не было слез матери, которая однажды в сердцах при бабульках обмолвилась *Дура. Всю жизнь только о себе думала.*

……..и иногда мне кажется, что и жизни у нее не было, одна сплошная иллюзия.
И нет у меня жалости, как и не возникало раньше, когда я выслушивал ее *проблемы*.
И она никогда не могла понять, почему я так и не *хочу* ее.