Александр Гутин : А что вы делали 19 августа 1991 года?

А что вы делали 19-го августа 1991 года? Я спрашиваю не у дрыщей, которые в то историческое время почивали в качестве хвостатых клеток в папиных яйцах, и даже не к тем кто в виду возрастного пиздючества срался в штаны и собирал пирамидки. Я спрашиваю у тех, кто уже умел ругацца матом и принимать самостоятельные решения, то бишь был в половозрелом возрасте от восемнаццоте и далее.
Я в этот знаменательный день был в городе Сочи, вернее рядом. В санатории «Лазаревское», куда попал по охуительному подгону своего друга, работавшего в профкоме института, в котором я тогда учился на естественно-географическом факультете. Правда отучился я там только два курса, а потом сыбал на хуй из тогда еще Совецкого Союза, и дальше в корне сменил свою спецыальность.
Так вот, нахуярились мы с этим другом как-то пшеничной водки, тот и говорит мне:
-А не хочешь ли ты, старичог, на полную, заметь, халяву поехать на оздоровительный курорт в город Сочи Краснодарского края?
-На халяву?-спрашиваю- На халяву ясен хуй хочу!
-Ну и зоебись, если хочешь, завтра пиздуй ко мне в профком, выпишу. Потому как я тебя уважаю шопиздец. Наливай, давай.
На завтра я стал обладателем бесплатной путевки, а на послезавтра уехал оздоравляться на вышеупомянутый курорт. На мне была красная футболка с вышитым логотипом GUCCI и запиздатые шорты сшитые из разноцветных косынок. Это были самые первые разноцветные шорты в Совецком Союзе, клянусь пионерскем галстуком. Когда я продефилировал в них по местной ревьере, женщены глубоко вздыхали, а мужчины кусали губы от зависти.
Поселили меня в номере с каким-то упырем из Молдавии. Его звали Аурел и он по вечерам жрал тушенку из банки, которую доставал из дерматинового чемодана. Причем банки у него никогда не заканчивались.
Поговорив с ним три минуты, я понял, што этот мудофел вряд ли имеет ценность в качестве собеседника, собутыльника и вообще он дибил и молдованин.
Поэтому уже в первый день я скорифанился с ереванским армянином Артуром, молодым человеком с хорошим образованием и папой начальником какого-то ОВД, а также с его двоюродным братом Эдгаром и нормальным таким чуваком с ирокезом, которого звали Чава(в жизни по-моему Миша) из Питера.Правда Мишу в основном нажирался и молчал, но всюду следовал за нами, даже в бессознательном состоянии.
Мы как четыре мушкетера перемещались из одного кабака в другой, вели себя хоть интеллигентно, но развязно, знакомились с дамами, дарили им цветы и шампанское, после их, как следствие, ебли.
Артур, узнав, что я не славянин (уж не знаю отчего у него была такая избирательность), даже пытался познакомить меня со своей двоюродной сестрой Лилит, дочкой профессора чего-то там.
-Ара-говорил мне Артур- Ара, ты же понимаешь, Саша-джан, что это девушка не для половых приключений. Это девушка для любви и счастья. Поэтому я знакомлю тебя с ней исключительно для серьезных целей. Говори, презренный гринго, готов ли ты на ней жениться?
Я смотрел на смуглую мордочку Лилит, на тонкие усики у нее под очаровательным и большим, как сочинская пальма, носом, на полтора пуда золота, которое гирляндой украшало ее квадратно-гнездовое тело и отвечал:
-Артур, ты же знаешь, как я тебя уважаю и люблю как брата? Зачем нам портить отношения, дорогой? Я не создан для семейной жизни, я не хочу портить судьбу такой очаровательной, умной и во всех отношениях идеальной девушке. Кроме того, я не люблю долму и не умею петь армянскую народную песню «ой, серун, серун...». И хоть я люблю коньяк «Ахтамар» и «Арарат», жениться я не готов в принципе. И не только на прекрасной, как цветок, грациозной, как горная лань, Лилит, а вообще ни на ком. Прости меня, брат. Пошли же скорее и в знак нашей вечной дружбы выебем вон тех туристок из Костромы.
Артур жал мне руку, благодарил за честность, заказывал у ресторанного ансамблю армянскую народную песню, вместо которой ресторанный ансамбль играл «Долю воровскую», и мы вели костромчанок в нумера.
Так продолжалось больше двух недель. Неминуемо приблежалось 21-е августа, когда мне надо было покидать гостеприимный курорт и отправляться домой.
И вот, после феерических блядок с красноярской девушкой Олей, рано утром, я вернулся к себе в номер, типа на базу, чтобы привести себя в порядок и дальше плыть по волне разврата и удовольствий.
В номере на кровати сидел Аурел и укоризненно смотрел на меня.
-Чу фачэ?-поприветствовал я соседа- Что смотрим как венеролог на сифилитика? Тушенка закончилась или мамалыги в сельпо не завезли?
-Пока ты шляешься с телками- отвечал мне потомок Дракулы- в Москве случилась революция!
-Хуюция- парировал я- Совсем ебнулся, мой бессарабский друг?
-Ты сам ебнулся, телевизор посмотри. Пиздец, революция, началось...
Я пожал плечами и понял, что неконтролируемое употребление тушенки влияет не только на вес, но и на мозг, звшел в душ, надел свои знаменитые цветные шорты и вышел из номера.
В холле гостиницы было непривычно многолюдно, все пялились в телевизор, выставленный прямо на ресепшн, негромко переговаривались и были явно взволнованы.
Через пять минут я понял, что мой молдованин не пиздел, и что реально произошло что-то из ряда вон. Так я узнал про путч.
Я разволновался. В моем воображении всплывали кадры из кино про революцию. Голод, разруха, а самое главное, я в тысячи километрах от дома. В мозгу всплыли другие картинки из того же кино. Товарняки, набитые соладней и пьяными матросами, люди едут на крыше вагонов, по дороге подвергаясь набегам банд, убийствам и насилию
-Ара- говорил мне Артур вечером, когда мы, выкушав коньяку, обсуждали сложившуюся ситуацию- Ара, поехали ко мне. Тут намного ближе, чем до Москвы, Сашик-джан. Я позвоню дяде Рафику, он Ашота пришлет на Мерседесе, поедем как короли. А в Ереване, ара, все будет. Женишься на Лилит. Знаешь кто у нее папа?
-Знаю- отвечал я- Профессор какой-то там хуйни.
-Правильно, ара, именно профессор! Как ты до дома доберешься? На крыше вагона? А если упадешь, шею свернешь, совсем мертвый будешь, мамой клянусь!
-Нет, Артур, ты прости меня, брат. А как же Родина? Как же отчий дом? Как же березоньки русские? У вас в Ереване есть березоньки?
-Будут, ара, все будет! Я дяде Рафику позвоню...
А 21-го числа, когда в Москве бушевал жосткий пиздорез я преспокойно добрался домой в купейном вагоне обычного пассажирского поезда.
Ну, а что было дальше, все знают.
Единственно, о чем я думаю, что выиграй бы ГКЧП у дерьмократов, может и не было бы всего этого жуткого пиздореза девяностых, который зачал ставропольский комбайнер с печатью сотоны на лысине? Может не унесли бы эти годы миллионы жизней? Хуй знает, может я и ошибаюсь…