Piglet Destroyer : Гроздья гнева

Юдифь и Есфирь натирают бальзамом свои рога, чтобы изгнать из них Дьявола. Дьявол, мужчина в розовом трико, натянутом по самую грудь, хочет проникнуть в их мозги. Он ничего еще не знает о чудовищной, зудящей пустоте, издревле поселившейся в женских головах. Эта пустота никогда не впустит в себя Дьявола или Христа – ничего стоящего и значимого не вместит, а приемлет лишь ничтожное, безобразное, отвратительное. Тухлятина годится для этого в высшей мере.

Иван знает это, он достал из штанов набухший соком кусок тухлой ветчины и сует Ольге в рот:

- Соси, соси, не чавкай.

Изумленная, Ольга все-таки совершает несколько сосательных движений и с еще большим удивлением понимает, что рада сосать, более того – всегда была готова и тайно желала. Ольга берется за основание ветчины рукой, запихивает сперва за щеку, потом поглубже в глотку. Ольга мычит от наслаждения, сок течет по ее тонким губам и надувается пузырями.

Иван распаляется сильнее, толкает Ольгу на гроб и заправляет ей сзади. Вены вздуваются у него на шее и лбу. Он хватает Ольгу за рога, тянет голову к себе, совершает серию мощных рывков.

В это время в залу, предназначенную для церемонии прощания, начинают входить скорбящие во главе с владельцем похоронной конторы. Люди рассаживаются на стульях, в соответствии с номерками, которые они держат в руках – числами обозначена близость к усопшему, и первый номер у его матери, сухонькой старушки в сером балахоне и шляпке, а второй номер у Ольги, свежеиспеченной вдовы.

Распорядитель объявляет о начале церемонии. Мать подходит к гробу, на котором Иван ебет Ольгу, минуту смотрит в нарумяненное, обрюзгшее и сохранившее выражение гадливости лицо сына, затем начинает неистово хохотать, срывает с себя балахон и в одном белье и чулках кружится в танце. Владелец похоронной конторы обнимает ее на ходу за талию и танцует с ней вальс. Музыканты, сидящие за драпировкой в углу залы, начинают играть какофонический эмбиент с элементами индастриала и классических оркестровок. Скорбящие по одному подходят ко гробу, смеются, плюют на покойника, дергают его за нос, кидают цветы на ебущихся, женщины одобрительно шлепают Ивана по потному заду.

Мать покойника с огромным серым куском тухлятины в мелких, грязных зубах, и хохочущий старик с расстегнутой ширинкой, тянущий ее за рога – фотография в утренней газете в разделе некрологов.

Мужчина в розовом трико убирает залу, всюду валяются обрывки одежды, парики, по углам – кучи экскрементов, драпировка сорвана, лежит на полу, прикрывая тело скрипача. Какой-то молодой человек рыдает и блюет во гроб, рвота переливается через край.

Дьявол понимает, сколь мало он может сделать в этом мире, гроздья гнева набухают у него в глазах, и швабра падает из рук.